Меня заботила только Джойсан. Я уже вернулся к своей кобыле, готов был вскочить в седло и скакать – не по, а прочь от этой дороги, на которую, если Элис не обманулась, нас вывели. Только куда мне скакать? И… Джойсан…
Элис оглянулась, встретила мой взгляд:
– Сопротивляясь, ты попусту растрачиваешь силы: смирись и копи их. Не подумай: я тоже знаю, каково быть чужой среди сплоченного племени. Это знание далось мне трудом и печалями. И тебе надо найти свою дорогу и ее держаться. Для таких, как мы, нет легких путей.
Видно, что-то в моем лице заставило ее замолчать. Она еще немного посмотрела на меня и отошла, а я не стал ни гнаться за ней, ни заговаривать. Это мой бой, мне его и вести.
В долинах я привык встречать недоверие – и ненависть – к самому своему существу. На время мне удалось оставить их за спиной – вместе с Имгри и его войском. Но сейчас мне – какой-то части моей души – хотелось ускакать прочь, прочь от этой дороги и всего, к чему она вела. Покинуть даже этих двоих, открывших секрет жизни, в котором мне было жестоко отказано, – да и так ли мне нужен этот секрет?
Это говорила моя человеческая половина. Не забыл ли я, кто такой Керован? Что за путь лежит теперь передо мной? Так ли он прям, как эта дорога к далеким горам, уведет ли меня от прошлого?
И от Джойсан… но нет. Джойсан невозможно оставить в прошлом, нельзя забыть. Она – перед собой я должен был признаться в том, о чем молчал с другими, – она была единственной твердой опорой в моей жизни.
11Джойсан
Я стояла на камне и ощущала подошвами его твердость. Я чувствовала холодок от ветра, теребившего растрепанные, жесткие от грязи колечки волос, я слышала голоса потревоженных птиц. Во все это я могла поверить. А остальное… Можно ли оказаться в зачарованном мире лишь одной ногой? Многое, случившееся в последние часы, заставляло усомниться, в порядке ли у меня с головой.
«Не обучена, а ведь уже не детеныш. Одна глупость – и больше ничего, – прозвучал у меня в голове новый, презрительный голос. – Раньше таких не бывало».
Я медленно опустилась на колени, чтобы заглянуть в эти равнодушные глаза. За спиной кошки зевал, не глядя на меня, медведь. Да… да, это он сейчас заговорил!
Эти… эти животные – я не знала другого названия для существ, передававших речь прямо мне в мысли. Как?.. Я сдержала испуг. Ты в Пустыне – помни об этом и будь готова ко всему! В этих местах вольно бродили пережитки Сил – дольше, чем люди обживали долины, и можно ли – смею ли я – дивиться увиденному здесь? Коты… медведи… мысленная речь. Такое ли это чудо после того, как неведомая Сила перенесла меня из подземелья во внешний мир?
– Я не умею… говорить… как вы, – с запинкой пробормотала я.
Теперь уже меньшая кошка зевнула с такой же скукой, как прежде медведь.
«Зачем говорить, если и так ясно?»
Это был прямой ответ на мои слова. Значит, мне не мерещится; если же это безумие, то в нем есть подобие логики.
– Дайте мне время! – Умолять кошек в тот момент казалось мне вполне естественным. Это далось тем проще, что я всегда любила этих зверьков. Медведю я пока что не доверяла. – Я думала, что немножко знакома с вашим народом, но такого…
«С нашим народом? – надменно ответили мне. – Ты с нашим народом не встречалась, квелая. – Кошка прищурила желтые глаза. – Наши с вашими вместе не живут – не жили с тех пор, как камни начали выпадать из этих стен».
Впору было извиняться. Ясное дело, мышеловы наших долин принадлежали совсем к другому племени.
– Прости, – поспешно отозвалась я. – Я видела немножко похожих на вас. В долинах. Но с вами я не знакома – и если обидела, то прошу понять, что лишь по невежеству.
«По невежеству? Если ты так невежественна, зачем носишь ключ? Он открывает двери вовне, мысли изнутри».
В ее снисходительном ответе сквозило нетерпение – мохнатая собеседница невысоко оценивала мои умственные способности. Я решила, что говорю с самкой.
Грифон? Нивор назвал его ключом. Я накрыла шар ладонью. Похоже, что здесь первый встречный, пусть и четвероногий, знает о нем больше меня. Я подумала, не узнаю ли от них кое-что, но не успела выговорить вопрос, как голос у меня в голове проворчал:
«Время еды, а не разговоров. Силы у нее нет – и вправду квелая. Пусть идет своей дорогой, а нас оставит в покое. Не наша забота, что́ она себе причинит».
Медведь встал на четыре лапы и затопал к тому самому пролому, через который пролезла я. Он не оглядывался, ясно показывая, что знать не хочет ни меня, ни моих забот. Однако кошки не спешили последовать за ним.
Когда рыжевато-бурая туша скрылась с глаз, мне легче стало подбирать слова. Наедине с кошками мне было спокойнее.
– Я ничего не знаю о Силах Древних – тех, кто здесь раньше жил… – Я повела рукой вокруг. – Это… – Я чуть приподняла шар с груди, подставив грифона солнечному лучу. – Это подарок моего мужа. Правда, в нем скрыта Сила, но пользоваться ею я не умею. И даже не знаю, что он может. Пожалуйста… не могли бы вы мне сказать, где это мы? И почему?.. И как?..
Я сбилась.
Что-то во мне только диву давалось, чем это я занята: сижу на пятках и пытаюсь договориться с кошками! Но другая часть рассудка убеждала, что нет другого средства узнать кое-что важное и что я теперь не в долинах, так нечего и судить обо всем прежними мерками, а пора принимать все как есть, даже самое невероятное.
Эти кошки – больше чем просто кошки. Да. А я – не меньше ли я, чем те похожие на меня существа, с которыми эти кошки когда-то знались? Меньшая из пары кошка все следила за мной тем же немигающим взглядом. Она судила меня своей мерой и, подозреваю, сочла прискорбно несовершенной.
«Ты говоришь, что не умеешь пользоваться ключом, но перенес тебя сюда…» – Я не поняла ни слова, ни того, что оно обозначало. В мыслях моих мелькнул образ машущих крыльев, но растаял так быстро, что я могла и ошибиться.
– Я провалилась под землю, – объяснила я, как объясняла бы встретившему меня в развалинах человеку.
И стала рассказывать – о земляной воронке, о темном подземелье, и как я отбилась от тех тварей, и как грифон помог мне найти выход… Рассказывая, я не выпускала его из ладоней. Прикосновение к шару давало мне силу и укрепляло связь со знакомым миром.
Я описала перегородчатый зал и как я, задремав посреди рисунка, перенеслась сюда. Кот и кошка не сводили с меня глаз и не перебивали рассказа мысленной речью.
«Право, ты слепа как новорожденный котенок. – Это снова заговорила кошка. – Играешь с тем, чего не понимаешь. Одно на уме: есть хочу и как бы найти выход! Ты просто…»
«Котята учатся, – прервал ее отповедь более сдержанный голос. – И она выучится. Не забывай, ее порода дольше растет от котенка до охотника».
«А пока не доросла, дурачится с Силами, способными навлечь беду не только на нее, но и на других. Давным-давно уже никто не прибегал к… – (Опять то же непонятное мне слово.) – Ты поручишься, что она не растревожила тех, с кем не стоит иметь дело? Пусть уходит и уносит ключ. Он сам по себе приманка для Темных. Только намекни им, что он здесь…»
Сидевшая передо мной кошка подняла лапу, напрягла подушечки пальцев, выпустив когти (весьма грозные для такого небольшого зверька). Угроза, подумалось мне, или, по крайней мере, строгое предупреждение.
Кот, поднявшись, потянулся всем телом.
«Тасы расставляют ловушки».
Этих слов я вовсе не поняла. Кошка оглянулась на него: глаза-щелки, губы растянуты, показывая острые клычки.
«Земляные черви! – сплюнула она. – С каких пор ползучие твари смеют показываться на свет?»
«С тех пор, как впервые зашевелились… по сю сторону Барьера… С тех пор, как было наложено Заклинание Часа? Давно они не баламутили нашу землю. И не смели выходить за Пределы Колеблющихся Теней. Ясно, что не она их притянула, – они уже прорыли ход туда, где им не место. Как знать, что за мысли в их чумазых, скользких от грязи башках? И кто отдает им приказы? Сами они бы не посмели соваться на Свет – кто-то их подстегнул».
Как видно, кот сумел озадачить свою спутницу, хотя для меня его вопросы ничего не значили. Кошка снова встала на все четыре лапы и смотрела теперь на него, а не на меня. Я же спешно пыталась разобраться в том, что успела узнать.
– Тасы? – Я запечатлела это слово в памяти. Должно быть, это с ними я сражалась в темноте. Да, грозные создания, я не забыла тянувшихся ко мне когтистых лап. И все же, с удивлением сообразила я, это оружие не помогло им со мной справиться. Едва ли их отогнали шлепки моего пояса. – грифон… – Я скорее думала вслух, нежели обращалась к кошкам. – Они испугались света грифона. А потом их кто-то свистнул, отозвал…
«Так. И кто же это свистнул? Вначале их отогнал ключ, – может быть, он отразил и то проклятие, что спустило их на тебя, – согласился кот. – Не забывай о ключе. Пусть ты прибегла к нему без понимания, в страхе и нужде, но все же справилась. Он и перенес тебя сюда». – Он глянул на подругу и, кажется, неслышно для меня обменялся с ней мыслями.
Кошка гортанно заурчала. Предостерегающе, но это предостережение относилось не ко мне. Она отошла к дверям, где сидел большой кот, устроилась в стороне, показывая, что происходящее ей не по вкусу и принимать в нем участие она отказывается. Кот снова обратился ко мне:
«В тебе нет старой крови, и ты не из тех, кто ищет „сокровища“ – куски и обломки того, что лучше было бы забыть. Тех мы видели – немного же им удается здесь нарыть. Настоящие предметы Силы всегда надежно скрыты. Зачем ты пришла в эти земли? Зачем принесла сюда то, что способно растревожить и Свет, и Тьму?»
– Я искала мужа.
Пришлось рассказать им и другую часть истории, заодно упомянув и Джервона с Элис. Элис… Джервон… Мысли мои обратились к ним. Они тоже попали в ловушку тасов? В непроглядной темноте я их не нашла, но это не значит, что они на свободе. Все же я надеялась, что их не застали врасплох, как меня.