– Много ли дорог на Сулькар? – спросил Саймон. – С юга Иль, с севера Горм – кольдеры вполне могли перекрыть дорогу.
Корис рассмеялся:
– Дорога одна, и она стара как мир. Наши предки даже в страшном сне не могли себе представить кольдеров на Горме. Путь на Сулькар будет безопасен лишь тогда, когда мы будем здесь! – Он ткнул пальцем в Сиппар и с силой надавил, словно у него под ногтем оказалось отвратительное насекомое. – Борясь с болезнью, нужно уничтожить ее очаг, а не лихорадку. Она говорит лишь о наличии болезни. Но мы ничего не знаем о кольдерах! – Корис мрачно взглянул на Трегарта.
– А разведка?
– Мы отправили на Горм двадцать воинов! Они добровольно пошли на перевоплощение, не зная, увидят ли когда-либо вновь свое собственное лицо в зеркале. Снаряжая их, мы задействовали все известные нам средства. Но ни один не вернулся из Сиппара, ни один! Кольдеры не похожи на других людей, и мы ничего не знаем об их обороне, кроме того, что она непробиваема! Кончилось тем, что Верховная Владычица вообще запретила подобные вылазки. Сил уходит много – и всё без толку. Я и сам хотел было, но колдуньи наложили на границу заклятье, и пройти мне не удалось. Все говорят, на Горме меня ждет смерть, а я нужен Эсткарпу живым. Э-э, да нет смысла бередить эту рану.
– Но Сулькар в опасности.
– Мы выступим, друг Саймон! – Корис взял со стола шлем. – Кстати, есть одна странная закономерность: когда кольдеры бьются на своей земле или на своих кораблях, победа всегда за ними, но на чужой земле, куда еще не пала их тень, мы можем с ними потягаться.
– Я еду с вами! – решительно сказал Трегарт.
Он готов был ждать и учиться. Последние семь лет жизни еще в том мире научили его терпению. Саймон отлично понимал, что боевое искусство значит здесь жизнь или смерть – и без него нет речи о независимости. Сколько раз, стоя в ночном карауле, задавал он себе вопрос: «Отчего я все это терплю? Или тут замешана хваленая Сила Эсткарпа?» Но если даже так, то сейчас действие чар кончилось! Сейчас он серьезно намерен узнать, как устроен этот мир, и если его не призовут, он пойдет сам.
Корис внимательно посмотрел ему в глаза:
– Мы отправляемся не на прогулку.
Саймон не вставал, зная, что Корису неприятно, когда на него смотрят сверху вниз.
– Разве я похож на любителя легких побед?
– Тогда готовь самострел. С мечом ты не опаснее карстенского конюха!
Саймон не вспылил, ибо Корис был абсолютно прав. В стрельбе из самострела он мог поспорить с лучшими воинами Эсткарпа, и в рукопашном бою без оружия, где он использовал приемы дзюдо, ему не было равных, так что слава его достигла самых дальних фортов Эсткарпа. Но мечом он владел не лучше безусого новобранца. А булава, с которой Корис управлялся, как с игрушкой, казалась ему чугунной гирей.
– Самострел так самострел, – с готовностью сказал Саймон. – Но я еду!
– Хорошо. Но сперва посмотрим, едем ли мы.
Это решал военный совет, где собрались колдуньи и офицеры во главе с Корисом. Хотя Саймон не был членом совета, он последовал за капитаном гвардейцев, и никто его не остановил. Он отошел к бойнице и оглядел собравшихся.
Возглавляла совет Верховная Владычица, управлявшая не только крепостью, но и всеми землями Эсткарпа, та самая женщина, которой он добровольно присягнул на верность. За спинкой ее кресла стояла колдунья, убегавшая от ализонских собак. На совете присутствовало еще пять колдуний – все женщины как бы без возраста. И каждая обладала столь проницательным взглядом, что Саймон не хотел бы оказаться в стане их врагов. Он никогда не встречал женщин с такой силой духа.
Перед колдуньями стоял огромный мужчина, в любом другом месте он бы главенствовал безоговорочно. Люди Эсткарпа, стройные и высокие, выглядели просто подростками рядом с этим закованным в броню гигантом. Одной железной пластины, прикрывавшей его грудь, хватило бы на два щита для гвардейцев Эсткарпа. Длинные руки, широкие, как у Кориса, плечи; но и нижняя половина его тела не уступала верхней, не нарушая гармонии.
Саймон присмотрелся к обветренному лицу гиганта. Густые сросшиеся брови и пышные усы, но подбородок тщательно выбрит. Шлем увенчан искусно выкованной головой медведя с угрожающе оскаленной пастью, а вместо плаща – медвежья шкура, отделанная галунами. Под квадратным подбородком поблескивали золотые застежки в виде медвежьих лап.
– Сулькар блюдет торговый мир. – Воин старался говорить потише, но в небольшом зале голос его рокотал подобно морскому прибою. – Однако нас заставляют обнажить мечи! Но что наше железо против колдовства? Нет, я не порицаю древнее знание. – Он обращался непосредственно к Владычице. – Все верно, каждому свое. Но ведь Эсткарп никому не навязывает своей воли и веры, а эти кольдеры… Они набегают, как волны, и убивают! Госпожа! Если мы не объединим усилий, наш мир обречен. Нужно остановить волны жестокости и мрака!
– Знаешь ли ты, Мореход, человека, рожденного женщиной, который мог бы управлять волнами?
– Управлять – нет, но одолеть – да! В этом моя сила! – Воин ударил себя в грудь, и никто не усомнился, что он имеет право говорить так. – Кольдеров голыми руками не возьмешь. Они готовят нападение на Сулькар. Умники из Ализона отсиживаются в стороне, но их ждет участь Горма. А Сулькар не сдастся! Но если волны поглотят нас, они двинутся сюда, госпожа. Говорят, ты имеешь власть над ветром и бурей; твои заклятья могут изменить внешность человека и помутить разум. Может ли твое колдовство противостоять Кольдеру?
Владычица погладила кристалл на груди.
– Скажу тебе правду, Магнис Осберик. Я не знаю. Кольдер загадочен. Мы не смогли проникнуть туда. В остальном же ты прав. Пришло время объединить наши силы. Капитан! – обратилась она к Корису. – Что скажешь?
Красивое лицо Кориса было мрачным, но в глазах вспыхнуло торжество.
– Если нужны наши мечи, мы готовы! С твоего согласия, мы выступаем в Сулькар, госпожа.
– Решено, Эсткарп идет на помощь Сулькару! Ты, капитан, говоришь как воин. Мечи мечами, но с вами будет и наша, дарованная от веку Сила.
Бежавшая из Ализона колдунья вышла из-за кресла и встала по правую руку от Верховной Владычицы. Ее темные раскосые глаза, оглядев собравшихся, остановились на Саймоне, притихшем в стороне, и по ее губам пробежала тень улыбки. Или ему только показалось? Как бы то ни было, Трегарт почувствовал, как некая невидимая тончайшая нить протянулась между ними.
Их отряд выступил в полдень. К своему удивлению, Саймон обнаружил, что держится рядом с колдуньей, которая, как и все гвардейцы, надела кольчугу с кольчужным шарфом. Словом, с виду женщина ничем не отличалась от других воинов, даже на поясе у нее, как и у прочих, были меч и самострел.
– Мы снова вместе, воин из другого мира! – тихо сказала колдунья, улучив момент.
Ее спокойствие почему-то раздражало Саймона.
– Будем надеяться, что теперь мы охотники, а не дичь.
– Всему свое время, – сухо откликнулась она. – В Ализоне меня предали и лишили оружия.
– Зато теперь у тебя меч и самострел.
Колдунья посмотрела на свое оружие и рассмеялась:
– Да, Саймон Трегарт, меч, самострел и еще кое-что! Но ты прав в своих предчувствиях – впереди у нас мало хорошего.
– Предчувствия, госпожа?
Он разозлился, не желая верить ни одному ее слову, поскольку больше полагался на силу оружия. А все эти намеки, взгляды, предчувствия…
– Предчувствия, Саймон. – Она пристально посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась. – Мне ничего не надо от тебя, чужестранец. Но я знаю, что Верховная Владычица связала наши жизни воедино. Наши чаяния могут не оправдаться. Скажу одно: берегись места, где высятся скалы и кричат орланы.
– Госпожа, – Саймон принужденно улыбнулся, – в этой стране я, кажется, вижу все, словно у меня глаза на затылке. А воевать мне не в новинку.
– Знаем-знаем! Иначе ты не поехал бы с Соколом. – Она кивнула в сторону капитана гвардейцев. – Корис непревзойденный боец и прирожденный военачальник. Гордость Эсткарпа!
– Ты предвидишь беду в Сулькаре?
Колдунья пожала плечами:
– Наш Дар, как известно, не дает нам полной картины. Лишь обрывки, детали. Но городских стен я не вижу. И кажется, это не у моря. Приготовь-ка лучше самострел и не забудь про свои знаменитые кулаки! – Она дружелюбно засмеялась, и Саймон понял, что должен принимать дружбу на ее условиях.
Войско поспешало, но, когда после ночевки в последнем пограничном форте оно вышло на тракт, ведущий к морю, впереди был еще целый день пути. Продвигаясь от форта к форту, всадники меняли лошадей, и миля за милей войско приближалось к своей цели.
Сулькарцы, не привыкшие к верховой езде, были мрачноваты, да и седла гвардейцев оказались им малы, так как большинство из них своей комплекцией почти не уступали Магнису Осберику. Но мужественные мореходы не отставали – стиснув зубы, они держались в седлах так, словно само время превратилось в их заклятого врага.
Стояло ясное утро. Множество пурпурных цветов под ярким солнцем развернуло свои лепестки; пахло морем, и у Саймона поднялось настроение, чего уже давненько с ним не случалось. Он и сам не заметил, как стал напевать. Слева раздался знакомый глухой голос:
– Рано пташечка запела!
– Не каркай! День больно хорош! – сказал он добродушно.
Колдунья отвернула кольчужный шарф.
– Море… Оно уже близко, оно в ветре… – Она смотрела вперед, туда, куда уходила дорога. – Море в крови у нас. Поэтому и сулькарцы по крови нам не чужие. Когда-нибудь я уйду в море… Сбегающие с берега волны так и тянут меня за собой!
Она не сказала ничего особенного, но Саймон вдруг насторожился, даже в горле пересохло. Может, и не было у него дара предвидения, но что-то в нем дрогнуло, напряглось… Он, не раздумывая, поднял руку, давая сигнал к остановке.
– Да! – Колдунья тоже подняла руку.
Корис обернулся и остановил весь отряд. Он передал командование Танстону и поскакал к ним, выслав вперед дозорных.