Я неторопливо осмотрел горы, пройдясь по ним взглядом с юга до севера.
– Не слишком ли широко для поиска, – прокомментировал я. – Не мешало бы сузить!
Повисла длинная пауза. Она нахмурилась. Мне показалось, она хотела найти своему пруту новое применение, приложив его к моей физиономии. Такая вспышка гнева говорила, что задуманный мной удар попал в цель. В то же время я удивился тому, что угадываю все ее чувства с такой легкостью. До сих пор способности понимать людей я за собой не замечал.
Я снял с плеча ее сумку, которую носил так долго, и протянул ей:
– Твоя. Там все в полной сохранности. Лямку я починил.
Гафия взяла сумку, держа ее так, словно видела впервые. На сумке был длинный кривой разрез – след от когтей крылатого монстра.
– Это сделало летающее чудовище. – Я постарался сказать это небрежным тоном.
– Летающие чудовища – уорки! Ты дрался с уорком!
– Ну да. Хотя не знаю, можно ли вообще их убить. Во всяком случае, для того, чтобы убить, нужно здорово повозиться. – Я вспомнил отрезанную руку, которая ползла ко мне, будто она могла жить сама по себе. – Похоже, с тех пор, как мы расстались, ты многое узнала об этой стране. Во всяком случае, знаешь, что как называется. А что еще?
Она сделала непроницаемое лицо:
– Достаточно.
Достаточно? Ладно, не буду больше ее пытать. Вместо этого я спросил:
– Куда мы направимся, когда пройдем горы? Опять на запад?
Гафия тихонько свистнула, и Груу встал между нами. Видимо, она хотела, чтобы только он ее сопровождал. Вид у нее был мрачный. Если бы дело было только во мне, я тут же повернулся бы и ушел. Но она была моим проводником к Айне. Для меня было делом чести сделать все для спасения той, что была одной крови со мной. Тем более что отчасти из-за моей небрежности дочь Гарна попала в беду.
Мы молча шли в гору, Груу – впереди. Вероятно, огромный кот знал, по какой тропе следует подниматься, хотя я не видел следов, которые указывали бы на то, что здесь вообще кто-то бывал раньше. Туман окончательно рассеялся. Я смотрел сверху вниз и видел всю землю, даже тот ее край, где стоял заброшенный замок. Интересно, проходила ли там Гафия и, если да, каковы ее впечатления. Но спрашивать ее об этом не стал. Она опять воздвигла между нами барьер, и разрушать его я не собирался.
Хотя склон был крутым, мы не утомились так, как это случилось со мной в день битвы с уорком. Я то и дело поглядывал на небо. Как бы не подстерег нас здесь какой-нибудь враг! День был ясный, и в небе не видно было никакого движения.
Мы не стали взбираться на высокую остроконечную вершину. Груу повел нас обходным путем, через расщелину, местами такую узкую, что приходилось буквально протискиваться сквозь нее. В полдень (судя по солнцу) мы вышли на другую площадку, откуда опять осмотрели окрестности.
За нами осталась пустынная дикая земля. Перед нами простиралась ярко-зеленая долина. Далеко впереди виднелись башни, узкие белые ленты дорог. Гафия посмотрела вниз, а потом сказала через плечо:
– Это охраняемая земля…
Я понял, что́ она имеет в виду. Тем самым она заявляла, что теперь только она может продолжить путь. Ладно, придет время – разберемся. Хотя, глядя на эту красивую землю, я предположил, что если Айна нашла здесь приют, то, может быть, здесь ей не так и плохо.
Спутница повернулась ко мне:
– Ты что, не понял? – Эти слова она почти прошипела. Такой предупреждающий звук мог издать Груу, чтобы напугать того, кто осмелился бы ему противостоять. – Ты не подготовлен. Есть барьеры, которые ты никогда не преодолеешь!
– А перед тобой они немедленно падут?
Лозой, с которой всю дорогу не расставалась, она ударила по ладони левой руки. Жест ее был полон нетерпения и раздражения. Затем, видимо решив что-то, она добавила:
– Ты не можешь понять. Понимание приходит с годами. Должно пройти много лет, прежде чем перед человеком откроются двери, ведущие к высшему знанию. Меня учили с раннего детства. К тому же в моем роду Дар передавался из поколения в поколение. Я женщина, и Дар этот передается только тем, кто может стоять под луной и петь во славу Великой госпожи! А ты… у тебя нет ничего!
Я подумал о Гунноре, Янтарной госпоже, и о кубке, контуры которого проступали через сумку, и о драгоценном листе. Не может быть, чтобы только женщине были открыты тайны этой земли.
– Ты думаешь о стали… о мече… – продолжила Гафия так быстро, что одни слова наскакивали на другие. – У этой земли есть такое оружие, о котором ты и помыслить не можешь. Повторяю: тебе здесь не место! И помочь я тебе ничем не могу. Сила, которой я обладаю, нужна мне самой для того, чтобы осуществить задуманное. Твоя барышня забрала то, что принадлежит мне, на что я имею право с самого рождения. И я намерена это вернуть!
Глаза ее сверкали, как у неприрученного ястреба. Лозу она сжимала так крепко, что даже костяшки пальцев побелели.
– В свое время нужны и мечи, так же как и другие виды оружия. Я ведь не сказал, что не верю в твои способности или в то, что это колдовская земля. Я и сам имел контакт с потусторонними силами. – Я показал на выпуклость в своей сумке.
Она засмеялась. В голосе ее была слышна издевка.
– Да, это кубок человека в Рогатом венце, но тебе ведь неизвестна его загадка. Согласно старинной традиции тот, кто носит Рогатый венец, обладает силой лишь в течение года, а потом его кровь и плоть становятся удобрением, жертвоприношением госпоже…
– Гунноре? – спросил я. Я ей не поверил.
Гафия уставилась на меня:
– Ты… ты…
Казалось, слова в горле кипели и душили ее, так что она не могла говорить. Затем она повернулась и побежала вниз с такой бешеной скоростью, что я понесся за ней изо всех сил, опасаясь, что она упадет и разобьется. Груу проскочил мимо меня и, обогнав ее, остановился. Вскоре и я был рядом.
– Так что, – спросил я, – пойдем вместе?
Я знал, что она хотела убежать от меня, но кот не двигался, а ей было его не обойти.
– Что ж, пеняй потом на себя! – выпалила она.
Опять мы замолчали, пока я наконец не заговорил первым. Я решил, что наша словесная война нам обоим не на пользу.
– Возможно, тебе здесь окажут радушный прием. Ты ведь разговаривала сегодня утром с одним из своих ангелов-хранителей? А мне нужно найти Айну. Это мой долг. Я приложу для этого все силы. Очень может быть, что меч – это не ответ, не знаю. Но я ведь всего лишь воин…
Зачем я сказал это? Хотя я и в самом деле был рожден только для того, чтобы быть воином. Сейчас я вдруг почувствовал, что у меня появилась новая потребность. Что было сказано о посеянном зерне, которое взойдет? Бардом я не был, это ясно. Отчего же во мне вдруг пробудилось страстное желание идти вперед и раскрыть секреты зеленой земли, раскинувшейся вдали? Не одно только желание найти Айну подстегивало меня. Я жаждал узнать, что впереди, я хотел узнать о людях, которых видел в заброшенном замке.
– Но ведь ты мужчина! – Она бросила это как обвинение.
Это правда. Мудрые не вступали в брак. Они оставались девственницами, дабы не утратить свой Дар. В глубине души они испытывали презрение ко всем мужчинам. Вот и сейчас я услышал это в тоне ее голоса.
Я рассмеялся:
– Так оно и есть! – Опять я вспомнил поцелуй Янтарной госпожи. Неужто эта тощая, черная от загара девчонка вообразила, что я испытываю к ней вожделение? Если бы она увидала Гуннору, то поняла бы, как она заблуждается. – Из-за того что я мужчина, ты смотришь на меня сверху вниз? Ты говоришь о человеке в Рогатом венце и о жертвоприношении. Отчего же я никогда об этом ничего не слышал? Когда-то это было, но ведь с тех пор прошло немереное количество лет. А в роду…
– Род! – вспылила она. – Мы не принадлежим ни к какому роду. Да, многое забыто. Я даже и не подозревала, как много, пока мы не прошли через Ворота. Я почувствовала себя как узник, выпущенный на свободу. Начала учиться, но пока я лишь на первой тропе – на той, по которой ты никогда не пойдешь. Возвращайся, безродный, ты не можешь и надеяться…
– Мы еще увидим, могу я надеяться или нет, – так же резко возразил я.
Последнее оскорбление она наносила мне намеренно, желая поглубже меня уязвить. И это помогло мне вспомнить о чувстве собственного достоинства. Больше, чем когда-либо, я захотел продолжить начатое, иначе опозорю себя в собственных глазах.
Мне хотелось узнать, что за невидимку встретила она в горах. Но раз уж Гафия не захотела рассказать мне, то заставить ее не удастся. Присмотревшись, я увидел, что она уже немного остыла. Потом она взглянула на свою лозу, вернее, на то, что от нее осталось.
– Почему ты не оставишь меня в покое? – спросила она тихо. – Настаиваешь на своем, шпионишь… Лишь одно твое присутствие может привести к провалу. Я могла бы повернуть ее на тебя… – Конец лозы слегка качнулся в мою сторону. – Только если я употреблю свою Силу таким образом, она рикошетом попадет в меня. Отправить тебя обратно я не могу. Я могу только просить, чтобы ты ушел. Я плохо говорила о твоей леди Айне, но знай: когда найду ее, сделаю все, что в моих силах, чтобы выпутать ее из этой передряги, в которую она угодила по собственной глупости, и вернуть домой. Я могу это сделать. Ты же не можешь…
– Потому что я – никто? – спросил я. – Я еще удивлю тебя. Так что, пойдем?
Она пожала плечами и начала спускаться, в этот раз с разумной скоростью, тем более что дорога была неровной. С этой стороны горы склон был намного круче. Встречались места, где нужно было помогать друг другу, подавать руку и поддерживать.
Мы не говорили, но руки наши встречались довольно часто. Наконец мы вышли на более легкие участки. Здесь росли такие же деревья, какие я видел в лесу зеленой волшебницы. Кустов не было, только мох. На незатененных местах росли цветы, большей частью белые с розовой или желто-зеленой каймой, такой безупречной формы, что казалось, их выточили из драгоценных камней.
Солнечные полянки источали аромат. Гафия старалась огибать их и шла по краешку, чтобы не мять цветы. Я следовал ее примеру.