– Ну почему, почему я знаю так мало! – в отчаянии воскликнула я. – Быть ведьмой лишь наполовину – значит уже быть наполовину побежденной!
– Мне ли этого не знать, – с горечью отозвался он. – Но не забывай: они изо всех сил стараются сделать так, чтобы и этой половины у тебя не осталось. Будь у нас время, мы поехали бы в Храм Нив, но он слишком далеко отсюда.
– Я снова слышу от тебя это имя – кто же она?
– Нив – это… Нет, ее невозможно описать так просто… Дует ветер, идет дождь, земля приносит урожай – за всем этим стоит Нив. Женщина принимает ухаживания мужчины и в нужный час преподносит ему дар – это тоже Нив. Нив там, где соблюден естественный порядок вещей. В Храме Нив нет места злому колдовству, несущему насильственную смерть, лишь магия, которая питает и приумножает жизнь. Я не мог бы в него войти, но ты могла бы. Но спаслась бы ты там? Этого я не знаю.
– Но ведь ты – не зло!
– Я оборотень, само мое существование оскорбительно для природы.
– Но я слышала, как ночью ты взывал к Нив…
Я вновь почувствовала, как напряглись его руки.
– Когда наступает самый темный час, взываешь ко всем силам, что тебе известны. Я не последователь Нив. Она бы меня не приняла.
Я так и не узнала, как Гиллан, очарованная Халсом, и я снова станем единым целым, но думать об этом сейчас все равно не имело смысла.
– Херрел, что ты собираешься делать? Ждать, пока мы их настигнем?
– У меня есть план, правда надежды на него совсем мало. Но прежде, пока не наступила ночь, нам нужно добраться до одного места.
Пытать я его не стала и вновь принялась изучать холмы. После полудня я заметила очертания стен и крыш, – наверное, это был какой-то городок, но на сей раз видение было еще более призрачным, чем раньше.
Мы остановились на развилке перед уже знакомым мне курганом, только на этом вместо трех колонн возвышалась одна – в самом центре.
– Забирайся наверх, – сказал Херрел, помогая мне спешиться. – И поклянись, что ни на шаг не отойдешь от колонны, пока я не вернусь.
Я схватила его за рукав:
– Куда ты?
– На поиски того, что нам поможет. Но помни: от колонны ни на шаг! Никакое зло не посмеет приблизиться к ней, а потому здесь ты в безопасности.
Я послушно забралась на курган и встала под колонной, чувствуя себя совершенно обессилевшей. Херрел же съехал с дороги и направил лошадь вглубь долины, останавливаясь у низеньких редких деревьев. Иногда он спешивался и внимательно осматривал их узловатые корни, торчавшие из-под земли. Под одним из деревьев он вынул из ножен меч и принялся что-то выкапывать, а после того, как извлек из земли желаемый предмет, рассек его на несколько частей и, взяв их с собой, вернулся к кургану.
Здесь он бросил свою находку на землю, и я увидела, что это действительно части корней, старых и трухлявых снаружи, но с твердой сердцевиной. Он три раза возвращался к деревьям, пока наконец не собрал столько корней, сколько ему было нужно. Сложив их высокой, аккуратной горкой, Херрел снял с седла сумки с припасами и поднялся ко мне.
– Для чего они тебе? – спросила я, указывая рукой на корни.
– Они помогут узнать, какую очередную гадость приготовил для нас Халс, а она не заставит себя долго ждать: терпение никогда не входило в скудное число его добродетелей. Но пока, Гиллан, тебе нужно поспать – ночью, боюсь, нам обоим будет не до сна.
15Херрел бросает вызов
Но заснуть мне так и не удалось.
– Херрел, мне не спится. Расскажи, что ты задумал? К чему мы должны быть готовы? Кто предупрежден – тот вооружен, помнишь?
Он повернулся ко мне, и, хотя лицо его было наполовину скрыто падающей от шлема тенью, я увидела, что он улыбается.
– Слова истинного воина. Так слушай же: я не собираюсь ждать, пока они вызовут меня на бой, – я сам брошу им вызов. Когда взойдет луна, я подожгу эту охапку корней, и нашим врагам ничего не останется, кроме как явиться сюда.
– Снова колдовство?
Он засмеялся:
– Такова природа Всадников – ни один из нас не может противиться зову пламени, пляшущему на дереве столь же древнем, как и он сам. Они не ожидают от меня такой дерзости, ведь, по их убеждению, я должен сейчас быть далеко – радоваться свободе и довольствоваться мизерной толикой надежды. Но я призову их и встречу во всеоружии!
– Ты думаешь, у тебя есть шанс? – не удержавшись, спросила я.
– Сегодня ночью, Гиллан, все решит судьба. В каком бы облике они ни явились, они не смогут отказать мне в праве вызвать на бой Халса.
Оставалось лишь надеяться, что судьба будет к нам благосклонна. В конце концов, Херрел знал Стаю и Арвон, и если он решился на столь отчаянный поступок, значит выбора у него не было.
– Херрел, но ведь это мне они причинили зло. Разве я не могу призвать их к ответу?
Он положил меч на колени, провел пальцем по клинку от рукояти до кончика, а потом, подумав немного, протянул его мне рукоятью вперед:
– Существует один обычай… Но он возлагает на тебя тяжелое бремя.
– Ну же, расскажи!
– Если при свете огня ты укажешь на Всадника и верно назовешь его имя, он обязан принять человеческий облик. Тогда ты можешь потребовать от него искупить причиненное им зло кровью и поручить мне биться за тебя. Но если ошибешься – станешь всецело принадлежать Всаднику.
– В таком случае какая разница, кто бросает вызов – ты или я?
– Если ты победишь, то можешь потребовать, чтобы тебе вернули Гиллан, а если вызов брошу я, платой за успех будет моя жизнь и честь.
– Я вызову Халса. Укажу на медведя и назову имя.
– Ты видела лишь немногие из наших масок. Мы умеем превращаться в разных существ, и навряд ли на такое испытание Халс явится в привычном тебе облике медведя.
– Но ты можешь подсказать мне…
Он замотал головой, не давая мне договорить:
– Нет, не могу – ни словом, ни жестом, ни даже мыслью! Ты все должна сделать сама. Победишь ты или потерпишь поражение – это бремя нести тебе, тебе одной.
– Но у меня есть истинное зрение, не забывай.
– И хорошо ли оно тебе служит? – спросил он.
Я вспомнила размытые очертания города, увиденные днем, и моя уверенность в собственной силе пошатнулась.
– Сегодня я пыталась… пыталась проникнуть сквозь покров иллюзии… – пробормотала я.
Херрел забрал у меня меч и решительно заявил:
– Мы не можем так рисковать. Я брошу Стае вызов, а там видно будет.
Но его слова не шли у меня из головы. Прислонившись к колонне, я в задумчивости гладила древний выщербленный камень. Мне хватило бы всего нескольких мгновений, чтобы увидеть истинный облик Всадников и назвать верное имя. Как же мне разрушить иллюзию? Думай, думай… В моей сумке есть не только снадобья от хворей, но и травы, которые обостряют чувства и проясняют разум…
– Херрел, ты не принесешь мне мою сумку со снадобьями?
– Для чего она тебе?
– Сумку, Херрел! Сколько у нас времени?
Он странно на меня посмотрел, словно догадался, что я задумала, однако послушно выполнил мою просьбу.
– Этого я не знаю, – ответил он на мой вопрос, кладя сумку мне на колени. – Огонь я разожгу, когда взойдет луна, а затем нам останется лишь ждать.
Ответ его мне не понравился – я должна была знать наверняка, сколько времени в моем распоряжении. Я открыла сумку и на ощупь нашла нужную мне бутылочку из кварца.
– Так что ты придумала?
Я показала ему бутылочку. В сумеречном свете казалось, будто от нее исходит слабое сияние.
– Известна ли вам, господин, трава под названием моли?
– Где ты ее раздобыла? – удивленно охнул Херрел.
– В саду при аббатстве. Настойкой моли почтенная дама Алусан лечила от порчи. Если быть точной, произошло это лишь единожды – в Долинах ведь нет колдунов. – Я улыбнулась. – Один солдат, которому отказали ноги, пожаловался, что это Всадник-оборотень навел на него порчу. Так ли это было на самом деле или нет, не знаю, но дама Алусан дала ему настойку моли и приказала добавлять несколько капель в пиво, и уже через три дня он снова начал ходить. Но у этой травы есть и другое свойство – она разрушает иллюзии.
– Но как ты собираешься ее использовать, если еще не знаешь, кто и в каком облике явится перед нами?
– А мне и не нужно этого знать. Я хочу разрушить собственную иллюзию. Сколько продлится действие травы, мне неизвестно, а значит, нужно точно подгадать время, чтобы истинное зрение не вернулось слишком рано или слишком поздно. Поэтому ты дашь мне знак…
– Это очень рискованно, Гиллан.
– Все, что мы собираемся сегодня сделать, рискованно, Херрел, так что не лучше ли хотя бы попытаться склонить судьбу на нашу сторону?
– Но что, если у тебя ничего не выйдет?
– Нельзя вечно видеть одни лишь тучи, отрицая, что за ними прячется солнце. Ты мне поможешь?
– Да. Я тоже буду чувствовать зов огня и узнаю об их приближении раньше, чем их увижу.
Я разжала вспотевшую ладонь и посмотрела на кварцевую бутылочку. Как ничтожно малы наши шансы на победу…
– Херрел, пока не взошла луна, расскажи мне о своей стране. Какой он, настоящий Арвон?
И Херрел начал свой рассказа. Он поведал мне о народе, населяющем эти земли, о силе и величии Арвона и о его темных сторонах. Любому кажется, что нет на свете края милее, чем родной, в особенности если волею судьбы ты с ним разлучен. Но даже мне, чужестранке, Арвон показался прекраснее родных Долин Высшего Холлака, истерзанных войной, и я искренне восхищалась его народом, по-прежнему могучим и отважным, пусть золотой его век и остался давно позади.
Все жители Арвона, как объяснил мне Херрел, в той или иной степени владели магией. Были среди них адепты – истинные мастера, в уединении постигающие тайны ушедших эпох и иных миров, но их остались считаные единицы. Представители четырех кланов – Красные мантии, Золотые мантии, Голубые мантии и Серебряные мантии – магию использовали лишь в редких случаях. Они выглядели как обычные люди, но жизнь их была намного дольше человеческой. Помимо них и Всадников-оборотней, в Арвоне жили и другие люди: одни прислуживали в храмах высших сил, другие обитали в реках и озерах, третьи предпочитали селиться в тени деревьев, при этом некоторые имели животный облик, но обладали разумом.