Зеленый поток расплескался до самых столбов. Внезапно они исчезли в ослепительной вспышке света, подобной той, которая возникла на месте туманного облака, преследовавшего нас у колоннады, как только я хлестанул по нему огненным кнутом.
Я невольно зажмурился, а открыв глаза, увидел, что желтое свечение менгиров сменилось зеленым – таким ярким, что оно скрывало собой их грубые контуры. В темноте за камнями мне не удалось больше различить ни одной звериной морды.
Свечение, объявшее столбы, начало пульсировать, поднимаясь над ними подобно пламени; оно не позволяло видеть, что происходит за пределами каменного кольца, зато были слышны вой и визг убегающих тварей… Осада была отбита! Я спрыгнул с площадки и поднял огненный кнут, который обронил возле нее несколько часов тому назад.
Какое-то колдовство – быть может, совсем иного рода, чем то, какому нам прежде доводилось быть свидетелями, но все же колдовство – спасло нас. С кнутом в руке я стоял, всматриваясь в темноту.
– Дагона! – прошептал я, не сомневаясь, что получу ответ.
Их было трое. Они появились между двумя светящимися менгирами внезапно, словно с неба свалились. Во главе троицы красовалась на своем рогаче Дагона. Ее волосы на этот раз казались не русыми и не черными, а зелеными, и лицо тоже было зеленоватого оттенка, как и у тех, кто ее сопровождал. Всадники были вооружены огненными кнутами, но Дагона держала в руках заряженный лук. Она подняла его над головой и выпустила в небо стрелу – мы услышали затихающий свист.
И вдруг, словно снег, на нас посыпались искорки зеленого света. Всадники, оставаясь на скакунах, безмолвно глядели в нашу сторону.
Сопровождающими Дагоны были двое мужчин – если это определение применимо к существам, во всем похожим на мужчин, но имеющим на голове пару рожек. На них было такое же одеяние, как и то, каким целительница одарила меня. Их облик, в отличие от облика Дагоны, не изменялся: красивые лица казались застывшими и абсолютно бесстрастными.
– Выходите! – уловил я мысленный приказ Дагоны и был готов подчиниться ей – но она обращалась не только ко мне…
Я повернулся и протянул руку Каттее. Сестра и брат, отозвавшись на мой жест, подошли ко мне и встали рядом, выжидающе глядя на всадников, которые словно раздумывали, приближаться ли к нам. Меня осенила догадка: это место, послужившее нам прибежищем, было для них недоступно.
Один из всадников нетерпеливо взмахнул кнутом, и в землю ударил сноп искр.
– Выходите! – снова позвала Дагона, на этот раз вслух. – У нас нет времени. Серые убрались ненадолго.
Я обнял сестру за плечи, Кемок подошел к ней с другой стороны, и мы медленно пошли к поджидавшей нас троице. Я заметил, как Дагона, неотрывно глядя на Каттею, закинула за плечо лук и, чуть склонясь со скакуна, вытянула вперед руку. Она неторопливо начала водить ею, оставляя в воздухе светящиеся линии, сложившиеся наконец в узор наподобие звезды. В ответ Каттея тоже подняла и протянула вперед руку. Будучи в мысленном контакте с сестрой, я почувствовал, каких усилий ей это стоило. Мы с Кемоком тут же напрягли всю волю, чтобы придать сестре сил. Медленно-медленно ее пальцы распрямились, и она начала рисовать против узора Дагоны такой же – только его линии светились не зеленым цветом, а голубым – цветом камней площадки, которую мы покинули.
Один из всадников, сопровождавших Дагону, негромко вскрикнул, пораженный увиденным.
– Иди сюда, сестра… – Дагона протянула Каттее руку.
Я заметил, как сестра облегченно вздохнула.
Странные ощущения испытали мы, проходя между менгирами. У меня мурашки пробежали по телу. Мельком взглянув на сестру и брата, я увидел, что те искрятся, словно покрытые блестками, и у меня зашевелились волосы на голове.
Дагона крепко сжала Каттее руку.
– Препоручите ее мне, – потребовала она. – Мы должны ехать, и немедля.
Нас с Кемоком ждал Шабр. Я забрался на него первым, Кемок устроился у меня за спиной, и мы тронулись. Впереди всех мчалась Дагона. Ее Шабрина двигалась плавно и легко, словно двойной груз, который она несла на себе, для нее ничего не значил. Следом за нею скакали мы с Кемоком, а за нами – двое всадников с огненными кнутами.
Оставив позади себя призрачно мерцающие менгиры, мы попали в какую-то зеленоватую туманную дымку, мешающую разглядеть местность, по которой мы мчались. Как ни всматривался, я так и не смог ничего увидеть и в конце концов смирился с тем, что мы оказались в полной зависимости от Дагоны.
Дагона же, судя по всему, прекрасно знала, куда держит путь, – ее Шабрина продолжала нестись галопом, не сбавляя бега. Я подивился выносливости рогачей.
– Куда мы мчимся? – спросил из-за спины Кемок.
– Не знаю, – признался я.
– Не попасть бы нам снова в какую-нибудь беду… – обеспокоился он.
– Не думаю, что нам это грозит, – попробовал я успокоить его. – Я не чувствую зла…
– А я не уверен, что молодцы, скачущие за нами, питают к нам симпатию, – возразил он.
– Но ведь они же спасли нас, – напомнил я.
Однако в чем-то Кемок был прав. Дагона высвободила нас из кольца менгиров, в котором мы оказались по собственной воле, и этим, безусловно, проявила свою благосклонность к нам, но это еще не значило, что мы не окажемся в другом заточении.
Хотя я и не видел, куда мы скачем, но почему-то был уверен, что мы возвращаемся в горы – в тот край, где расположен котлован, на дне которого бурлят источники целительной грязи.
– Не нравится мне эта скачка в никуда, – снова подал голос Кемок. – И я не думаю, что этот зеленый туман сотворен исключительно в нашу честь. Тут и без тумана не знаешь, куда податься… Как ты думаешь, что мы здесь до сих пор делаем? Ищем убежище?
– Мне все больше кажется, – ответил я, – что мы явились в эту страну, дабы спасти ее.
Он рассмеялся:
– А почему бы и нет? Разве наши родители не выступили против кольдеров, положившись только на самих себя? Чем мы хуже их? К тому же нас трое, а не двое. Сдается мне, брат, что мы спешим на какую-то битву. Что ж, неплохая вроде бы подобралась компания…
Мы мчались и мчались сквозь туман, поглотивший пространство и не позволявший судить о ходе времени. Должно быть, ночь уже кончалась.
Туман начал рассеиваться. В тусклом свете сумерек стали различимы деревца, кусты и камни. Взбираясь по круче, скакуны перешли на шаг. С восходом солнца мы добрались до перевала и оказались на проторенной дороге, по обеим сторонам которой высились скалы. На них кое-где были высечены какие-то письмена – как будто знакомые мне своим начертанием, однако не поддающиеся прочтению. Я услышал, как Кемок с присвистом втянул в себя воздух.
– Эвтаян! – произнес он громко.
– Что-что? – не понял я.
– Слово Силы, – объяснил Кемок. – Оно встретилось мне в одном из манускриптов, которые я изучал в Лормте. Это место, Килан, надежно защищено священными письменами от всякой напасти.
Цепочка письмен на скалах оборвалась, дорога снова пошла под гору. Перед нами открылась широкая долина, поросшая густым лесом; кое-где виднелись просторные луга. Серебристая лента реки вилась по дну долины. У меня сильнее забилось сердце: перед взором лежал последний уголок древней земли, оставшийся не тронутым дьявольской порчей. Картина ласкала глаз и согревала душу. Я словно перенесся в то безмятежное время, когда людям жилось свободно и радостно и они не стремились к господству над природой – себе на погибель.
Этот, казалось бы, затерянный мир не был пустынным: в небе парили птицы, мимо нас сновали по камням ящерицы, а в долине – паслись на лугу рогачи. Край дышал безмятежностью и покоем.
Миновав перевал с письменами на скалах, скакуны замедлили ход и теперь бежали рысцой. По краям дороги в изобилии пестрели цветы, словно выращенные садовником. Мы выехали к реке, на лугу высилось что-то похожее на дом, но этот дом нельзя было назвать строением, ибо он вырос из земли сам: его стены не были сложены из камней или бревен – их образовывали живые деревья необычной породы, сцепившиеся друг с другом узловатыми ветвями и густо обросшие вьющимися цветущими растениями. Особенно примечательной была островерхая крыша дома, крытая голубовато-зелеными перьями птиц, которых мы видели по пути.
Мы слезли с рогачей, и они потрусили к реке пить воду. Дагона обняла Каттею за плечи и повела к дому. Мы с братом пошли следом.
Внутри дом разделялся на ряд помещений перегородками, тоже увитыми цветущей лозой. Пол в доме был из плотного, упругого мха. Рассеянный зеленоватый свет заполнял все вокруг.
– Идите за мной, – позвал нас с Кемоком один из воинов.
Дагона с Каттеей уже скрылись за перегородкой. Мы пошли за воином и оказались в комнате, где в полу был устроен небольшой бассейн. Вода в нем была густой и красноватой, со знакомым мне запахом – так пахла глина, которой меня лечили. Я быстро разделся, Кемок последовал моему примеру, и мы погрузились в целительную воду, которая быстро сняла с нас всю боль и усталость.
Потом нам дали поесть какой-то необычной похлебки в деревянных полированных чашках и предложили поспать – на лежаках из сухого мха. Я быстро уснул и увидел сон.
Мне снилась златоцветная страна – не эта, куда нас привезли наши спасители, а та, древняя и обширная, которую мы увидели глазами Посланца. Я видел дома и замки, казавшиеся такими знакомыми, словно я жил или часто бывал в их стенах. Я видел знакомых мне людей – воинов, с которыми защищал границы Эсткарпа, друзей-соплеменников, с которыми весело проводил время в редкие месяцы мирной жизни, а также мужчин и женщин, бывавших в Эстфорде.
И, как во всяком сне, когда все так убедительно перемешивается, я верил, что прошлое слилось с настоящим, что угроз, омрачавших мою жизнь с малых лет, больше не существует, что мой народ вновь обрел былое могущество и ему не страшны никакие враждебные силы.
Но во мне оставалась смутная память о великих испытаниях и о войне, в которой нам пришлось претерпеть немало поражений, прежде чем мы добились окончательной победы над врагами.