– Да, Древние обладали Силой, – признал незнакомец. – Но я не желаю тебе ничего плохого, госпожа. Взгляни на то, что ты носишь на груди. Достань, я коснусь его пальцами.
Я посмотрела на талисман. Шар светился. Мне казалось, что грифон, заключенный в нем, хочет заговорить с незнакомцем. Я сняла цепочку с шеи и протянула ему.
Он едва прикоснулся кончиком пальца… Шар вдруг вспыхнул ярким светом, и от неожиданности я чуть его не выронила. И сразу поняла: это правда, незнакомец пришел из далекого прошлого, чтобы помочь нам. Меня охватил благоговейный трепет.
– Лорд… – Я склонила голову, оказывая ему почесть, которой он достоин. – Мы повинуемся тебе…
Он снова оборвал меня и произнес резко, почти зло:
– Я не твой лорд, госпожа. И ты не подчиняешься мне. Ты делаешь свой выбор сознательно. Я могу предложить тебе и твоим людям надежную крепость в качестве убежища и ту помощь, какую может оказать вам одиночка. Хотя я не новичок в ведении войны.
Мы вернулись в лагерь, мои люди испуганно расступались при виде нас. Я увидела на лице незнакомца горькую улыбку и поняла, ощутила ту горечь, которая им владела. Бог весть, как это получалось: я делила с ним его чувства!
Приказам незнакомца все подчинялись беспрекословно. Он свистнул, и тут же с горы спустилась лошадь. На нее он посадил Мартину. Других лошадей мы нагрузили припасами, и незнакомец повел нас вперед.
Мы пришли в прекрасное место – в крепость на озере. К ней вели два моста; один из них был разрушен, а второй при помощи специального механизма можно было поднять.
Фруктовые деревья, зерно – все пойдет нам на пользу. Мы могли оставаться здесь долго, пока не наберем провизии для путешествия и не залечим раны и болезни. Мое доверие к странному незнакомцу росло. Он не говорил, как его зовут. Может, как и Мудрые женщины, полагал, что если назвать другим свое имя, то легко попасть в зависимость. Про себя я называла его лорд Янтарь, по цвету глаз.
Пять дней он провел с нами, помогая наладить жизнь. А потом сказал, что едет на разведку, убедиться, что ализонцы не проникли вглубь страны.
– Ты говоришь так, как будто ализонцы и твои враги, – заметила я.
– Это моя страна, – ответил он. – Я уже бился за нее. И буду снова биться, пока не сброшу противника в море.
Меня охватило возбуждение. Что могло это означать для моего несчастного разбросанного народа? Люди, обладающие Силой, хотят прийти нам на помощь в смертельной схватке?
Незнакомец опередил мой вопрос, словно прочитав мои мысли:
– Думаешь, для их уничтожения можно использовать Силу? – Печаль была в его голосе. – Не возлагай на это надежд, госпожа Джойсан. Тот, кто вызывает Силы, не всегда способен управлять ими. Зато в крепости безопасно. Если ты благоразумна, то вы останетесь здесь, пока я не вернусь.
Я кивнула ему в ответ:
– Мы так и сделаем, господин.
Мне ужасно захотелось коснуться его руки, показать, что я готова разделить с ним эту тяжкую ношу. Но я не поддалась этой странной прихоти.
15Керован
По выражению ее глаз я понял, что между нами ничего не может быть. Напрасно я лелеял надежду, что я все-таки человек, а не чудовище. Значит, хорошо, что я не послал Джойсан свой портрет, хотя она просила об этом. Теперь она никогда не узнает, что я – Керован.
Джойсан приняла меня за одного из Древних. Это предположение удерживало ее от вопросов. Кроме того, Джойсан думала, что я обладаю Силой. Ее отсутствию я должен был найти приемлемые объяснения. Но на протяжении первых нескольких дней я чувствовал себя относительно спокойно, ибо работы было невпроворот.
Лагерь, в котором ютились беженцы, представлял собою довольно жалкое зрелище. Среди них было всего четверо воинов, в том числе два старика – однорукий и одноглазый, а также совсем зеленый юноша, никогда не державший в руках оружия, и раненый пастух. Остальные – женщины и дети; правда, некоторые женщины в случае необходимости могли бы встать плечом к плечу с воинами. В лагере находились также две знатные дамы – старая и молодая. Старшая была в состоянии шока, и за ней нужно было следить, чтобы она не ушла. Джойсан сказала мне, что ее сын был убит и что она отказывается признать это и хочет найти его.
Об Иткрипте Джойсан рассказывала мне странные вещи. Почти такие же странные, как и те, что случились в Ульмсдейле. Кто-то из их рода призвал Силу, и под обломками крепости погибло множество завоевателей. Однако нападение врага не было неожиданным, и Джойсан надеялась, что многим удалось бежать на запад. Их целью был Норсдейл, но у них не было проводника. А кроме того, одна из женщин недавно родила и была еще слаба для трудного путешествия.
Тогда-то я и подумал о крепости на озере. Она бы могла дать путникам возможность передохнуть и набраться сил. Это все, что я мог сделать для моей леди, – дать ей и ее спутникам крышу над головой и относительную безопасность.
То, что она носила мой подарок, не было для меня предметом гордости, ибо я был уверен, что она носила его не из-за какой-либо привязанности к его дарителю, а скорее потому, что наслаждалась им самим по себе. Время от времени я видел, как ее рука нащупывает шар и ласкает его, как будто черпая в нем Силу.
Младшую из двух леди, Ингильду, я невзлюбил. Она смотрела на Джойсан, свою родственницу, из-под полуопущенных ресниц с неприкрытой ненавистью, хотя Джойсан ничем не проявляла своего к ней отношения. Что произошло между ними раньше, не знаю, но доверять Ингильде, безусловно, было нельзя.
Что касается самой Джойсан… Я не мог забыть, как она впервые взглянула на мои копыта. Хорошо, что я решил не носить сапоги и не прятать свое уродство. Уж лучше сразу испить горькую чашу до дна.
Джойсан – прекрасная девушка, вполне достойная быть женой любого лорда. Я понял это, когда беженцы шли под моим руководством к крепости на озере. Она очень устала, но с достоинством несла тяжкое бремя ответственности за людей. Ее мужество было таким же большим, как ее сердце. Если бы я ничем не отличался от остальных людей…
Теперь я часто вспоминал мое видение: Джойсан держит на коленях голову умирающего юноши. Когда это происходило – в прошлом или в будущем? Я не имел права расспрашивать ее. Потерял это право, так как не открыл ей свое имя.
Я мог провести людей в Норсдейл. А затем… Кто я теперь? Я мог присоединиться к воинам какого-нибудь лорда. Или удалиться в Пустыню, где бродили те, кого изгнали из долин.
Но прежде чем уйти, я должен был обеспечить Джойсан безопасность.
Когда беженцы из Итдейла обосновались в крепости и научились использовать для обороны подъемный мост, я разыскал Джойсан и сказал ей, что должен отправиться на разведку. Отчасти это было правдой, но была у меня и другая цель – хорошенько обо всем поразмыслить. Мне порой казалось, что она тянулась ко мне, – нет, об этом не говорили ни ее жесты, ни интонация голоса. Но она смотрела на меня, когда думала, что мое внимание отвлечено, и на ее лице был смутный вопрос, как будто она чувствовала, что между нами существует связь.
Мне очень хотелось открыться ей. И в то же время я понимал: нельзя. Джойсан приняла меня за одного из Древних, и потому мое уродство казалось чуть ли не естественным. Но как мужчина… Нет, я не был мужчиной в ее глазах.
Покинув крепость, я двинулся на северо-запад по дикой пустынной местности, однако, вопреки ожиданиям, не нашел здесь остатков строений Древних. Три дня я изучал путь, по которому мы должны будем идти в Норсдейл. Путь был неровным; более широкие равнины на востоке сменились здесь узкими ущельями, окаймленными остроконечными утесами, – утомительный путь для пеших путников, они не смогли бы двигаться быстро. И по мере того как я продвигался все дальше на запад, я постепенно стал склоняться к мысли, что им лучше перезимовать в озерной крепости.
На четвертый день я наткнулся на свежий след.
Небольшой отряд – четыре всадника на неподкованных горных пони… Значит, это не Гончие Ализона – те предпочитали грузных лошадей. Тоже беженцы? Возможно, но во время войны нельзя принимать необдуманные решения. Джойсан сказала мне, что ее люди были широко рассеяны, когда бежали. Это может быть кто-то еще из Итдейла? Если я встретился именно с ними, то мой долг – позаботиться об их безопасности и проводить в крепость. И все же я не стал рисковать и двинулся по их следам с осторожностью разведчика.
Я полагал, что следам было несколько дней. Дважды я натыкался на места, где они разбивали лагерь или, скорее, укрывались, вернее, просто отдыхали, не разводя костра. По всему было видно, что они не спасаются бегством, а идут вполне целенаправленно.
Если не учитывать некоторых отклонений, всадники явно двигались к крепости на озере. Заметив это, я почувствовал беспокойство. Четыре человека, безусловно, сила небольшая, но если они хорошо вооружены и сумеют застать людей Джойсан врасплох… А вдруг это разбойники Пустыни?
Я бы не потерял их следа, если бы не буря. Она пришла в тот же день к вечеру. Конечно, по сравнению с той бурей, что обрушилась на Ульмсдейл, – всего лишь безобидный дождичек. Но все же ветер и дождь секли лицо, и мне пришлось искать укрытие.
Пока я пережидал бурю, в голове теснились мысли. Меня не покидало ощущение, что это враги. Я долго жил на границе с Пустыней и хорошо знал, что вытворяют преступники со своими жертвами. Теперь оставалось лишь надеяться, что Джойсан последует моим советам и не впустит незнакомцев в крепость. Обитатели Иткрипта никогда не сталкивались с разбойниками из Пустыни. Они могли встретить любого жителя долин как друга.
К утру буря утихла, но следы были смыты. Я был слишком встревожен, чтобы искать их. Нужно срочно ехать в крепость!
Дорога заняла два дня, хотя я нещадно погонял Хику. Въезжая в озерную долину, я уже почти готов был увидеть картину кровавой резни.
Приветствие, донесшееся с одного из полей, заставило меня замереть. Налда и еще две женщины махали мне руками. Сцена была мирная, все опасения оказались напрасными. Женщины собирали созревшее зерно и складывали его на расстеленные плащи.