— Как тебя зовут? — улыбнулась Эйран.
— Рауфа, — прошептала девочка.
— Ну, Рауфа, как ты думаешь, сможешь помочь матери, когда нужно будет поменять мазь?
Девочка повеселела. Она стиснула кувшин с мазью.
— О да, госпожа, смогу. Я смотрела всякий раз, когда ты приходила лечить маму, и знаю, как это делать.
— Очень хорошо. Ты еще кое-чем можешь помочь.
— Как? — Девочка посмотрела с искрой интереса в тусклых глазах.
Эйран указала на грязную комнату. Воздух в ней затхлый, тяжелый от присутствия множества немытых людей, набившихся в такое тесное помещение.
— Можешь собрать ненужные вещи и вынести их. Ты с младшими могла бы и постирать. Вымой маленьких братишек и сестренок, помойся сама. И подмети пол.
Искра погасла, плечи Рауфы опустились.
— Бесполезно. Папа придет и снова все испачкает. Иногда его тошнит. Это все выпивка, мама говорит.
Эйран, еще входя в дом, почувствовала запах рвоты, он перекрывал все остальные запахи. На полу виднелись пятна, кое-как замытые.
— Ты должна постараться, — настаивала она. — Чем занимаются другие, это их дело. Но то, что делаешь ты, — совсем иное. Ты не должна тонуть в грязи и отчаянии. Твой отец временами не в себе. Потом он болеет и поступает так, как никогда бы не поступил, если бы был здоров. — Эйран подавила мысль, что обманывает девочку. Даже если бы Рофан и другие такие же мужчины не брали в рот и капли спиртного, за которое платят зерном, необходимым, чтобы прокормить свои семьи, все равно они вели бы себя так же. Эйран знает, что такое спиртное: она выросла в Карстене, обслуживая столики в трактире своего дяди на столбовой дороге, связывающей Карс с Верлейном. Она умела отличить хорошее вино от плохого и знала людей, которые напиваются, чтобы забыть о своей не слишком легкой жизни. Но Рофан — жестокий и грубый человек, и вино лишь предлог излить жестокость своей природы.
Эйран вздохнула. Ну, по крайней мере, Рофан и его приятели варят неплохое вино, не такое, которое способно искалечить или даже убить человека. У нее самой на верхней полке в кухне стоит кувшин с вином Рофана. В небольших количествах это отличное стимулирующее средство. А если немного полить на порез или рану, устраняется опасность инфекции. Эйран всегда поражало, как можно дурно использовать жидкость с такими благотворными свойствами. Но именно так и поступает Рофан.
— Пошли, Рауфа, — продолжила она. — И все остальные дети тоже. Мы сделаем из этого игру. Каждый должен взять какую-нибудь вещь и положить ее на место. И у нас очень скоро дом станет чистым!
Под ее настойчивым подталкиванием дети зашевелились — неохотно и недовольно, но все же выполняли ее приказы. Хотя некоторые остались стоять, бесцельно глядя в пространство.
— Ты так хорошо ладишь с детьми, — восхитилась Бельда. — Я не умею так. Странно, что у меня каждый год новый ребенок, а у тебя все еще одна девочка.
Эйран внимательно посмотрела на Бельду.
— Ты хочешь сказать…
— Да, я снова беременна. Вероятно, перспектива кормить еще один рот и вывела из себя Рофана на этот раз.
— Как будто он кормит тех, кто уже есть. — Эйран прикусила язык, но слова уже сорвались. Нужно уходить, пока она не наговорила лишнего. — Рауфа, ты старшая, и пока маме не станет лучше, — решительно наставляла она, — следи, чтобы в доме было чисто. И помогай маме с малышами. Вам всем придется работать вместе.
— Да, госпожа, — вздохнула девочка.
Но в глубине души Эйран знала, что слова останутся словами. Те, кто появился на свет в этом жалком доме на краю деревни, уже потерпели поражение в жизни. Ей стало жаль еще не родившегося малыша, такого маленького, что беременность у Бельды еще не заметна.
От всего сердца Эйран пожелала, чтобы Ярет поскорее вернулся с охоты. Строгий фальконер, ставший ее мужем, не терпел вздора ни от кого: ни от мужчин, ни от женщин. В первый раз, когда Эйран пошла лечить Бельду от побоев мужа, Ярет отыскал Рофана и так его избил, что тот неделю не мог прийти в себя. Теперь Рофан осмеливается бить Бельду, только когда Ярета нет в деревне, но за это время он словно вымещает на ней всю злость, скопившуюся за необходимость иногда сдерживаться.
Эйран собрала свои вещи в сумку, отказавшись от предложенного супа.
— Сбереги его для детей, — сказала она Бельде. — Или для Рофана, когда он вернется. Я зайду завтра и принесу новое средство, которое помогает беременным. И, может, немного муки, если найдется чем поделиться. Приготовишь что-нибудь для детей.
— Спасибо, госпожа, — покорно проговорила Бельда. — Спасибо, мудрая женщина.
День уже заканчивался, когда Эйран возвращалась в тепло и чистоту своего дома. Ей не хватало Ярета, это ощущение причиняло боль, как холодный ветер в начале весны. Эйран поскользнулась и едва не упала. Идти было трудно: к вечеру грязь стала подмерзать, и на лужах появилась ледяная корка. Эйран хотелось поскорее добраться до тарелки с жарким, которое, конечно, разогрела для нее Дженис. Девочке всего шесть лет, но Дженис — одна из тех редких девочек, которые словно рождаются сразу взрослыми. С того времени, как она научилась ходить, больше всего любит она «помогать маме». Эйран любила ее так же сильно, как Ярета; оба они составляли смысл всей ее жизни.
Несмотря на выходки Рофана и необходимость время от времени выбираться из уютного теплого дома, Благден — приятная маленькая деревушка, и Эйран была довольна своей жизнью здесь. Большую часть года они с Яретом жили очень неплохо. Трудно приходилось только к концу зимы, когда запасы продуктов заканчивались, а холодные ночи сменялись прохладными влажными днями.
Они много странствовали после путешествия по Барьерным горам в поисках развалин Гнезда. Когда они впервые встретились, Ярет носился с мыслью восстановить древнюю крепость фальконеров. Увлеченный этой мечтой, он похитил Эйран, чтобы она стала родоначальницей нового поколения фальконеров.
Вначале она его возненавидела, презирала за то, что он похитил ее, когда она спала, но никогда не боялась его. Мужчина, который молча сидел в трактире ее дяди на дороге между Карсом и Верлейном, привлек ее внимание, также как она заинтересовала его. Но Эйран не из тех, кто покорно смиряется с судьбой. Сообразив, что ее похитили и она связана, а во рту у нее кляп и на глазах повязка, Эйран, как только освободился рот, начала кричать. Даже сокол Смельчак улетел от этого крика. Эйран перестала вопить, только когда заикала, как всегда с ней бывало в моменты расстройства и гнева. Тогда у них произошла первая ссора. Он ожидал, что она займется разбивкой лагеря; она гневно возразила, что так как она его пленница, то, напротив, он должен о ней заботиться. Постепенно, после дня непрерываемого молчания, они достигли непрочного мира. Впоследствии в пути старались не обострять отношений, пока не добрались до самих гор, и там на них напала такая страшная тварь, что Эйран радовалась тому, что ее отбросило в сторону и она потеряла сознание, прежде чем смогла разглядеть это существо.
Они вчетвером: Эйран, Ярет, Смельчак и конь-торгианец Рангин — нашли убежище в узкой пещере, и здесь — несмотря на вечерний холодный ветер, Эйран стало тепло от воспоминаний, — Ярет раздел ее, чтобы осмотреть ушибленное плечо. Их руки соприкоснулись, они придвинулись друг к другу и, прежде чем смогли опомниться, занялись любовью. Потом чудовище обнаружило их след, оно рвало когтями скалу, а они тесно прижимались в темноте друг к другу, ожидая конца. Оба считали, что не переживут этой ночи. Он отдал ей свой охотничий нож. Без слов они согласились, что их смерть будет чистой. Эйран убьет торгианца, Ярет — сокола. Потом она умрет от его руки, а он убьет себя тем же самым оружием, прежде чем страшная тварь сможет коснуться их. К счастью, утром чудовище ушло, прежде чем они осуществили свой план.
Видя, какие чудовища заселили горы-, в которых некогда находилось Гнездо, они вынуждены были уйти. В одиночку они не могли сражаться с ними, а фальконеры рассеялись по свету, их сообщество оказалось таким же разорванным, как горы, в которых они некогда жили.
Такие переживания прочно привязали друг к другу мужчину и женщину. Сокол принял Эйран, он теперь ехал на своем специальном Y-образном насесте на седле радом с ней, а конь, Рангин, позволил ей кормить и чистить себя. Они больше не сомневались, что будут жить вместе, хотя мечта Ярета о восстановлении Гнезда рухнула. Эйран отказалась возвращаться в трактир: дядя уже пытался заставить ее зарабатывать деньги, «хорошо относясь» к просьбам посетителей мужчин. Она всегда мечтала о своем доме, чистом и аккуратном, о ребенке в колыбели и о мурлычащей на пороге кошке. И на этот раз ее мечта могла осуществиться.
Они направились в Эсткарп, проехали много поселков и от всех отказывались. То это были заброшенные захолустья в горах, где Эйран плохо себя чувствовала, либо города на равнинах — а здесь Ярет ощущал себя не на месте. Наконец они наткнулись на маленькую деревушку Благден, в нескольких лигах к югу от Лормта. Благден расположен в ущелье Барьерных гор, где они отходят от Великих гор на восток. Место пришлось по душе Ярету. Сама деревня располагалась на небольшой равнине, жить на которой понравилось Эйран. Здесь она наконец выложила свой запас монет, который накопила за многие годы; Ярет добавил к нему свои сбережения, и они купили дом и участок земли, достаточный, чтобы прокормиться. На оставшиеся деньги Эйран купила вторую лошадь, спокойного старого мерина, пригодного для пахоты, потому что торгианец — не рабочая лошадь.
Так в конце концов они осели здесь. Эйран уже почти отчаялась вовремя найти подходящее место: она знала, что ребенок, растущий в ее чреве, вот-вот родится.
Первая зима оказалась трудной, потому что у них не было времени подготовиться к ней. Но Ярет охотился на кроликов, белок и птиц, он обменивал их на другую пищу и семена для весеннего сева. Эйран на последние деньги обставила дом, купила кровать, стол, стулья и посуду. Ярет проявил необыкновенный талант, вырезая из дерева тарелки и ложки. Позже он собственными руками соорудил колыбель для дочери. Эйран тоже не сидела без дела. Она пахала, сеяла, стирала, готовила. И всюду на спине носила маленькую Дженис. Дом буквально заблестел под ее руками, огород расцвел, а сад трав угрожал перерасти свои границы. А потом, словно завершая ее мечту, однажды утром появился молодой кот тигровой расцветки, прош