Колдунья, зажав между ладонями камень и вытянув руки вперед, ходила по залу. Смысл совершаемого ею таинства Саймону был непонятен, но он знал, что она занимается серьезным делом. Колдунья провела руками над постелью, над парой сундуков, над туалетным столиком с металлическими зеркалами, на котором стояли шкатулки и коробочки, выточенные из камня. Вдруг ее сомкнутые руки замерли, а затем быстро пронеслись по дуге вниз, словно указывая на что-то, хотя Саймон там ничего не заметил.
Она повернулась к мужчинам:
– Здесь был какой-то талисман – символ Силы, им пользовались много раз. Однако Сила – не наша, не та, к которой обращаемся мы, – это черная Сила кольдеров!.. – Колдунья с отвращением сплюнула. – А служил талисман для смены обличья…
– Для перевоплощения?! – воскликнул Корис. – Значит, та, которая выдавала себя за Альдис, могла быть вовсе не Альдис!
Колдунья покачала головой:
– Нет, это не то перевоплощение, к которому часто прибегаем мы. Здесь изменялся не внешний облик человека, но его внутренняя суть. Не вы ли мне говорили, что Фальк был не тот Фальк и в то же время – не одержимый? Он повел себя неожиданным образом: покинул место боя, хотя должен был оставаться со своими людьми до конца. Он бежал, чтобы сохранить в себе то, что в него вдохнули, и выбрал смерть, а не плен, пока в нем это оставалось. Так вот, женщина, которой принадлежала эта комната, подобна ему, сейчас я в этом более чем уверена.
– Кольдеры, – произнес Корис сквозь зубы. – Где последний оплот этих нелюдей? Крепость Иль! Я все понял! Альдис похитила Лоису, и они сейчас на пути в Иль…
– Но это лишь предположение… – возразил Саймон. – А может быть, ты прав? Тогда мы еще успеем их задержать, ведь Иль далеко отсюда. – «Во всяком случае, это отличный повод для того, чтобы убрать тебя из Карса, пока на нас не обрушилась катастрофа», – добавил он про себя.
– Иль? – задумчиво произнесла колдунья.
Саймон ждал, что она скажет еще, – колдуньи Эсткарпа были хорошими стратегами, их слова стоили внимания. Но она молчала и только переводила взгляд с Кориса на Саймона, будто знала нечто такое, о чем ни тот ни другой даже не подозревали, но задавать ей вопросы было бесполезно.
Придя к выводу, что им нет необходимости дольше оставаться в Карсе, участники набега покинули крепость и направились в гавань, где захватили баркасы, чтобы, спустившись вниз по реке, выйти в море. На каждом судне карстенцы, составлявшие его команду, были поставлены в подчинение сулькарцу-кормчему.
Ингвальд и Саймон стояли на корме корабля, замыкавшего караван, и смотрели на город, где в течение двух дней произошло столько трагических событий.
– Мы оставляем за собой бурлящий котел, – заметил Ингвальд.
– А поскольку ты из Карстена, тебе хотелось бы присмотреть за варевом? – спросил Саймон.
Ингвальд угрюмо усмехнулся:
– Когда воины Ивиана сожгли мой дом и убили отца и брата, я отрекся от этой страны. У нас нет ничего общего с новым населением Карстена. Мы, люди Древней расы, предпочитаем служить Эсткарпу, а за варевом пусть присмотрит тот, кому следует. И в этом я полностью согласен с Владычицами: Эсткарп не властен над теми, кто находится за его пределами. Да посуди сам – зачем нам завоевывать Карстен? Случись такое, и по всему герцогству сразу вспыхнут мятежи, а для их подавления мы будем вынуждены ослабить защиту своих северных границ. Ализон, наверное, только этого и ждет… Мы избавили Карс от Ивиана, теперь следует ожидать, когда человек пять-шесть из благородных перегрызут друг другу глотки в борьбе за власть. А это значит, что какое-то время Карстену будет не до нас. В общем, беспорядки в герцогстве нам гораздо выгодней, чем его завоевание.
– Капитан, – обратился к Саймону кормчий, – здесь один карстенец уверяет, будто может рассказать тебе что-то очень интересное.
Он подтолкнул к Саймону человека в довольно потрепанной и засаленной матросской одежде, который преклонил перед Саймоном колено – в знак почтения, как это было принято в армии Ивиана.
– Что у тебя? – спросил Саймон.
– Вот какое дело, капитан. Здесь на реке стояло одно судно, вроде каботажное, но какое-то странное. Команда на берег не сходила… И не разгружали его, хотя оно простояло у причала дня два или три, точно не помню. Похоже, там и груза-то никакого не было – уж очень оно высоко сидело, когда появилось в гавани. Мы с напарником стали наблюдать за ним, но ничего особенного не заметили, если не считать, что слишком там все было спокойно. А потом, когда в городе началась битва, на судне вдруг зашевелились, команда взялась за весла, и они отчалили. Вроде бы тоже ничего подозрительного – в тот час немало судов покидало гавань, но все, набрав ход, уходили вверх по реке…
– А то судно? – Саймон пока не видел смысла в рассказе матроса, но все же решил дослушать его.
– То судно направилось прямо через реку. – Матрос кивнул в сторону противоположного берега. – И стояли они там, удерживаясь на веслах, вроде ждали кого-то. А потом появилась лодчонка… Ялик. Он плыл по течению, будто с буксирного конца у кого сорвался и его не спохватились. Вдруг то судно быстро развернулось, подошло к лодчонке левым бортом и закрыло ее от нас. Больше мы ялика не видели. Немного погодя судно понеслось вниз по течению, опять не как все…
– И тебе показалось это странным, – подсказал Саймон.
– Да. Тем более что с той стороны подходило ваше войско. Вот нам и подумалось, что те, на судне, удирают от вас…
– В лодке кто-то был, – сказал Ингвальд.
– Возможно, – согласился Саймон. – Но кто?
– Насчет этого ялика… – вмешался в допрос сулькарец, командовавший баркасом. – Ты кого-нибудь видел в нем?
– То-то и оно, что никого. Выше борта виднелся только кусок рогожи. Может, кто-то под ней прятался?
– Какой-нибудь раненый? – высказал предположение Ингвальд.
– А может, и нет, – заметил Саймон. – Значит, судно направилось к морю?
– Да, вниз по реке… И что еще удивительно – на веслах, как положено, сидели люди, да только они на них не налегали, а гребли словно играючи, будто лишь слегка направляли судно, чтобы оно не село на мель. Спору нет, течение в реке сильное, но чтобы идти так быстро, да еще против ветра, нужно веслами ой как работать.
Кормчий взглянул на Саймона.
– Я не знаю иного способа плавания, кроме как с помощью весел или ветра, – сказал он. – Ни я, ни мои собратья никогда не видели корабля, который бы двигался с помощью чего-то другого. Это уж, поверьте, какое-то колдовство.
– Но не того рода, с каким знакомы в Эсткарпе, – ответил Саймон. – Дайте сигнал на корабль сенешаля, я хочу перейти туда вместе с этим человеком.
Матросу пришлось повторить свой рассказ.
– Что скажешь, капитан? – повернулся Корис к Эннеру Осберику, командующему флотом сулькарцев. – Как по-твоему, выдумки это или правда?
– Нам не доводилось встречаться с подобными кораблями. Но я верю, что этот человек рассказал действительно то, что видел. Ты же знаешь, в море появились корабли, совсем не похожие на наши.
– Но это судно, судя по рассказу, не было подводным, – возразил Саймон.
– Ну и что? Если кольдеры, как и наши колдуньи, могут менять облик людей, им, возможно, ничего не стоит изменить и обличье вещей, скажем корабля. И в той неразберихе, какая творилась на реке, когда мы переправляли через нее войска, они пошли на риск, лишь бы выиграть время.
– Которое им требовалось для того, чтобы спуститься к морю и отправиться в Иль. – Корис нервно поглаживал рукоять топора.
«Опять он торопится с выводами, – подумал Саймон. – Хотя… Если это действительно был подводный корабль кольдеров, превращенный в баркас, то почему бы не допустить, что он направился в Иль? Да что там Иль! Кольдеры могут взять курс на свое заморское обиталище, находящееся неведомо где».
Тем временем Корис уже принял решение:
– Осберик, выбери самое быстроходное судно, поставь на весла моих людей, если необходимо, – сейчас и нам нужна хорошая скорость, чтобы настичь кольдеров!
Саймон промолчал, но про себя усомнился в осуществимости этого намерения, поскольку чужеродцы уже давным-давно были в пути.
Ближе к ночи подул попутный ветер, и судно, выбранное Осбериком, помчалось на всех парусах вниз по реке, оставив за собой цепь суденышек, причаливших к северному берегу, – с них сходили участники набега, которые возвращались обратно в Эсткарп. Корабль Осберика сопровождали только два баркаса с командами из сулькарцев на борту.
Саймону часа три удалось поспать, завернувшись в накидку Фалька. Он, как и все, кто был подвергнут перевоплощению, снова уже принял свой настоящий облик, но пока на нем оставалась одежда Фалька и его оружие. Саймона мучили сновидения, которые распадались на обрывки всякий раз, когда он просыпался, но ему казалось, что их связывает нечто общее. Наконец он совсем стряхнул с себя сон и лежал, глядя на звезды, прислушиваясь к ветру и негромким голосам вахтенных. Корис был где-то рядом, и Саймон надеялся, что усталость сморила сенешаля и тот хоть ненадолго забылся сном.
Иль… Кориса теперь ничто не остановит, никакие доводы, никакая сила. Конечно, взять Иль необходимо, но разве в последние месяцы они не пытались несколько раз разгрызть этот орешек? Ведь Горм они одолели только потому, что Саймон оказался там пленником и ему ненароком удалось выявить слабое место в обороне врага. К тому же против кольдеров тогда сработала их уверенность, что никто не способен им противостоять.
Поражение в Сиппаре послужило кольдерам хорошим уроком. Их оплот, замок Иль, был окружен силовым барьером, которого не могли одолеть колдуньи Эсткарпа.
Саймону вспомнились его сомнения, когда он несколько месяцев назад предстал перед Верховной Владычицей. Она хотела знать его мнение, и он ответил: «Забудьте о том, что обнаружилось на Горме, крайне осторожно относитесь к секретам врага, дабы не вызвать к жизни те силы, которые не поддаются пониманию, а значит, и подчинению». Может, он тогда был не прав? Он и сейчас еще не был уверен в своей правоте. Однако внутренний голос твердил: стоит воспользоваться тем, чем владели кольдеры, и ты подчинишься им.