Из своего мешка я достала головку чеснока, содрала сухую шелуху и, разделив чеснок на дольки, воткнула каждую в утоптанную землю. Потом вычертила ножом защитную руну, трижды нашептав:
– Зло связанное, здесь и оставайся навеки. Никому не вреди!
Напоследок я рассыпала на том месте щепоть соли и встала, отряхивая одежду. Выпрямляясь, я затылком почувствовала на себе чей-то взгляд. Я уговаривала себя, что это просто нервы у меня звенят, как натянутая на станке нить, и почти уговорила, когда услышала шаги. С ножом в руке я повернулась им навстречу.
6Керован
С каждым шагом к колодцу движения мои замедлялись. Все жарче разгоралось желание вскочить на Некию и скакать прочь. Гарет был прав – я не колдун. Я не владею оружием для такой битвы. Чистое безумие – не имея защиты, схватываться с таким явлением Тьмы. Мне было страшно, все сильнее костенели ноги. Но я не повернул обратно – отчасти, думаю, меня удерживала гордость, но еще и врожденное упорство, всегда заставлявшее лицом к лицу встречать врага, даже без надежды на победу. Настоящей храбростью такое упрямство не назовешь, хотя и оно придает сил.
Наконец я подошел вплотную. Колодец снова заманивал меня, журчание прохладной воды обещало утолить жгучую жажду. Рука моя потянулась к кошелю на поясе – я хранил в нем кусочек того же вещества, из которого был сделан мой браслет. Квантовое железо – назвал его Ландисл. На солнце оно блеснуло таким же голубым отсветом, что и полоска у меня на запястье.
Один взгляд на его блеск сорвал так легко захватившие меня чары.
Как мало я знаю! Возможно ли призвать Силу из этого осколка благословенного металла?.. Призвать? Я прочистил горло. Рука сама поднялась, выставив кусочек квантового железа подобно щиту. Голос мой звучал хрипло, слова шли с запинкой, но более искренней мольбы я еще не возносил.
– Если есть здесь Те, кто от Света, услышьте мой зов: помогите мне в моем деле! Помогите сломить Силу этого Темного. Прошу смиренно, потому что без благословения Света я – ничто.
Выставив вперед правую руку с кусочком квантового железа, я застыл в ожидании, ощущая боль там, где зубы Обреда прокусили мой большой палец левой руки. Кровь из ранки еще капала в пыль. И тут меня осенило. Кровь! Она усиливает любое заклятие!
Кровь использовали и для добрых, и для злых чар. Я медленно сжал пальцы левой руки в кулак, поднял его над правой. Три красные капли упали на голубой осколок. И полыхнули пламенем, словно я пролил в огонь масло или вино.
И тогда, действуя осколком как пером, я нарисовал в воздухе знак… крылатый шар, который месяц назад чертил на земле жезл Джойсан.
Раз, и другой, и третий я чертил этот знак над колодцем – и на третий раз символ ожил, обозначился красными линиями с голубой каймой, как бы родившись из чистого света. Я был так поражен, что чуть не выронил кусочек металла (потому что и наполовину не верил в себя и никак не ожидал ответа). Символ не угасал и держался перед моей грудью как щит. Мои копыта коснулись основания кустов, поддерживавших те цветы. Затаив дыхание, я сквозь крылатый знак уронил свой талисман в разверстое устье колодца.
Земля покачнулась; мне, чтобы не упасть, пришлось вбить копыта в почву. Из устья колодца вырвалась туча мутной пурпурной Тьмы. Мысленным слухом я уловил низкий стон, перешедший в скулящий вой. Зрение помутилось, когда над головой прошло облако пара, и я подавился его тошнотворной вонью.
Менялся сам облик колодца – растекался стоячей водой, превращаясь в гнилую лужу. Это… существо… создание… как его ни назови – такой же колодец, как я – верховный военачальник! Тварь принимала самый заманчивый для жертвы облик. Нам хотелось пить – мы увидели колодец. Другому путнику она могла представиться отягощенным плодами деревом, а то и обворожительной женщиной – если путник-мужчина изнемогал от долгого одиночества.
Пропали каменные стенки, и на их месте явилось нечто столь чуждое, столь противоестественное, что глаза не улавливали точного образа. Почудилось на миг свиное рыло, морда, сверкнувшая влажной краснотой зубастой пасти, а потом мне пришлось заслонить глаза. Ослепительный голубой свет (тот же цвет, что в нарисованном мною символе) залил всю картину, и жалобный вой перешел в визг. Заткнув уши ладонями, крепко зажмурившись, я скорчился перед лицом окончательной гибели этого наваждения – пережидая бесконечные мгновения.
Кто-то тронул меня за плечо – оглянувшись, я увидел Гарета и рядом с ним Обреда. Нита в нескольких шагах от нас, держа в поводу коней, смотрела огромными глазами. Я, еще дрожа, встал и осмотрелся.
Земля осталась цела, но по ней раскатились камни, словно кто-то вырвал с корнями растение. У меня на глазах между булыжниками пробилась чистая струйка и, булькая, устремилась в низину. Я поднял браслет, но не ощутил предостерегающего тепла.
Гарет так хлопнул меня по плечу, что я чуть не упал – ноги еще подгибались.
– Ты справился! Могущественная магия, господин мой! А говорил – не учился!
– Я и не учился. – Я, не веря своим глазам, уставился на новорожденный ручеек.
– Но… – он тоже повернулся к воде, – откуда же ты знал, что делать?
– Я не знал. Просто угадал.
– Угадал? – моргнул Гарет.
– Угадал? – ужаснулся Обред, и я, слушая его басовитый рокот, почувствовал, что беспомощно улыбаюсь.
От облегчения у меня кружилась голова. Я пожал плечами:
– Ты сам сказал: получилось.
Услышав смешок Ниты, все мы обернулись к ней. Девочка с сердитой насмешкой обратилась к моим спутникам:
– Ушам не верю! Вам мало, что лорд Керован уничтожил Зло? Он еще должен объяснить, как это делается?
Она расхохоталась, и мы все подхватили ее смех, хоть я и был еще слаб, потратив столько жизненных и душевных сил.
Осторожно испробовав воду, Обред объявил ее чистой, так что мы умылись и наполнили мехи. Одну за другой напоили лошадей, потом напились люди – потому что киога всегда заботились прежде о своих животных, а потом уж о себе.
В ту ночь, задержавшись у нового источника, мы собрали Совет, где каждый и каждая высказывали свои мысли: продолжать разведку или повернуть обратно. Гарет напомнил, что младшие наши всадники могут опоздать к Празднику Перемены, отчего им придется еще год ждать признания взрослыми, и высказался за возвращение. Мне жаль было отказываться от поисков, ведь киога так скучали по горам, но это сожаление затмила мысль, что скоро – совсем скоро – я увижу жену. Образ Джойсан не покидал меня днем и делил со мной ложе ночами. И теперь, когда мы уже не удалялись от становища, а приближались к нему, я едва сдерживал нетерпение. Обратный путь был быстрее, и ехали мы прямой дорогой, не отклоняясь в стороны. Наши кони чуяли впереди дом, так что нам приходилось их даже придерживать. Обред каждое утро рассылал охотников на поиски добычи, и мы набили немало дичи.
Однажды, уже за полдень, я высмотрел на горизонте несколько дымков и указал на них Обреду. Тот, заслонив глаза от солнца, всмотрелся и кивнул:
– Да, мы почти дома.
Моя Некия шла ровной рысью. Теперь, может быть отозвавшись на непроизвольное движение коленей, она перешла на легкий галоп и запрядала ушами, словно говоря: «Ну что, поскакали?» Я, припав к ее гриве, отпустил поводья. Она рванулась таким размашистым шагом, что у меня глаза заслезились от ветра. И ни звука, кроме быстрого перестука копыт по сухой земле и шороха раздающейся перед ее полетом травы, пока меня не догнал хор восторженных криков. Сам воздух наполнился грохотом наших подков – мы летели на лагерь, как на вражеское войско.
Я натянул поводья в тени первого шатра, а глазами уже шарил среди сбегающихся киога в поисках жены. Спешившись, я стал вываживать кобылу по площадке, чтобы ее не настиг запал или колики. А Джойсан все не шла! Некия задышала ровнее, пятна пота на ее боках остыли и стали подсыхать. Увидев в толпе встречающих Джонку, я поманил ее:
– Где Джойсан?
– Кое-кто видел, как она шла к ручью, вон туда. – Джонка махнула рукой на север, где стояла небольшая роща. – Когда сторожа высмотрели пыль от ваших копыт, я послала за ней Валону.
Мы все как один устремили взгляд на темную зелень деревьев, ловя глазами…
Проблеск белого! Два проблеска. Джойсан, держа за руку дочку Джонки, выбежала из леса. Я ждал ее, с трудом смиряя нетерпение, – меня удерживал повод Некии в руке. Противно обычаям киога было бы не позаботиться о коне после скачки. Гарет тронул меня за плечо:
– Давай я ее возьму, господин. – Мальчик потянулся к поводу Некии. – Клянусь долгом перед тобой, что позабочусь о ней, как о своей.
– Спасибо тебе, Гарет.
Я отдал ему повод, потрепал кобылу по спине и бросился бежать.
Мои копыта выбивали пыль, время растянулось, но все же настал миг, когда я снова обнял жену. Она ничего не говорила, только смеялась, а потом всхлипнула и так ухватилась за меня, что пережитая тревога стала ясна без слов. Я и сам мог только прижимать ее к себе и бормотать ее имя, ощущая теплоту мягкого тела, вдыхая запах трав от ее волос, – и благодарить все Силы Света, что мы оба целы и снова вместе.
Наконец мы разжали руки и отступили на шаг, разглядывая друг друга.
– Зачем ты… – начал я.
– Я тебя видела! – выпалила она одновременно со мной.
Мы рассмеялись, и я попросил ее рассказывать первой. Джойсан перестала улыбаться, и я увидел в ее глазах эхо ужаса.
– Я тебя видела, Керован. Ты стоял перед колодцем, который был не колодцем. Он был от Тьмы.
– Да… – Меня чуть затрясло от одного воспоминания о том злом месте. – Верно, там было что-то от Тьмы. Что – точно не знаю. Но его начисто уничтожил тот кусочек квантового железа, что я ношу при себе, – помнишь?
– Помню! Но как ты догадался, что он поможет?
Я заколебался.
– Я просил помощи Света, и нужные слова и поступки сами приходили на ум. Может, Древние отозвались… Или то была память прошлого… очень давнего.