Я стоял, крепко сжимая в руках хрустальный шар и думая о том, что я мог бы сделать или сказать в тот момент, который больше нельзя было откладывать. Внезапно мне показалось, что кто-то заговорил вслух, но это было только в моем сознании.
Я понял, что встреча не сделает нас менее чужими, чем мы были до сих пор, однако не ощутил никакой потери. Напротив, с плеч будто упал тяжкий груз. Нас ничто не связывало. Ничем ей не обязанный, я должен держаться с матерью, как с любой высокородной леди, оказывать формальную почтительность, ничего не требуя взамен. Хрустальный шар в моей руке стал теплым и начал слабо светиться.
Звук открывающейся двери заставил меня поспешно спрятать шар. Вошедший юноша был выше меня ростом, так что мне приходилось смотреть на него снизу вверх. Мощная шея, широкие плечи, волосы густые и непослушные. Ему, вероятно, стоило немалого труда расчесать эту соломенную гриву. На толстых губах вошедшего застыла полуулыбка. Камзол, расшитый золотыми узорами, туго обтягивал грудь. Юноша непрерывно приглаживал складки камзола, будто желая, чтобы все обратили на него внимание.
А рядом с ним в дверном проеме стоял второй человек, невысокий и худощавый. Его лицо и цвет волос – более темный, чем у первого, – с очевидностью свидетельствовали о том, что он принадлежит к нашему роду. Сразу чувствовалось, что за невыразительной внешностью скрывается острый ум.
Описание Яго было абсолютно точным. Гигант приходился мне более близким родственником. Пришли мой сводный брат Хлаймер и его товарищ, кузен Роджер, жених сестры.
– Приветствую вас, родственники, – сказал я.
Улыбка на лице Хлаймера стала еще шире.
– Смотри-ка, он не покрыт шерстью, у него нет когтей, насколько можно видеть! Интересно, в чем выражается его безобразие, Роджер?
Хлаймер говорил так, словно я был бессловесным существом, на которое можно не обращать внимания. Но если он хотел таким образом вывести меня из себя, то повел себя очень глупо. Предварительные оценки его умственных способностей полностью подтвердились.
Наедине с самим собой Хлаймер, вероятно, стал бы развивать эту тему дальше, но тут заговорил Роджер. Он ответил не на слова Хлаймера, а на мое приветствие.
Ответил почтительно и с уважением, ничем не показывая, каково его истинное отношение ко мне.
– И мы приветствуем тебя, родственник.
У Хлаймера был высокий голос, как у многих массивных людей, а теплый голос Роджера располагал к доверию и дружбе. Если бы я не знал, кто он такой, я мог бы подумать, что моему прибытию рады.
Они проводили меня в Большой зал. Судя по отсутствию кресел для женщин, пир был предназначен только для мужчин. Несомненно, моя мать решила ужинать у себя.
Я видел, что отец время от времени бросает на меня испытующие взгляды. Мое место было в дальнем конце стола между Хлаймером и Роджером. Но специально ли меня здесь посадили, или так вышло случайно – этого я не знал.
Мои соседи сразу же приступили к шуткам.
Хлаймер настаивал, чтобы я опустошил свой кубок с вином, утверждая, что воздержание обособит меня от остальных. Роджер в изысканных и мягких выражениях давал понять, что сказывается мое воспитание вдали от дома и мне недостает хороших манер, лоска и ума. Их уколы не достигали цели, и Хлаймер уже начал злиться: хмурился и бормотал под нос слова, которых я предпочел бы не слышать. А вот Роджер говорил по-прежнему вежливо и мягко, и никто не мог бы определить, что творится в его душе.
К концу обеда Хлаймер попался в свою же ловушку: он напился, речь его стала громкой, бессвязной; многие стали оборачиваться в его сторону и усмехаться.
Так началась моя жизнь в замке отца.
К счастью, мне не приходилось проводить много времени с Хлаймером и Роджером. Отец, сообщив, что я прибыл для посвящения в воины и утверждения в качестве наследника, держал меня при себе: представлял соседям, знакомил с подробностями церемонии, которая состоялась через три дня.
Я произнес клятву перед собравшимися лордами, принял меч от отца и таким образом перешел из юношей в мужчины, став вторым после него в Ульмсдейле.
Затем состоялся совет лордов по поводу замыслов ализонцев. Все согласились с тем, что пришельцы из-за моря таят угрозу, но относительно того, как поступить, мнения резко разошлись. Спорили тщетно: лорды не выработали согласованного плана действий.
Моя карьера как наследника Ульмсдейла едва не закончилась, едва начавшись. В соответствии со своим новым статусом, я провожал лорда Аппсдейла. В знак уважения к гостю мой меч был туго затянут в ножнах шнуром мира, и я был без кольчуги. Когда у меня вдруг возникло острое ощущение опасности, я не стал терять время на распутывание шнуров. Выхватив меч, я ударом кнута послал лошадь вперед так, что жесткая грива моего скакуна царапнула мне щеку и подбородок. И тут же мимо моего плеча просвистела стрела – смерть была совсем рядом. Я хорошо знал приемы лесничих, которым часто приходилось сталкиваться с преступниками Пустыни. Я метнул нож, и раздался крик человека, который вышел из-за камней, чтобы снова прицелиться. Теперь я выхватил меч и бросился на второго, который появился с мечом в руке. Копыто моей лошади ударило его в грудь, и он с воплем покатился по земле.
Обнаружилось, что мы взяли важного пленника.
Одетые как крестьяне, лазутчики шли от долины к долине, будто бы в поисках работы. На самом же деле это были переодетые ализонцы, о которых только что говорили лорды.
Один из них умер, второй был тяжело ранен. Отец вызвал Мудрую, чтобы та им занялась. И шпион в бреду заговорил.
Почему они напали на меня, мы не выяснили, зато узнали много другого, и Тень, нависшая над нашей страной, стала еще чернее.
Отец пригласил меня, Яго, других верных офицеров и высказал свои опасения:
– Я не дальновидец, но каждый умный человек в состоянии сообразить, что замышляют эти люди. Если мы не примем ответных мер… – Он замялся. – Новые опасности требуют новых способов их преодоления. Скоро наступит день, когда нам потребуются союзники, но кое-что надо предпринять немедленно. Итак… – Отец разложил на столе карту долин. – Аппсдейлу и другим уже сказано, какая опасность нависла над нами. Теперь нужно предупредить южных соседей – и в первую очередь Иткрипт.
Иткрипт – это леди Джойсан. Я совсем о ней забыл. Неужели настал тот день, когда мой отец прикажет, чтобы наш брак действительно был заключен? Мы оба достигли возраста, когда такое было обычным делом.
Я подумал о матери и сестре, которые упрямо не покидали своих комнат с тех пор, как я приехал. И внезапно мне пришло в голову, что леди Джойсан не сможет занять здесь то место, какое ей положено.
Нет, она должна приехать ко мне только добровольно – или не приезжать совсем!
Могу ли я быть уверенным, что она захочет ехать ко мне?
И, подобно внезапному предупреждению об опасности, спасшему мою жизнь, мне пришел ответ, ясный и четкий, словно произнесенный вслух.
Поэтому, когда Яго получил от отца инструкции по поводу переговоров с лордом Кьяртом, я пришел к своему старому воспитателю и, повинуясь странному порыву, отдал ему хрустальный шар с грифоном для леди Джойсан. Истинно ли она предназначена мне в спутницы, я узнаю, лишь встретившись с ней лицом к лицу.
6Джойсан
После прибытия вестей из Ульмсдейла планы насчет меня изменились. Было решено, что в этом году я не поеду туда, чтобы присоединиться к лорду, как было условлено раньше, а подожду более спокойного времени. Ведь если по Ульмсдейлу так нагло бродят шпионы, значит не за горами нападение главных вражеских сил. Мой дядя передал с Яго письмо со своим решением. Ни от лорда Ульрика, ни от лорда Керована возражений не пришло. После этого дядя направил послов в Тревампер и другие долины, где жили наши родственники или близкие друзья.
Наступило беспокойное время. Мы снимали урожай тщательнее, чем когда-либо, обирали все дикие ягоды с полевых кустов, собирали орехи с лесных деревьев, запасались всем, чем только могли. Это было так, как будто предзнаменование грядущих голодных лет уже маячило перед нами.
На следующее лето дядя приказал расширить посевные площади. Погода была такой же неустойчивой, как наше будущее. Дважды свирепые бури размывали дороги, и мы оказывались в полной изоляции, пока не удавалось их починить.
К нам доходили лишь обрывки новостей, пока наконец посланец одного из лордов не добрался до нас. Оказалось, что в Ульмспорте шпионов больше не видели. Зато с юга пришли слухи о каких-то странных кораблях, которые открыто не бросали якорь ни в одном из портов долин, а патрулировали побережье. Затем корабли исчезли, и долгое время никаких тревожных вестей не приходило. Это нас немного успокоило.
Дядя, казалось, опасался худшего. Он послал своего маршала в Тревампер за странным металлом из Пустыни, а кузнецу велел изготавливать новое и ремонтировать старое оружие. К моему удивлению, дядя приказал кузнецу снять с меня мерки и сделать кольчугу.
Когда госпожа Мэт запротестовала, дядя угрюмо взглянул на нее:
– Спокойно, сестра. Я бы и тебе заказал кольчугу, но уверен, что ты не станешь ее носить. Боюсь, времена впереди тяжелые. Завоеватели, высадившись на наших берегах, будут разбивать поодиночке силы местных лордов. Пойдут от долины к долине. Следовательно…
Госпожа Мэт глубоко вздохнула. Ее негодование испарилось, и на лицо легло выражение, которого я не могла прочесть.
– Кьярт, значит… значит, ты… – Она не закончила, но от ее слов страх сковал меня тугими кольцами.
– Снилось ли мне? Да, Мэт. Один раз!
– Дух Пламени, защити нас! – Ее руки побежали по серебряным четкам, а губы шептали молитвы, которым она обучилась в монастыре.
– Как мне было обещано, – дядя взглянул на нее, – я видел сон… Первый.
– Значит, будут еще два. – Госпожа Мэт вскинула голову. – Жаль, что в Предвидении ничего не говорится о сроках.
– Предвидение!.. – вырвалось у него. – Что лучше: знать, что впереди Тьма, и вечно жить в ее ожидании или же вести безмятежную жизнь, ни о чем не догадываясь, и встретить ужасы неподготовленным? Лично я предпочитаю знание. Мы можем удержать Иткрипт, если враг придет по реке или со стороны гор. – Он пожал плечами. – Однако должны быть готовы и к бегству – в Норсдейл или даже в Пустыню.