Но лучник попятился, мотая головой.
– Капитан, вы же знаете этих ведьм, – крикнул Смаркл. – Наведут морок, и будешь видеть то, что они захотят. Мы с ее магией на раз-два управимся – заодно и повеселимся!
– Морок, именно что! А вдруг это и не женщина вовсе? – стоял на своем лучник. – Может, это оборотень? Отвлекает нас, пока его дружки несутся сюда во весь опор, чтобы нас прикончить? Надо сперва проверить, настоящая она или нет. Давайте выпустим в нее заговоренную стрелу!
– Я бы с удовольствием, Яцмик, да только у нас ни одной не осталось, – вмешался в их спор капитан. – Ведьма ли, оборотень ли, эта чертовка опасна. Посмотрим, что сильнее – ее колдовство или сталь.
И, вынув меч из ножен, он направился ко мне. Остальные отступили назад.
Вдруг раздался крик. Лучник, который первым напился талой воды, завалился на спину, увлекая за собой солдата, стоявшего рядом. Другой лучник покачнулся и грузно опустился на землю.
– Ведьма! – взревел капитан, кидаясь на меня с мечом.
Клинок вошел между моей рукой и ребрами, лишь оцарапав мне бок, и уперся в скалу за моей стеной. Лицо капитана исказила гримаса ненависти и ужаса. Он снова замахнулся мечом, но сдавленные крики заставили его обернуться. Некоторые из солдат неподвижно лежали на земле, другие, шатаясь, словно пьяные, силились подняться на ноги. Капитан заморгал, махнул перед глазами рукой, будто прогоняя видение, и снова напал на меня. На сей раз клинок лишь распорол мне юбку, капитан же рухнул на колени, а потом повалился ничком на землю. Еще двое попытались достать меня мечами, но и они вскоре затихли. Я прижала ладонь к ране на боку и огляделась: вся банда спала крепким сном. Медлить было нельзя – кто знает, сколько продлится действие зелья, разбавленного в целом котелке воды.
Первым делом я обработала и перевязала рану. Потом взяла у одного солдата длинный охотничий нож и сунула его за пояс. Покопавшись в их сумках, я нашла несколько мешочков с сухим пайком, видимо прибереженных на самый безысходный случай. Мечи, луки и колчаны, полные стрел, я побросала в огонь, а лошадей отвязала и разогнала, размахивая одеялом. Подол своей длинной раздвоенной юбки я укоротила, а оставшуюся от нее часть обмотала вокруг бедер. Теперь в путь!
О том, чтобы взобраться по гладкой отвесной стене, за которой скрылись Всадники, нечего было и думать, а значит, придется искать обходной путь – через скалы.
Эта мысль меня не страшила. Цель, стоявшая передо мной, была столь велика, что заполнила собою даже ледяную пустоту внутри. Под смертной оболочкой из плоти и крови вспыхнула неутолимая жажда жизни. Словно то, что сейчас произошло, пробудило – а может, придало внятные очертания? – той части меня, которую я столько лет безуспешно пыталась обратить себе на службу.
Я вцепилась в уступ и начала карабкаться по скале. К слову сказать, высоты я никогда не боялась. Помню, охотники, спускавшиеся с гор в Долины, чтобы продать пушнину, говорили, что самое главное – не смотреть вниз и не оглядываться. Но подъем давался мне тяжело: опыта у меня не было, а потому двигалась я медленно и с опаской. Дважды я в страхе прижималась к скале, едва успев увернуться от сорвавшихся сверху камней. Я карабкалась все выше и выше, подгоняемая мыслью о том, что вот-вот очнутся мои обидчики и бросятся за мной в погоню. Кажется, прошла вечность, прежде чем я добралась до небольшой ровной площадки. Уцепившись за ее край, я втянула себя наверх и без сил рухнула в сугроб.
Кое-как отдышавшись, я проползла вперед, на пятачок между двумя пиками. Там сняла со спины коврик, который примотала лоскутами, отрезанными от юбки, и забилась под него, свернувшись комочком.
В небе стояла полная луна. Она ярко сияла, освещая мне путь, теперь же сияние ее, как и звезд, побледнело. Наверное, сейчас я как раз на уровне верхушки Ворот. О том, что мне еще предстоит, думать не хотелось – не было сил: все тело ломило от боли, а разум отказывался мне повиноваться. Но заснуть мне так и не удалось. Вместо этого я провалилась в какое-то странное состояние. Я словно бы наблюдала за собой со стороны: вот я сижу, замотанная в меховой коврик, отрешившись от всего мира… а через пару мгновений – я в незнакомом мне месте, щурюсь от солнца, говорю с какими-то людьми, чьи лица, как ни стараюсь, не могу разглядеть.
Едва занялся рассвет, как я уже была на ногах. Рана почти полностью зажила и не доставляла мне беспокойства, а коврик прекрасно сохранял тепло, но лихорадочное нетерпение не давало мне наслаждаться покоем. Первые лучи солнца окрасили небо красными полосами. Что ж, значит, сегодня нас ждет прекрасный день!.. Я вздрогнула. Кого это – нас? Есть только я, я одна. Разве что судьба отвернется от меня и Гончие нападут на мой след…
Стена толщиной футов двенадцать пересекала долину, из которой я только что сбежала. Перелезть через нее невозможно – совершенно не за что зацепиться. Буду двигаться вдоль края, высматривая более благоприятный участок.
Облака на такой высоте уже не закрывали солнце, и вместе с ослепительном светом оно дарило и желанное тепло. Вдруг на глаза мне попались странные камни: они были не обычного серого или бурого цвета, а сине-зеленого. Я остановилась у одного такого и бросила взгляд на простиравшийся передо мной лабиринт из скальных стен и обломков породы: оказалось, эти камни образуют извилистую линию, которая четко выделялась на фоне ландшафта. Быть может, это следы древнего сооружения? Я пошла по этой странной тропе, но камни постепенно становились все выше и стояли все плотнее друг к другу, так что приходилось возвращаться назад и вновь искать между ними проход.
Я остановилась, чтобы перекусить и перевести дух. Еда Гончих оказалась сухой и безвкусной и не утоляла голод, но я надеялась, что она хоть немного восполнит мои силы. Все это время я не сводила глаз с диковинных камней: они выглядели как куски дикой необработанной породы, и все же я была уверена, что попали они сюда не случайно.
Вдруг произошло то, что заставило меня тряхнуть головой, крепко зажмуриться и вновь открыть глаза. Точно так же, как тогда, в свадебной долине, окружающая меня картина словно расслоилась. Два этих изображения перетекали друг в друга, сливались воедино, снова разделялись, и на мгновение в этом колыхающемся, вызывающем головокружение видении справа от меня возникла широкая тропа. Миг – и она вновь исчезла среди сгрудившихся валунов. Это была иллюзия, но на сей раз неподвластная моей воле. Как я ни пыталась смотреть истинным зрением, картина перед глазами прояснялась лишь на доли секунды, и каждая попытка давалась мне ценою неимоверных усилий. Голова начала раскалываться от боли, к горлу подступила тошнота. Я вскочила на ноги, но земля подо мной закачалась, и я схватилась за валун, чтобы не упасть. Я очутилась в ловушке, из которой мне было не сбежать…
Ну уж нет! Я закрыла глаза и замерла. Понемногу тошнота унялась, голова больше не кружилась. Я осторожно выставила одну ногу вперед – под нею совершенно точно была твердая земля. Камень, за который я держалась, стоял неподвижно, как и положено стоять камню. Быть может, все позади?.. Я открыла глаза – и закричала: стало еще хуже, теперь мир вокруг и вовсе кружился в бешеном вихре.
Вскинув на плечи сумку и коврик, я прислонилась к камню и задумалась. Это, безусловно, чары, но действуют они лишь на зрение. Но идти с закрытыми глазами нельзя – так я потеряю свой единственный ориентир, кромку скалы, а значит, буду обречена ходить кругами или же и вовсе сорвусь вниз.
Но может, то, что тянет меня за собой, та тонкая нить, протянутая от моего сердца к Воротам, за которыми исчезли Всадники, – может, она проведет меня по этому лабиринту?
Я решительно закрыла глаза, вытянула руки вперед и шагнула в том направлении, куда меня влекло. О, как труден был этот путь! Двигалась я невыносимо медленно и неуверенно, больно натыкаясь на камни. Много раз я открывала глаза, но тут же, испытав приступ дурноты, жалела об этом. Поначалу я боялась, что заблужусь окончательно, однако чем дальше я забиралась, тем отчетливее ощущала влекущую меня силу и тем тверже становилась моя поступь. Внезапно мои ладони, до сего момента ощупывавшие лишь шероховатую поверхность камня, уперлись во что-то гладкое. Это было так удивительно, что я открыла глаза.
И чуть не ослепла. На меня лился свет, столь яркий, что я подумала было, что охвачена пламенем. Не смея взглянуть на него, я вновь закрыла глаза и принялась водить руками по этой странной преграде. Она простиралась на всю ширину прохода, а высота ее превосходила мой рост, и сколь бы тщательно я ее ни ощупывала, я не обнаружила ни выступа, ни трещины. Я отошла назад, – быть может, я все же свернула не туда? – но это была единственная тропа, а неведомая сила тянула меня дальше, сквозь эту сияющую стену. Обессиленная, я опустилась на землю. Вот и все. Путь вперед закрыт, а дороги назад мне уже не найти… Я уронила голову на колени…
И вдруг вместо земли подо мной оказалось… седло! Я ехала верхом! Отказываясь верить своим ощущениям, я распахнула глаза – и увидела перед собой гриву своей кобылы Раткас. Вокруг все было в цвету и залито солнечным светом. Рядом со мной ехали Килдас и Солфинна с венками на голове, а в поводья их лошадей были вплетены белые цветы. И они пели – все кругом пели, включая меня.
Так вот что происходит с похищенной Гиллан, пока первая блуждает по каменному лабиринту… Я попробовала закричать, но без толку – голос мой продолжал послушно выводить слова песни.
«Херрел! – отчаянно взывала я про себя. – Херрел!»
Если бы только он знал, что произошло, то смог бы сделать так, чтобы половины соединились, и тогда я не ехала бы сейчас верхом и не сидела бы среди холодных камней – я была бы одним целым!
Я огляделась: мы ехали, вытянувшись цепью, по зеленому берегу реки. В облике Всадников, которые теперь выглядели как мужчины из Долин, не осталось ничего, что наводило бы на мысли об их звериной природе. Вся компания пребывала в радостном настроении, но того, кого я искала, в ней не было.