– Гуннора! – воскликнул я, когда она исчезла.
Мне так хотелось еще раз услышать ее звучный голос. Губы мои горели, как тогда, после подаренного ею поцелуя.
– Диана! – Мое восклицание подхватило эхо.
Гафия протянула руки в пространство, словно желала схватить и удержать нечто неосязаемое. Я знал, что мы сейчас не одни. Сила, которую вызвала она, ответила не только ей, но и мне.
В голосе ее прозвучала нота отчаяния, как будто она призывала близкого человека, навеки ее покидавшего. Затем руки ее упали на колени, голова опустилась.
Я не подошел к ней. Я знал, что в этот момент ей будет очень неприятно мое прикосновение. Но я заговорил:
– Это была Гуннора, девушка… жена…
– Это была Диана. Она никогда не знала мужчины! Она была… – Гафия подняла голову. Слезы в ее глазах изумили меня. Если бы одно из деревьев сейчас зарыдало, я удивился бы не больше. – Она – богиня Луны. Тогда… тогда… – Опять в глазах ее сверкнула ярость ястреба. Она подняла голову и взглянула на меня. – Гуннора тоже для женщин, но для женщин, что потеряли девственность и подчинились мужчине.
– Подчинились? – переспросил я. – У моей Янтарной госпожи не было желания подчинения. Я так не думаю… Если только женщина сама этого захочет. Она – от урожая. Она из тех, кто создает новую жизнь. Она – тепло, а твоя Диана – холод…
Гафия медленно покачала головой:
– Гуннора и в самом деле ответила на твой призыв. Не знаю, почему она благоволит мужчинам. Ее загадки не для тебя. Но кажется, как это ни странно, что она выбрала тебя по какой-то причине. Только… идем мы к святилищу Дианы, а это совсем другое дело.
Я заметил, что ее «я» превратилось в «мы». Однако счел благоразумным не заострять на этом внимание. Поднялась она медленно, как будто проведенный ритуал сильно утомил ее. Она вынула лозу из земли и положила на ладонь вытянутой руки.
Хотя ладонь совершенно не двигалась, лоза повернулась и указала в левую от нее сторону, на зеленую долину. Гафия кивнула:
– У нас есть проводник. Пойдем.
Я был уверен в том, что земля обитаема. Но желания встретить кого-то, пока мы не знаем, чего ожидать, у меня не было. Черные птицы явились достаточным предупреждением, побуждавшим нас соблюдать осторожность, держаться подальше от того, чего мы не понимаем, до тех пор, пока не выяснится окончательно, добро это или зло.
Прежние обитатели этой земли весьма отличались друг от друга. Мне вспоминалось пиршество в заброшенном замке. Я заметил там несколько особей, которых нельзя было назвать людьми. С тех пор, должно быть, прошло много времени. Я вырос среди людей, раздираемых клановой враждой. Вполне возможно, что и среди здешних жителей могли быть подобные распри.
– Ты говорила о птицах Орда. – Разрушив воздвигнутый Гафией барьер молчания, я хотел воспользоваться благоприятной возможностью и узнать как можно больше. – Кто же в таком случае Орд?
– Не знаю. Знаю лишь, что он Черный мастер, один из Великих Древних, а эти отвратительные создания охотятся за той добычей, какую пожелает их хозяин.
– А тот крылатый монстр, с которым я сражался в горах?
Я рассказал ей еще немного о битве и о странной скульптуре, охранявшей вход в отвратительное логово чудовища.
– Да, это тоже Сила зла, но произошла она из другого древнего источника. Здесь когда-то была война. Те, что выбрали Тьму, изменились. Те, что не сделали никакого выбора, изменились по-другому. Они не выбрали ни зла, ни добра и заняли нейтральную позицию. Их нельзя вызвать на ссору.
– Ты много узнала, – прокомментировал я.
– Неужели ты до сих пор не понимаешь? – возмутилась она. – Я родилась с сознанием, что у меня есть способности, Дар, который я не могу использовать, потому что потеряла ключ, который может дать ему раскрыться. Я пришла сюда, и здесь был ключ! Забина хотела, чтобы я двигалась к своей цели медленно, ползла бы, как младенец, которому пока не удается встать на ноги. Ну да, я молода. Но годы идут. Я не могу без конца ждать и довольствоваться крохами знаний, если мне известно, что тому, кто ищет, уготовано роскошное пиршество! Лунное святилище – вот где был ключ. С его помощью я могла бы летать там, где сейчас я спотыкаюсь на каждом шагу. Не успела я воспользоваться ключом, откуда ни возьмись – твоя барышня. Думаю, она узнает или уже узнала, что это значит – украсть чужие надежды!
У нее дергались губы, и я подумал, что ей очень хочется наслать проклятие на Айну.
– Я знаю, что Гуннора – другая фаза твоей богини Луны, хотя и предстает она в виде солнечного тепла. Кто тот Охотник, что пришел на мой зов?
– Его имя говорит само за себя. Женщина закладывает семя, питает его, следит за его ростом; когда оно созреет, она убирает урожай. Мужчина же торопится, охотится за добычей, держит меч наготове, срезает то, что еще растет. Тот, что в Рогатом венце, охотится… и убивает…
– Значит, он олицетворяет зло?
По выражению ее лица я понял, что она с этим согласна. Однако она неохотно ответила:
– В мире все должно быть уравновешено. Есть Свет и Тьма, луна и солнце, жизнь и смерть. По большей части ни одна из этих противоположностей не лучше и не больше другой. Мать сеет, отец снимает урожай, она дает жизнь, он – смерть. Она собирает урожай того, что выросло из земли. В его власти все бегающие четвероногие, все летающие двукрылые. Вращается вечное колесо жизни. Все свершается в определенный час. И так происходит до тех пор, пока не появляется некто достаточно сильный, бросает вызов установленному порядку вещей и несет в мир чистое зло. В этом и заключается истинная природа зла – это власть, сила, разрушающая плавное течение жизни.
– Значит, Охотник – это противоположность твоей Диане-Гунноре. Все же и ему нашлось место.
Выходит, она считает смерть главным занятием человека в Рогатом венце. Мне это не понравилось. Несмотря на то что смерть – составляющая часть жизни. Обычно люди моего клана смотрят на смерть с содроганием. Только если жизнь обойдется с ними очень жестоко, они приветствуют ее, как друга. Выходит, я призвал смерть к нам в помощь. От этой мысли мне стало неуютно. Мне даже захотелось выбросить этот злосчастный кубок, а может, даже и лист и никогда больше не иметь с ними дела. С другой стороны, этот кубок – подарок Гунноры. А Гуннора – это сама жизнь… Зачем же ей дарить мне то, что является олицетворением смерти? А лесная волшебница с драгоценным листом? Ведь в ней тоже билась жизнь, хотя и странная. Я не мог поверить, что этот лист был символом конца… Если только в обоих подарках не было злого умысла.
Признаться Гафии в мучивших меня сомнениях я никак не мог. Меня воспитали как воина. Я не должен горевать из-за того, что призвал смерть на помощь. В этот момент я решил прожить только один день. Я должен встретить неизбежное, не дрогнув. Не может быть, чтобы Гуннора дала мне этот кубок как предупреждение. Она говорила о моем будущем, и я верю ее предсказанию.
Гафия не могла прочесть мои мысли. Она вдруг нахмурилась. Не оттого, что обвиняла меня. Она, скорее всего, задумалась над разрешением трудной задачи.
– Охотник в Рогатом венце не антипод Дианы, – говорила она медленно, морщинка между бровями стала заметнее. Казалось, она говорила против воли. – Он почтен Девушкой и Матерью. Он, в свою очередь, брат и друг и даже сын Древней…
– А эта Древняя?
– Мудрая женщина, она заканчивает жизнь, а Девушка начинает ее. Темную Луну мы видеть не можем. Да, Охотник в Рогатом венце обладает равными с ними правами. У него своя функция. И…
Она хотела сказать что-то еще, но в этот момент в воздухе мелькнула серебряная молния. Один прыжок – и Груу снова был рядом с нами. За котом мелькнуло что-то еще. Мне показалось, что это черная молния, если только можно представить себе молнию такого цвета. В воздухе раздался свист, как от удара хлыста.
Удар хлыста! Это и в самом деле был хлыст! Прямо на нас галопом неслись три всадника. Один из них, откинувшись назад, сжимал обеими руками хлыст и неистово им стегал. Лошадь его, с разверстой клыкастой пастью, летела вперед. Ноги ее двигались с такой скоростью, какой, по моим понятиям, ни одно живое существо достичь не может. И верно, всадники скакали на конях, которых в обычном мире не бывает. Похоже, лошади использовали только задние ноги, при этом передние, более короткие и тонкие, болтались в воздухе.
Я заметил, как черный хлыст свернулся в кольцо, готовый на нас обрушиться. Груу уже в который раз появился, когда мы находились в безвыходном положении. Он встал рядом с Гафией и, обнажив белые острые клыки, зарычал. Я выхватил меч и заслонил собой девушку, понимая, что в лес убежать мы не успеем. И в самом деле – посланник смерти. Я вызвал Охотника и должен был теперь расплатиться за это: играть в игру, правила которой были мне неизвестны.
14
Нападавшие не делали попытки приблизиться к нам вплотную. На своих чудовищных лошадях они нас окружили, заперли. Я поворачивался, глядя вокруг себя. Груу старался встать так, чтобы загородить нас обоих. Он рычал и яростно бил хвостом. Ящероподобные лошади, шипя, высунули раздвоенные языки, как бы желая проткнуть нас. Странно, что это трио не растоптало нас сразу.
На заклятие времени уже не оставалось. К тому же я подозревал, что угрожающая нам опасность могла быть вызвана как раз тем, что я вызвал в лесу Силу, на что не имел права.
Всадники остановились. Лиц их я разглядеть не мог, так как на головах у них были капюшоны. Мои соплеменники одевались так зимой. Нападавшие же так надвинули капюшоны, что лица рассмотреть было невозможно. Временами я видел лишь бледнокожие острые подбородки. Тот всадник, что щелкал хлыстом, встал напротив нас, другие – слева и справа.
Говорят, что лучшая защита – это нападение. В этот момент я понимал, что такая тактика здесь не поможет. Отчего же они не поразили нас своими хлыстами-молниями?
Гафия отмела мою попытку защитить ее и встала рядом, плечом к плечу. Меча у нее не было, всего лишь обгорелая лоза. Мы ждали, слышно было лишь рычание Груу да шипение лошадей.