Моя лошадь споткнулась и упала, едва мы въехали во двор. Я замешкался, вытаскивая из стремени занемевшую ногу, Кемок, опередив меня, побежал к дому.
Она стояла в дверях и, казалось, едва держалась на ногах. Нет, не Каттея – Анхорта. Встретившись с ней взглядом, Кемок застыл на месте, и я с разбега налетел на него.
– Ее здесь нет, ее увезли? – растерянно спросил брат.
Анхорта кивнула, и даже это движение стоило ей немалых усилий. Пряди волос упали ей на лицо, еще недавно темные, они были теперь наполовину седыми. Что с ней случилось? Она выглядела старухой, лишенной жизненных сил. И тут мы оба поняли, что она была подвергнута воздействию Силы. Анхорта пыталась защитить свою питомицу от колдуний и не смогла…
– Ее нет… – промолвила она отрешенно. – Они окружили ее стеной. И ехать за ней нельзя – вам грозит смерть…
Нам не хотелось верить, но, судя по всему, она говорила правду. Колдуньи похитили нашу сестру и отгородили ее от нас смертельной завесой. Мы погибли бы, бросившись выручать Каттею, и наша гибель не принесла бы ей никакой пользы.
Кемок больно вцепился в мою руку. Мне хотелось оттолкнуть его, даже ударить, чтобы выместить хотя бы на нем свою бессильную ярость. В исступлении я чуть было не затеял драку, но нас спасла усталость от долгой езды, ибо, когда Кемок, вскрикнув, ткнулся лицом мне в плечо, я не удержался на ногах и вместе с ним свалился на пол.
Не прошло и часа, как Анхорта умерла. Должно быть, она из последних сил цеплялась за жизнь, чтобы увидеть нас. Перед смертью она успела поговорить с нами.
– Вы оба воины, – начала она. – Владычицы видят в вас Силу без разума и ждут, что вы немедля броситесь спасать сестру. Но до поры до времени сделайте вид, что вы против них ничего не имеете, и они в это поверят.
– А они тем временем будут мутить мозги Каттее… – не сдержался Кемок.
– Ты недооцениваешь свою сестру, – возразила Анхорта. – Она не маленькая девочка, которой можно замутить мозги. Колдуньи, быть может, еще пожалеют, что связались с ней. Но не стоит являться к ним сейчас, когда они этого только и ждут.
Мы сызмальства учились у Анхорты уму-разуму и потому прислушались к ее словам. Но мы не могли простить Владычицам сотворенного ими зла, в тот час мы навсегда отказались подчиняться им.
Как выяснилось позже, наше несчастье было невольным следствием другой беды. В бою на юге тяжело ранили Кориса, и леди Лоиса уехала к мужу, оставив Каттею без присмотра, чем и воспользовались Владычицы.
– Что будем делать? – спросил Кемок, когда мы, навек простившись с Анхортой, сидели с ним в погрузившейся во мрак комнате.
– Будем возвращаться… – ответил я.
– Куда – в отряд? – Кемок сделал большие глаза. – Чтобы защищать подлых колдуний?
– Нет, не за этим, – сказал я, стараясь быть спокойным. – Нам надо пока что затаиться. Анхорта ведь предупредила: Владычицы ждут от нас опрометчивых действий и готовы разделаться с нами.
– Пожалуй, ты прав, – согласился он. – В их глазах мы – дети. Ну и будем изображать из себя детей, а подспудно – накапливать знания…
Он меня удивил.
– О чем это ты? – спросил я. – Если ты имеешь в виду тайные знания, то тебе должно быть известно, что они дают доступ к Силе только женщинам.
– Это не так, – возразил он. – Разве наш отец не имел доступа к Силе? Другое дело, что он пользовался ею по-своему, не так, как колдуньи. Их учение о Силе – всего лишь одна из догм… Скажи, слышал ли ты что-нибудь о Лормте?
В первый момент я не понял, о чем он толкует, но тут мне вспомнился подслушанный разговор между Дермонтом и одним беженцем из Карстена, с которым он держался вместе. Лормт – это хранилище старинных рукописей.
– Кое-что слышал, – ответил я. – Но что можно извлечь из записей о старинных семьях?
Кемок улыбнулся:
– Записи не исчерпываются семейными хрониками, в них говорится еще и о востоке. Ты когда-нибудь задумывался о востоке?
Я растерялся. Чего он от меня хочет? Восток… При чем здесь восток? Почему я должен думать о нем? Имело смысл думать о севере, где находится Ализон, готовый вцепиться нам в глотку; или о юге, где нам не давал покоя своими набегами Карстен; или о западе, где простиралось море, скрывающее за горизонтом неведомые острова, вроде того, на котором отец с матерью обнаружили обиталище кольдеров. На востоке же не было ничего примечательного, о чем я и заявил Кемоку.
– Почему ты так уверен в этом? – спросил он. – Ведь у наших земель есть и восточная граница. Но слышал ли ты когда-нибудь, чтобы о ней говорили? Скажи, что у нас на востоке?
Я закрыл глаза, чтобы представить себе карту Эсткарпа, которую мне не раз доводилось видеть у наших командиров.
– Горы… – ответил я нерешительно.
– А за ними?
– Тоже горы, ничего другого. Во всяком случае, так обозначено на любой карте.
– Но почему такая неопределенность?
Он был прав – в самом деле, почему? У нас были весьма подробные карты местностей, расположенных к северу и к югу от наших границ, а также карты моря, составленные сулькарцами. Но я не видел ни одной карты, описывающей местность к востоку от нас. И это действительно было странно.
– Я могу тебе сказать почему, – продолжил Кемок. – Никто не способен даже думать о востоке!
– Не понял… – промямлил я.
– Это в самом деле так. Спроси кого угодно, что он знает о восточных землях, и тебе никто ничего не скажет.
– Не хотят говорить?
– Не в этом суть, – заявил Кемок. – Что там не хотят! Не могут. Умы людей были подвержены колдовскому воздействию, они вообще не способны мыслить о востоке. Клянусь…
– Но почему?.. – удивился я.
– А вот это нам и предстоит выяснить… – сказал он загадочно. – Видишь ли, Килан, мы не сможем оставаться в Эсткарпе, если освободим Каттею, подумай, колдуньи так просто не выпустят ее из своих рук. А куда нам податься? Ализон и Карстен, конечно, примут нас, но сразу сделают пленниками. Дом Трегартов слишком известен. И сулькарцы не станут выручать нас, если колдуньи окажутся нашими врагами. Но допустим, что мы скроемся в стране, о существовании которой никто не знает…
– Да, Кемок, да! – отозвался я с жаром. Это был блестящий выход. Но меня тут же одолели сомнения. – Однако… если в сознании людей что-то искажено намеренно, значит тому есть причина…
– Конечно, – согласился он. – Нам нужно узнать, почему это сделано и нельзя ли извлечь из этого пользу.
– Но если все живущие в Эсткарпе – с вывихом, почему это не коснулось нас? – спросил я. И тут же ответил сам себе: – Потому что по крови мы только наполовину принадлежим к Древней расе?
– Я тоже не нахожу этому какого-то другого объяснения, – признался Кемок. – Нам необходимо побывать в Лормте. Возможно, там мы и найдем разгадку.
Я вскочил на ноги. Мной овладел порыв немедленно действовать.
– А как нам туда попасть? Ты полагаешь, что в такой момент Владычицы позволят нам разгуливать по Эсткарпу как заблагорассудится? Мне-то казалось, ты настроился быть послушным и хотел вернуться в отряд.
Кемок вздохнул.
– Ты не находишь, брат, что в молодости трудновато быть сдержанным и осторожным? – спросил он. – Конечно, за нами будут следить. Мы не знаем, известно ли колдуньям, что мы способны мысленно общаться с Каттеей. Безусловно, наше появление здесь по ее зову должно насторожить их. Почему-то я не могу услышать ее с тех пор… – Он не взглянул на меня, чтобы убедиться, что я тоже ничем не могу похвастаться.
Хотя мы никогда об этом не говорили, однако все трое знали, что мысленная связь Каттеи с Кемоком была прочнее, чем со мной, – словно промежуток времени между нашим появлением на свет отделил меня от них.
– Послушай, – сказал я. – Та комната в башне, куда нас позвала мать… – Мое воспоминание о таинстве было смутным, но я готов был обратиться к помощи чего угодно, лишь бы узнать что-нибудь о сестре.
Однако Кемок, сразу поняв меня, отрицательно покачал головой:
– Наша мать, Килан, владела Даром, она много лет обращалась к нему. Нам с нею в этом не тягаться. Мы не готовы вступить на этот путь. Но все же в нас осталось что-то от нее, и это будет нам опорой. Что касается Лормта, то ты ведь и сам знаешь: страстное желание рано или поздно открывает любые двери. Мы найдем дорогу в Лормт.
Не знаю, что именно, быть может, какое-то наитие заставило меня поправить его.
– Лормт найдешь ты, Кемок, – сказал я. – Лормт – твоя задача, я в этом уверен.
Мы не стали задерживаться в Эстфорде, там нечего было делать. Откелл возглавил небольшой эскорт, чтобы проводить госпожу Лоису в Южный форт, к Корису, а больше никто из оставшихся в замке не мог помешать нам уехать обратно в отряд. Утром, отправившись в путь, мы начали упражняться в мысленном общении друг с другом – с упорством, какого за собой и не подозревали.
Мы не прекращали наших упражнений и пребывая в отряде, но старались скрывать это от всех, с кем имели дело. Однако все наши усилия так и не вызвали отклика Каттеи. Со временем до нас дошло известие о том, что она упрятана колдуньями в недоступную обитель, где в числе других послушниц ей предстоит пробыть долгое время.
Способность соприкасаться с Силой проявилась в нас косвенным образом. Кемок обнаружил, что может подробно и навсегда запомнить однажды услышанное или увиденное, а также читать мысли других людей. Ему все чаще и чаще поручали допрашивать пленных. Дермонт, возможно, и подозревал, в чем причина его успеха, но никак не обмолвился на эту тему.
Я же, хоть и не был способен на что-нибудь подобное, начал замечать, что во мне тоже проявляется кое-что от родительского Дара. Я стал обостренно воспринимать настроение животных. Скажу без ложной скромности, что никто из защитников границы не понимал лошадей так, как я. Я умел приманивать к себе или отпугивать диких зверюшек, сосредоточивая на них свою волю…
Что касается мечты Кемока попасть в Лормт, то, казалось, ей не дано сбыться. Стычки вдоль границы становились все более кровопролитными, и нам все чаще приходилось действовать из засады. Силы Эсткарпа истощались, и мы подозревали, что в скором времени окажемся изгоями в завоеванной врагом стране.