– Потому что того хотели Всадники. Но теперь мы действуем лишь по своей воле. И я верю, что, если мы взовем к Силе, она услышит нас.
– Но что, если для нас она губительна?
– Навряд ли. Мы с тобой беспрепятственно вошли в залу света и вышли из нее, а ведь мы – создания из другого мира. Думаю, Сила, царящая там, – не зло и не добро. Она не вмешалась, когда я бился с теми ищейками. Одного я никак не пойму: как ты смогла прогнать их хозяев?
– Наверное, они испугались моего гнева, – произнесла я.
Но откуда взялась эта бешеная, неведомая мне раньше ярость, лишившая меня разума? Быть может, Херрел прав и Сила, обитающая в той зале, действительно может нам помочь?..
Мы взобрались на гору, спустились с нее и вскоре достигли залы. Внутри по-прежнему сиял бледно-желтый свет, а у ворот белели невысокие холмики начисто обглоданных костей – все, что осталось от ищеек-пауков.
– Что же дальше?
– Попробуем вернуться назад, дорогая моя ведьма, в Серые Башни, где лежат наши тела, погруженные в сон, – бодро ответил Херрел.
– Но как нам это сделать? – спросила я, не разделяя его уверенности.
– Что привело тебя к Гиллан, а после – ко мне? Что призвала ты себе на помощь, чтобы вырвать меня из лап смерти?
– Волю. Я представляла каждого из вас и сосредотачивала волю на желании вас найти.
Херрел повернулся к сиянию, заполнявшему залу:
– Быть может, если мы всей душой этого пожелаем, нам удастся соединиться с бренными оболочками, оставленными в нашем мире. Другого пути для нас я не вижу.
– Но мне нужен ясный образ, а он ускользает из моей памяти.
– Ничего, я помогу тебе!
Его уверенность, казалось, крепла с каждой минутой. Он взял меня за руку, и я почувствовала его невесомое прикосновение.
– Слушай внимательно…
Он принялся описывать комнату, откуда началось наше путешествие в иной мир, кровать, на которой мы лежали с ним бок о бок. Очевидно, перед тем, как он покинул тело, все его чувства невероятно обострились, и потому он запомнил даже мельчайшие подробности, которые обычно ускользают от внимания. Постепенно в моем сознании, штрих за штрихом, возникла картина, столь яркая, что казалось, будто когда-то я видела ее своими собственными глазами.
– Сейчас видишь, Гиллан? – Впервые в его шепоте мне послышались нотки нетерпения.
– Да, благодаря тебе.
– Только бы я не ошибся!
– А что теперь?
– А теперь сделаем то же, что делала ты, – сосредоточим всю свою волю на нашем желании вернуться туда. – Он помолчал. – Они всегда считали меня худшим из них, оттого что зачастую я неумело обращался со своей Силой. Может статься, меня вновь ждет неудача… и все-таки я попытаюсь. Начнем же!
Я закрыла глаза и, отрешившись от всего мира и даже от Херрела, мысленно перенеслась в комнату, которую он мне описал… В ней два окна, одно смотрит на север, другое – на юг. Стены увешаны гобеленами – столь древними, что изображений на некоторых уже не разобрать. От чаш с углями поднимается ароматный дым. Он окутывает кровать, которая стоит в центре этих покоев. Кровать, на которой лежит Гиллан… Гиллан, чье лицо я видела сотни – нет, тысячи раз, глядясь в зеркало. Гиллан, на теле которой зияли раны, причинявшие мне боль. Гиллан, которую я должна отыскать…
Я сосредоточилась не на осязаемой оболочке, в которую хотела вернуться, а на характере, самой природе существа, скрывающегося за ней. Какая же она, эта Гиллан? Перебирая ее черты – одни из них мне нравились, от других я с готовностью бы избавилась, если бы могла, – честно взвешивая каждое из качеств ее натуры, я испытала незнакомое мне до сих пор чувство стыда. На мгновение мне даже захотелось, чтобы эта слабая, малодушная Гиллан никогда не просыпалась…
Но ведь это я… Я и есть эта несовершенная Гиллан, созданная моею собственной волей! И пусть быть ею непросто, я готова нести это бремя! Я хочу вновь стать Гиллан, хочу проснуться!..
Открывать глаза было страшно – что, если ничего не вышло и я вновь увижу этот желтоватый призрачный свет иного мира? Но я пересилила страх…
Я лежала на кровати, передо мной возвышалась древняя каменная стена, а на ней висел выцветший гобелен. Я проснулась!
Вне себя от счастья, я повернула голову к тому, кто лежал рядом со мной, – но кровать была пуста! Отказываясь верить своим глазам, я села, вытянула руку, чтобы ощупать ложе, – и застыла, как громом пораженная. Вместо руки из плоти и крови я увидела лишь мерцание – такими же предстали передо мной жители сокрытой иллюзией деревни в Арвоне. Я прижала ладонь к кровати, надавила на нее всем своим весом. На простыне не осталось никаких следов.
Я окинула быстрым взглядом свое тело – ничего, лишь прозрачная дымка. Значит, Херрел ошибся и не осталось ничего, что связывало бы нас с этим миром!
На половине Херрела тоже появилось мерцание.
– Херрел! – попыталась позвать я, но не смогла произнести ни звука. Еще бы, ведь ни горла, ни рта у меня не было.
Призрак поднялся и встал у нашей кровати.
«Херрел? – мысленно обратилась я к нему. – Что случилось?»
– Я думаю… – медленно, с трудом произнес он. – Думаю, они решили, что мы мертвы. И… перенесли нас в другое место.
Нет! Если бы я могла, то закричала бы сейчас от ужаса. Что же с нами будет?
– Идем!
– Куда?
Столб мерцающего света уже стоял у дверей.
– Я знаю, где искать наши тела.
И я пошла за ним. Миновав короткий коридор, мы стали спускаться по винтовой лестнице. Ниже, ниже… казалось, этой спирали не будет конца. На пути нам никого не встретилось, – вероятно, обитатели башни спали крепким сном. Я подумала о своих подругах – Килдас и Солфинне. Интересно, видят ли они эти древние бесприютные стены, или до конца жизни суждено им пребывать во власти чар, искусно сплетенных их мужьями?
Наконец мы очутились в длинном зале, пол и стены которого были выложены камнем. На стенах, на одинаковом расстоянии друг от друга, были вырезаны звериные морды. Казалось, их глаза неотрывно следят за нами, оценивая, как оценивали меня древние короли-хранители Арвона, когда я шла через их Усыпальницу.
Коридор закончился просторной комнатой. Вся она была погружена во тьму, лишь в дальнем конце ее горел зеленый огонь, пламя Всадников-оборотней, которое зажег на священном кургане Херрел, призывая на помощь высшие силы. А сейчас оно горело вокруг ложа, на котором покоились мужчина и женщина.
Гиллан была обряжена в зеленое платье, расшитое серебром и крошечными молочно-белыми камнями. Такие же камни поблескивали в сетке на ее волосах. Руки ее были сложены на груди. Никогда мне не доводилось носить столь блистательных нарядов и украшений, и сейчас, глядя на себя, я подумала вдруг, что вся эта роскошь мне совершенно не к лицу.
У головы Херрела, обряженного в кольчугу, лежал его шлем, а руки сжимали рукоять обнаженного меча.
– Никогда прежде они не воздавали мне столько чести, – беззвучно произнес призрак, стоящий рядом со мной.
– Но ведь они… мы мертвы, Херрел!
– Нет, это не так!
Почему он спорит? Неужто сам не видит, что вернуть к жизни этих двоих попросту невозможно?
«Гиллан! – раздался в моем сознании его горячий шепот. – Ты – это она. И не смей ни на секунду в этом усомниться, иначе пропадешь! Идем!»
Мерцание приблизилось к Херрелу, а затем… я до сих пор не знаю, что это было за колдовство. Зеленые языки пламени, устремленные вверх, вдруг легли горизонтально, и призрачный Херрел увлек меня через них за собой…
Что есть смерть? Я умирала трижды: дважды в стране кошмаров и пепла и один раз – в этом мире. И все равно не могу найти нужных слов, чтобы ответить. Если Гиллан действительно была мертва, когда мы возвратились в Серые Башни, значит Сила, отправившая нас сюда, победила саму смерть.
Гиллан вновь была сама собою, и, чтобы удостовериться в этом, мне даже не нужно было открывать глаз. И все же я открыла их, провела рукой по телу, ощущая под пальцами сложный узор вышивки, увидела маленькие молочно-белые камешки, поблескивавшие при каждом моем движении.
– Херрел!
– Я здесь.
Он отложил меч в сторону и прижал меня к себе. Губы его отыскали мои, и я с радостью ответила на его поцелуй. Потом он отстранил меня и окинул внимательным взглядом.
– Что ж, моя дорогая повелительница, – сказал он, улыбаясь. – На войне мы с тобой отлично ладили – посмотрим, уживемся ли в мирное время.
Я тихонько рассмеялась:
– В этом, мой доблестный господин, у меня нет никаких сомнений.
Он взял меня за руку и помог подняться с ложа. Тяжелые складки одеяния упали до пола, сковав мои движения. Я подхватила юбки левой рукой, тогда как правая была по-прежнему зажата в ладони Херрела.
– Это одеяние слишком роскошно для меня, – с досадой произнесла я.
– Такая красавица достойна и большего, – заверил он меня.
Я вздрогнула, и он сильнее сжал мои пальцы.
– Быть может, ты и прав, но в этом платье я словно в клетке!
Внезапно я почувствовала, что должна немедленно избавиться от этого невыносимо тяжелого груза, тянувшего меня назад, в прошлое. Я высвободила руку, расстегнула все пуговицы и заклепки и, выскользнув из плотных складок, бросила платье на ложе. Теперь на мне была лишь легкая короткая сорочка.
– Ну вот, можно идти. – (Он снова взял меня за руку.) – Куда направимся, мой повелитель?
– Пока не знаю, – с улыбкой ответил он. – Для начала давай распрощаемся с Серыми Башнями, а там видно будет. Согласна?
– Согласна. Я готова безоговорочно следовать за вами, мой господин! Но постой – а как же твой шлем, твой меч?..
– Пусть остаются здесь, и это тоже. – Он одной рукой расстегнул ремень и бросил его на ложе, рядом с моим платьем. – Больше в них нет нужды.
И он повел меня назад, по каменному коридору со звериными ликами. Вскоре на пути нам попалась дверь, через которую мы вышли в звездную ночь. Над нами грозно возвышались семь огромных башен, но вокруг не было ни души. У конюшни Херрел оставил меня и через несколько мгновений вернулся, ведя под уздцы мою кобылу Раткас и своего жеребца.