Пение Элис у меня за спиной звучало теперь громко, а разделив мысли с Джойсан, я почувствовал, что она вкладывает в защитные чары и свою Силу. Собаки застыли на расстоянии одного выпада от меня, озадаченно вздернули узкие морды. А потом их головы медленно повернулись к жмущейся к нише Ниду.
Она задохнулась от ужаса, когда очертания ее тела тоже налились светом. Казалось, все сияние луны перетекло в нее, и я даже со своего места чувствовал исходящее от шаманки тепло. Элис повелительно возвысила голос…
Вожак стаи обратил к Ниду провалы глаз – эти колодцы Тени. Колдунья тонко вскрикнула, потянулась к пробитому барабану, но от нее уже било жаром, как от дюжины солнц…
Псы прыгнули – но прыгнули на шаманку. Их гибкие извивающиеся тела накрыли одетую в черное женщину, визг страшно оборвался.
Я не смог на это смотреть и снова обратил взгляд к колдуну. Малерон, дернув плечом, отвернулся от трупа Ниду.
– Она вмешалась в дела, которые ей не по уму, – бросил он. – Может, этот урок вразумит тебя, получеловек?
Я щеками чувствовал стекающий со лба жар, но ответил ему твердо:
– Тебя, изувеченного смертью, уже ничем не проймешь, Малерон. Как ты не видишь: твое время прошло! Мы здесь, чтобы помешать тебе накрыть всю землю такой же Тенью, какая столько веков лежала на этой пустынной горе.
– Помешать мне? – хмыкнул он, и его хихиканье мгновенно остановило терзавших тело Ниду псов, заставило их заскулить – Не осталось тех, кто мог бы меня остановить, получеловек… полузверь… – Он быстрым уверенным движением соскочил с седла, прямо взглянул на меня через залитый луной овал Стражей. – Все, кто мог встать против меня на равных, ушли. От них не осталось ни памяти… ни праха…
Долгий миг я стоял, глядя, как он собирает Силу, словно солдат – свое оружие. Слабое темное мерцание охватило его фигуру, и он вдруг показался еще выше ростом, а глаза засветились бледным пепельным серебром. Я перевел дыхание, поднял браслет, готовясь противопоставить ему всю Силу, что была во мне…
Всю Силу, что была во мне…
Она хлынула в меня, наполнила до краев, и все же в этот раз я остался собой, не стал другим. Скрытое во мне знание дождалось своего срока, и я уже не был бездумным, бессмысленным орудием Древней мудрости – а был собой и более чем собой. Ландисл дождался, пока я приму свое наследство, найду свой дом, буду готов…
– Неправда! – Голос мой гремел, как призыв к войску, собравшемуся на этом околдованном пепелище. Джойсан ахнула, но мне сейчас нельзя было отвести глаз. Мой взгляд, усиленный волей, вонзился ему в глаза, и колдуну теперь было нелегко выдержать этот взгляд. – Пора тебе понять, что ты натворил, Малерон, и это понимание решит твою судьбу.
Он прищурился, а Тьма вокруг него вспыхнула, будто ветер раздул огонь.
– Кто ты? – Он смотрел только на меня. – Я не знаю тебя, но…
– Ты меня знаешь, – поправил я. – Мы в давние времена были соседями, маркграф. Твоя сестра была со мной в дальнем родстве, а ты – нет, потому что первая жена твоего отца была из людей. Ты забыл мое имя?
Он, потрясенный, отступил на полшага:
– Ландисл? Но ты не…
– Я – он, – сказал я. – По наследству грифона, если не по крови. Кар Гарудвин – мой дом, как твоим домом был Кар Рэ Доган. Но ты, заплутав на путях Тени, обесчестил то, что возвели твои предки. Оглянись вокруг! – Мой крик зазвенел, будто меч ударил по щиту. – Твой дом – прах и наваждение, ты и твое Зло обратили его в руины. Смотри, и хорошо смотри!
Он медленно повернулся к арке, за которой виднелись призрачные стены, двор, жилые постройки.
– Нет, – прошептал он. – Нет…
– Сильви верно сказала, Малерон. Ты спутался с тем, о чем даже помыслить нельзя, и тем погубил свои владения, свой род и все, что звал своим. Здесь ничего для тебя не осталось, кроме Зла, окружавшего тебя все эти столетия, кроме тех духов, что крадут и убивают. Этого ты хотел?
Он не отвечал – застыл, тараща глаза. Я видел, как бьет его дрожь. На миг во мне шевельнулась жалость, но я сурово загасил ее. Десять мгновений раскаяния не оплатят десяти веков злодеяний.
Колдун снова повернулся ко мне, взглянул тускло и безнадежно.
– Вижу, – тихо сказал он. – Что мне делать? Как исправить?..
– Никак, – отрезал я, вновь затушив в себе искру жалости. Сейчас во мне жила мудрость Ландисла, больше и полней моей мудрости, и она знала правду. – Если в тебе наконец пробудился Свет, это ненадолго. Тень с незапамятных времен держала тебя в рабстве, и сейчас ты должен действовать, пока она снова не помутила твой разум.
– Я должен исправить…
– Нет. – Я покачал головой. – Поздно, маркграф. Это тяжело, но это так. Лучшее, что ты теперь можешь сделать для мира, – это навеки лишить себя возможности творить Зло.
Я указал ему на пустующую нишу возле арки, и лиловый свет, сорвавшись с моих пальцев, очертил ее края. Я весь дрожал от протекающей насквозь Древней Силы, но с угрюмой решимостью пропускал ее через себя, обращая всю силу своей воли на Малерона.
– Там покой, владетель. Ты столько веков мечтал отдохнуть от этой безумной погони. Отдохни там.
Он долго смотрел на меня, потом покорно ссутулил плечи и кивнул. Глаза, в которых зеленоватое серебро подернулось свинцовой тусклостью, обратились мимо меня к Сильви, и она шагнула ему навстречу.
– Прощения, сестра! – промолвил он, умоляюще протянув к ней руку.
– Оно твое, брат мой. – Я впервые услышал ее голос. Звонкую мелодичную трель, скорее песню, нежели речь.
Малерон отвернулся от нас к очерченной холодным сиянием нише, снова расправил плечи. Высоко держа голову, он решительно шагнул в проем, застыл в нем, обернулся к нам. Скрестил руки на груди и закрыл глаза. Пальцы мои, почти без участия воли, наливались Силой, и я медленно поднял руку. Стена голубого камня, названного Ландислом квантовым железом, вырастала перед колдуном, но не остановилась на четверти высоты от свода, как перед другими Стражами, а полностью закрыла проем.
Когда она подступила к подбородку колдуна, я в последний раз взглянул на его лицо и увидел, как наполняет его покой, а потом квантовое железо закрыло все.
– Замурован, – прошептала рядом со мной Сильви. – Навеки…
– Нет, – тяжело уронил я, чувствуя как Сила, покидая мое тело, словно уносит с собой частицы жизни. – Его больше нет. Если вскрыть нишу, внутри мы найдем только пыль.
В меня, покинутого Силой, вливалась волна изнеможения. Такой усталости я никогда не знал – даже после спасения Ниты. Джервон подхватил мою руку, перебросил себе через плечо, поддержал. Я пытался устоять на ногах, но не мог даже поднять голову. И все же что-то во мне подсказывало, что в следующий раз обращение к Древней Силе дастся легче… хотя такое усилие воли всегда будет брать с тела немалую дань.
– Керован! – Джойсан и Гарет уже стояли рядом.
«Я цел… – Язык не слушался, и мне пришлось перейти на мысленную речь. – Нужно… отдохнуть…»
– Джойсан! – В певучем голосе Сильви слышалась тревога. – Пленники… и эти Тени…
Я поднял глаза и встретил пустой, алчный взгляд того мальчика – Джервина. Он с другими пленниками и пленницами людского рода двигался к нам, уже миновав то место, где Гончие свалили Ниду. Я поискал глазами белых псов – их не было. Жалкие призраки надвигались на нас в молчании и оттого казались еще страшнее. Джервон, усадив меня на камни в кругу Стражей, с мечом наголо шагнул им навстречу, но отступил, наткнувшись на жалостные взгляды.
– Я не смогу их рубить, – выдохнул он. – Я воин, а не мясник. Чего им надо?
– Они – не умершие, – прошептала Сильви голосом, сделавшимся от страха совсем нечеловеческим. – Они ищут смерти или жизни – им это все равно. Они тянутся за тем, чего их лишили, и в слепоте своей отберут наши жизни.
Я хотел подняться на ноги – новая угроза требовала собраться с силами, но сейчас, даже вспыхни вокруг пожар, я не сумел бы отползти на длину меча от огня. Пустоглазые приближались, а я тупо соображал, возможно ли убить то, что давным-давно мертво.
А потом справа надвинулась пронизанная красными искрами темнота. Создания Тени тоже шли в наступление.
11Джойсан
Я встала на колени над мужем у той стены, что в воспоминаниях Сильви звалась Местом Королей, и он повернул ко мне лицо. Свет его браслета потух, лицо теперь представлялось туманным пятном, и глаза больше не сияли янтарным светом, укротившим даже колдовское могущество Малерона. Я понимала, сколько воли он истратил, чтобы поколебать маркграфа, убедить его покинуть Арвон, – никакая рукопашная битва не отняла бы больше сил. Я только хотела поддержать его голову, когда его руки соскользнули на камень мостовой и он замер.
Один ужасный миг я боялась худшего, но, коснувшись его сознания, нашла в нем обычное беспамятство, а не смертную пустоту. Услышав вскрик Сильви: «Джойсан, обороняйся!» – я вскочила на ноги, подняла меч против призраков и двух созданий Тени, теснивших наш маленький отряд. Малерона и Ниду не стало – но с ними пропала и надежда договориться, урезонить противника, и рукоять меча скользила в моей потной ладони, пока я силилась придумать средство от этой новой угрозы. На сталь у меня в этот раз надежды не было. А обессилевший Керован не мог защитить даже самого себя.
Гарет, дрожа, произнес у меня над ухом:
– Джервин… сера, это Джервин. Но я же видел его смерть!
– Он мертв, – рассеянно бросила я. Передо мной встал бестелесный образ женщины, она с мольбой протягивала руки. Судя по черным волосам – соплеменница Элис. Я задумалась, сколько веков провела она во власти этой ужасной судьбы. – Они все мертвы, Гарет. Они хотят только покоя.
Я запнулась, услышав в собственных словах подсказку. Задумалась о природе смерти… о том, что, согласно естественному порядку вещей, она – часть жизни. Природа…
Мысль метнулась во мне, дразня обещанием ответа, но тут же ускользнула, потому что привидение тянуло ко мне прозрачную руку, и я, как ни приказывала себе стоять твердо, невольно отпрянула от ее прикосновения. Холод… сводящий судорогой, леденящий холод исходил от этой женщины, и я знала: позволю ей дотронуться – и она прокрадется в меня, ища покоя в моем тепле…