Я подчинился ей – и чуть не оказался раздавленным Силой, которой мы сопротивлялись.
– Будьте едины волей, держитесь, – воззвала она к нам обоим.
Казалось, нам не выстоять; но как борец обманным движением лишает противника равновесия, так и сестра, на миг поддавшись натиску колдовской Силы, тут же нанесла ответный удар. Я ощутил еще несколько всплесков направленной на нас злобы, а затем она схлынула и ушла…
Снова мы узрели друг друга – во плоти.
– Временное затишье, – сказал Кемок.
– Да, это так, – согласилась Каттея, – и не могу сказать, надолго ли.
Уже рассвело, и мы могли бы ехать быстрей, но кони изрядно устали, и мы не решались подгонять их.
Впереди мрачным силуэтом на фоне светлого неба обозначились вершины восточных гор. Они отделяли Эсткарп от неведомой страны. Что там за ними?
Из манускриптов, которые Кемок читал в Лормте, следовало, что в давние времена людям на востоке грозила какая-то беда. Не ошибался ли он, полагая, будто по прошествии чреды веков эта опасность исчезла? Не случится ли так, что угроза, от которой мы бежим сейчас и которую хорошо себе представляем, обернется для нас новой бедой, еще более страшной?
День давно вступил в свои права. Мы ехали, стараясь держаться пустоши и не попадаться никому на глаза. Пока что все благоприятствовало нам. Здесь было совсем мало поселений, и находились они в отдалении друг от друга. Земли были заброшены и поросли кустарником. По мере продвижения мы все реже встречали на своем пути признаки присутствия людей.
Впереди все так же высилась стена гор, и казалось, мы ни на йоту не приблизились к ним. Было такое впечатление, что они на какой-то гигантской платформе, которая отодвигается и отодвигается от нас. Весь день я ожидал от колдуний новых нападений и уловок. Мне не верилось, что Владычицы обессилели и не способны задержать нас, захватить в плен с помощью своих слуг.
И тем не менее нас не беспокоили. Мы иногда останавливались, чтобы дать передышку коням, да и себе позволяли вздремнуть; однако кто-то из нас всегда оставался на часах. По пути нам не встретилось ничего примечательного, если не считать каких-то любопытных зверьков, которые глазели на нас, выскакивая из-за кочек и кустов. И все-таки чутье разведчика подсказывало мне, что нас ждет засада…
– Понимаешь, – отозвался на мои мысли Кемок, – они, вероятно, не подозревают, что мы надумали податься на восток. А если и подозревают, то, наверное, считают, что мы сами загоняем себя в ловушку, из которой единственный выход для нас – это вернуться назад и оказаться таким образом у них в руках.
В его словах был смысл, но я почему-то не мог согласиться с ним полностью; и когда мы остановились на ночлег возле небольшого, бегущего с гор ручья, я не переставал думать о том, что лучше выдержать еще одну колдовскую атаку, нежели ждать неизвестно чего.
– Думать так, – услышал я голос Каттеи, – значит ставить себя под удар. – Опустившись на колени у ручья, она плескала холодную воду себе в лицо. – Они только того и ждут, чтобы кто-нибудь из нас потерял голову.
– Но не стоит забывать и об осторожности, – заметил я.
– Да уж конечно… – Она испытующе посмотрела на меня. – Скажи мне, а, вообще-то, у тебя есть на примете хоть какое-нибудь убежище?
Ее вопрос смутил меня. «Неужели она думает, что мы похитили ее из Обители ради того, чтобы скитаться по пустошам?» – обиделся я.
Каттея засмеялась:
– Нет, Килан, я так не думаю, я о вас лучшего мнения. Когда вы с Кемоком позвали меня, я поняла, что у вас есть какой-то план и что он как-то связан с этими горами, до которых мы так мучительно долго добираемся. Пора бы и рассказать мне о том, что вы задумали.
– Это Кемок, его идея, – ответил я. – Пусть он сам и расскажет.
Она стряхнула воду с рук и вытерла их о траву.
– Ладно, спрошу его.
Достав из походных мешков свой скудный провиант, мы уселись перекусить, и Кемок начал рассказывать Каттее о том, что узнал из манускриптов, хранящихся в Лормте. Она слушала его не перебивая и, когда он закончил, согласно кивнула:
– У меня есть еще одно подтверждение твоим догадкам, брат. Весь последний час я, честно говоря, ехала вслепую…
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил я.
– Только то, что сказала, Килан. – Она, чуть нахмурясь, посмотрела на меня. – Я действительно ехала как в тумане. Местами он рассеивался, и я еще различала деревья, кусты, камни, но большую часть пути он был сплошным.
– И ты даже не обмолвилась об этом!.. – удивился Кемок.
– Да, я не стала ничего говорить, потому что, наблюдая за вами, поняла, что для вас никакого тумана не существует. – Она завернула остаток хлебца в салфетку и положила его в седельный мешок. – Но это не от колдуний. Ты сказал, что нам доступно думать о востоке лишь благодаря тому, что мы полукровки. Скорей всего, так и есть. И я опасаюсь, что мое общение с колдуньями в какой-то мере сковало во мне эту свободу. Похоже, что если бы я присягнула в верности их делу и стала бы одной из них, то оказалась бы вообще неспособной идти с вами на восток.
– А что, если идти с нами дальше, тебе будет еще трудней? – не удержался я.
– Тогда вы поведете меня, – ответила она спокойно. – Если этот запрет – только внушение, то, думаю, я рано или поздно справлюсь с ним, пусть даже не раньше, чем мы преодолеем этот символический барьер – горы. А мы его преодолеем. Я согласна с тобой, Кемок, что Владычицы не будут пока чинить препятствий нам, ибо убеждены, что нам придется вернуться. Они не учитывают того, что двое из нас остаются зрячими…
Признаться, я не разделял ее уверенности, но, с другой стороны, на своем опыте постиг ту истину, что излишняя озабоченность тем, что должно случиться, ничего не привносит в ход событий. Другое дело – всегда нужно быть готовым к худшему. Как знать, не окутает ли и нас с Кемоком колдовской туман? Карабкаться по горам, ничего не видя, – дело отчаянное.
– Этот туман… – обратился Кемок к сестре, опередив меня. – Какого он рода? Ты говоришь, он не сплошной?
Каттея покачала головой:
– Вовсе нет. Больше того, я думаю, на этот туман можно влиять силой воли. Стоило мне сосредоточиться на чем-то, что виделось смутно, как тень, стоило напрячь волю, и я начинала видеть яснее. Но это требует большого напряжения воли и может сработать против нас.
– Почему? – спросил я.
– Видишь ли, я постоянно должна прислушиваться…
– Прислушиваться? – Я невольно оглянулся.
– Прислушиваться – но не ушами, а внутренним слухом. Этим я могу встревожить их. Пока они не препятствуют нам, потому что выжидают, однако где уверенность, что они не разъярятся, обнаружив, что нас не сдержали поставленные ими преграды.
– Хотелось бы знать… – задумчиво произнес Кемок, – а раньше случалось, чтобы кто-либо позволил себе вот так порвать с колдовством и колдуньями? Судя по всему, они ошарашены твоим бегством. Непонятно, почему им так необходимо держать тебя в Обители…
– Очень просто. Я не такая, как все они, и поначалу колдуньи не очень-то стремились заманить меня к себе – именно по этой причине. Владычицы опасались, что, оказавшись там насильственно, я внесу смятение в их среду. Затем, по мере того как росла угроза со стороны Карстена, они больше озаботились тем, чтобы не упустить возможность прибрать к рукам девицу, обладающую, по всей вероятности, колдовскими задатками. Каждая новая послушница, со временем научившаяся соприкасаться с Силой, увеличивала тем самым могущество Владычиц. И они хотели всего лишь, чтобы я стала еще одним проводником к Силе. Но они до сих пор не могли использовать меня в своих целях, ибо я еще не поклялась им в верности и не стала одной из них. Однако я сама не могла бесконечно долго воздерживаться от этого шага. Дело в том… – Она замолчала и опустила взгляд на руки. Согнув пальцы, сестра свела руки вместе, как будто держала в них что-то хрупкое. – Дело в том, что я мечтала приобщиться к их тайным знаниям, ибо была уверена, что тоже могу творить чудеса. Но я вдруг поняла, что, выбрав их путь, я отсекаю от себя часть своей жизни. Ощущая себя неразрывно связанной с вами, я не могу быть счастливой одна… Они не давали мне покоя, но я всячески увиливала от ответа на вопрос, что же мне мешает принять обет посвящения. И вот настал момент, когда Владычицы пошли на риск, чтобы нанести удар Карстену.
Они сказали мне прямо: когда Силу используют таким образом, кто-то гибнет, жертвуя собой. Так и было. Умирали многие, сжигаемые Силой, которую накопили в себе, а потом высвободили. Их нужно было кем-то заменять. У меня больше не было выбора. Владычицы дали мне понять, что я не вольна распоряжаться собой и что они меня никуда не отпустят. Кроме того… – Каттея подняла на нас глаза. – Они намерены расправиться с вами обоими. Они никогда не доверяли нашему отцу и побаивались его, я поняла это, едва оказалась среди них. Они считают противоестественным, если мужчина имеет доступ к Силе. Так же неприязненно относились они и к нашей матери, не желая смириться с тем, что, расставшись с ними, она сохранила в себе Дар, которого, казалось бы, должна была лишиться, соединившись с мужчиной. Им это казалось каким-то извращением. Они сразу заподозрили, что и вы в какой-то мере способны соприкасаться с Силой. Минувшей ночью они убедились в этом, и это, конечно, пришлось им не по вкусу. До сих пор ни одно существо мужского пола не могло проникнуть в Обитель и тем более покинуть ее безнаказанно. Конечно, охрана Обители сейчас ослаблена. Тем не менее они способны лишить жизни всякого представителя Древней расы. А вы – живы и, значит, представляете для них угрозу, от которой они постараются избавиться.
– Каттея, а что это за девица была там, в саду? – неожиданно спросил Кемок.
– Девица? – удивилась она.
– Очень похожая на тебя, – ответил Кемок. – Я не сомневался, что это ты, даже был готов бежать с ней из Обители, но Килан не позволил. Правда, Килан? – Он повернулся ко мне. – Почему ты решил, что это не Каттея?