Она достойно держалась, а ведь ей со мной наверняка тяжело. Я украдкой оглянулся на нее. Изнеможение ясно читалось во всем ее существе, и все же она была прекрасна на любой взгляд – с ее мягкими рыжевато-каштановыми волосами, сине-зелеными глазами, с таким тонким, но и округлым телом.
В пути я не раз замечал, какими одобрительными взглядами провожают ее мужчины, и, кажется, улавливал их удивление: отчего такая стала моей спутницей? Сколько бед она перенесла, став моей женой, и кто скажет, которая будет последней каплей даже для ее благородной натуры?
– Как-то там Акар? – Ее голос оторвал меня от неотступных мыслей.
– Акар?
Мне это имя ничего не говорило, но ласковая улыбка на ее губах расшевелила во мне новое, теплое чувство.
– Сын Утии и Рани, он родился ночью. Мы с Цвайи его принимали – с помощью Гунноры, и победа нам дорого досталась.
Джойсан опустила голову на колени и устало потерла затылок.
Ребенок… Каково это – видеть кровь от крови и кость от кости – ее и моей! Единая плоть, о Силы Света! Я внутренне сжался, убив теплую искорку в себе. Разве я вправе о таком мечтать? Вот у рыбака родился сын, а у меня, наследника могущественного лорда, нет надежды даже на свой дом, не то что на сына – ну и что?
Эту мысль вытеснила другая: женщина, без жалоб перенесшая дневной, нелегкий даже для опытного воина переход, перед тем еще и не спала ночью!
– Так ты совсем не ложилась? – Я нерешительно, неловко, боясь оскорбить прикосновением, обнял ее за плечи. – Что же ты не сказала? Все равно пора разбивать лагерь, а тебе нужен отдых. Сумеешь подняться на этот склон? За ним, может быть, найдется хорошее место.
Она чуть подняла голову, суховато улыбнулась:
– Не сомневайся, господин мой. Я тебе три года назад сказала, что от тебя не отстану. И сколько раз доказывала, что сказала правду?
Я, не слушая ее протестов, взвалил на плечи оба мешка, и мы стали подниматься. На гребне остановились, разглядывая открывшуюся местность.
Впереди – пожалуй, ходу на полдня – начинались предгорья. Впрочем, эти горы от подножий поднимались не так высоко, как хребет, отделявший Арвон от Высшего Холлака. На склонах виднелись хвойные леса, под нами, невдалеке, блестел серебром ручеек. Я указал на рощу у берега:
– Туда. Проточная вода, дрова для костра – хорошее место.
Пока мы занимались лагерем, солнце село. Звезды над головами то и дело скрывали пролетавшие облака. Гнавший их ветер не добирался до нас, укрывшихся в низине, а маленький костерок храбро отгонял тени. Я растянул на веревке полотнище из рыбьей чешуи, закрепил углы на молодых деревцах, устроив палатку от ночного дождя.
Когда мы поели, я откинулся на свернутое одеяло, распрямив ноющие ноги, – от спокойной жизни в рыбачьей деревушке мышцы у меня размякли. Джойсан дотянулась до лекарского узелка и принялась в нем рыться. Достав пучок сухой травы и обычную на вид катушку, она стала тихо напевать.
– Что ты делаешь, госпожа моя?
Опять мой голос в ночной тишине прозвучал резче, чем мне бы хотелось. Она не взглянула на меня, не оторвалась от своих чар.
– Хочу поставить защиту, чтобы нам спать спокойно.
– Ты знаешь, я не хочу связываться с Силами, Джойсан. Лучше их не тревожить. Подобное тянется к подобному. Ты призываешь Свет, но даже малая его искра может стать маяком для Темных.
– Защитный заговор на травах и красной нити – едва ли большое колдовство, Керован.
Не глядя на меня, она отложила то, что было в руках, и между бровями у нее пролегла хмурая морщинка, но спорить она не стала.
А я задумался, чему успела научиться Джойсан за годы наших скитаний. Когда я только с ней познакомился, она уже была необычная девушка. Ее отличали отвага и здравый смысл, свойственные обычно более старшему возрасту. И все же я видел в ней совершенно чистую человеческую кровь, не испорченную другой, что так явно сказывалась во мне… Возможно ли, чтобы такая, как она, научилась владеть Истинной Силой? И не изменило ли ее общение с этими нечеловеческими Силами, если она теперь и в самом деле умеет их призывать?
От этой мысли я беспокойно заерзал. Конечно, науке трав и снадобий, лекарскому искусству Джойсан обучали ее тетя, госпожа Мэт, и дряхлая аббатиса Норстеда. И в каждом селении и деревушке Арвона она отыскивала местную Мудрую. Но мне никогда не приходило в голову, что Сила у моей жены внутри. Все проявления Силы, что представлялись моим глазам, я связывал с хрустальным грифоном… А он теперь для нас потерян… Мы лишились его в схватке с Галкуром.
Мысли, описав круг, вернулись к тому, что давно меня мучило. Я потянулся подкинуть дров в костер и заметил, что Джойсан – я думал, она уже спит – сидит на раскатанной постели с прямой как жердь спиной. В темноте глаза ее казались темными провалами на смутном пятне лица. Огонь взметнулся выше, и стало видно, что она замерла в полной неподвижности, будто вслушиваясь. Я хотел было растянуться рядом с ней на своей постели, но тут ее рука безошибочно нашла в темноте и стиснула мое плечо. Ногти причинили боль даже сквозь кожу дублета.
– Замри! – дохнула она мне в щеку. Я в тревоге накрыл ее руку ладонью, а другой потянулся к рукояти меча.
– Что там? – так же тихо спросил я.
Через наши соприкоснувшиеся руки что-то вливалось в меня, пробуждая чувство, задремавшее было после нашей битвы с Тьмой. Я как бы увидел Тень, наплывающую на нас по склону, – но увидел не глазами, иным зрением.
Холодной была эта Тьма, пронзительно холодной и смрадной, как падаль. В ушах у меня заныло, заскулило, и дрожь земли через копыта отдалась в теле. Плохо понимая, что делаю, я положил на колени обнаженный меч – преграду для этого ужаса.
Но… странное дело… Мне почудилось, что Тень эта вовсе не здесь. Мне представилось невнятное видение чего-то движущегося по горным тропам, мерцающего желтоватым огнем. В желтизне просвечивал зловещий красный, словно видение питалось кровью – если не чем похуже.
Порыв свежего ветра с запада прогнал Тень. Теперь я понимал, что ее здесь и не было. Нам представилось – или нам переслали – происходящее в далекой дали.
– Ты прав, муж. – Джойсан, конечно, читала мои мысли. – Не знаю как и отчего, но это видение не от мира сего. Это призрак… чего, не знаю.
Она снова вздрогнула, и я обхватил ее руками, горько жалея, что нельзя притянуть к себе, защитить. Я и себя-то не умел защитить от того, что звало меня с гор. И нынешнее видение наверняка пришло оттуда же, в этом я не сомневался.
– Зачем нам это показали? – спросил я не столько у нее, сколько у судьбы. Какая несправедливость – грозить нам новыми бедами, когда мне и прежние не по силам.
– Не знаю. Это… пришло с тех гор. – Джойсан обернулась на северо-восток. – Возможно, те высоты как-то связаны с этими и связь притягивает такие видения. Или это было предзнание, предостережение. В Арвоне есть многое, что и не снилось нам в долинах. – Она закусила губу, и я крепче сжал ее плечи, чувствуя, как отважно она борется со страхом. – И все же я точно знаю: мы видели что-то существующее в этих землях. Тот призрак горных хребтов существует… где-то.
Мы еще посидели, но ночь больше ничем не пугала нас. Вскоре Джойсан уронила голову мне на плечо, уснула. Я коснулся губами ее мягких волос, вдохнул запах трав, которыми она мыла голову.
– Джойсан… – Мне так много хотелось ей сказать… но нельзя, и с губ сорвалось только имя.
Когда я укладывал ее на одеяло, она проснулась и хотела сесть.
– Лежи. – Я укутал ее потеплее. – Я буду сторожить первым. Доброй ночи, моя госпожа.
– Хорошо.
И больше ничего, кроме тихого дыхания.
Я сидел, не выпуская из рук меча, смотрел на звезды. Облака порвались, летели редкими клочьями, и я с облегчением подумал, что хоть дождя можно не опасаться.
Я хотел дать Джойсан выспаться до утра, но ночь тянулась долго, и мне пришлось, чтобы не уснуть, подняться и обойти по кругу наш маленький лагерь. Мне давно не выпадало спокойной ночи, да и дневной путь отнял много сил. Поняв, что засыпаю на ходу, я решился ее разбудить.
Она встрепенулась от первого легкого прикосновения к плечу. А я не успел даже толком растянуться на одеялах, как сон овладел мной.
Сон… и сновидения. Та тяга вернулась. Во сне я был легок, как пух, и быстр, как мысль, и несся навстречу горам, от которых так упорно бежал днем. Там, знал я, лежит все, чего я желал и мог пожелать. Там конец трудов, там мой дом. Меня тянуло туда, как железо к магниту, я знал и дорогу, и цель. Она была близка… близка.
Звук ударил в уши – как грохот огромных крыльев над головой. Меня отчаянно трясли.
– Керован, проснись!
Я как дурак захлопал глазами, обнаружив, что стою на ногах с мешком в одной руке и мечом в другой. Джойсан загораживала мне дорогу, вцепившись в плечи.
– Что?..
Я выронил мешок, вложил в ножны меч. Мир покачнулся и выровнялся, и я понял, что успел обойти костер и направлялся к склону, на который мы вчера поднялись. Меня тянуло туда до крика, пот проступил на лбу – так трудно было не отбросить в сторону жену, не броситься бегом.
– Ты прошел сквозь огонь, Керован.
Ее маленькие ладони на моих плечах дрожали, но держали крепко.
– Я тебя звала, хотела остановить, но ты шагнул прямо сквозь костер. Обжегся?
Только увидев разбросанные угли и свой обгорелый плащ, я ощутил жар. Опустился наземь и осмотрел копыта, но они были слишком тверды, чтобы обгореть. В который раз приходилось благодарить судьбу, что ступни у меня не как у людей.
Джойсан вытащила из огня горящий сук и подала мне. А сама, встав на колени, взяла меня за лодыжку.
– Дай посмотрю.
– Нет!
Я никогда не позволял ей касаться моих ног, причинивших мне столько горя, – у меня даже щеки вспыхнули от одной только мысли об этом.
– Теперь не до глупостей, муж. Сиди смирно.
Таких властных нот я еще не слыхал в голосе жены – им позавидовал бы сам лорд Имгри, верховный военачальник армии долин. Я держал факел, пока она пристально осматривала одно копыто, за ним другое.