Мне подумалось о наследии, которое раз или два позволяло духу Ландисла войти и заполнить меня целиком. Джойсан кивнула, и я понял, что она уловила и поддержала мою догадку.
– А теперь мой вопрос. – Я махнул рукой на оставшийся за спиной лес – мы уже шли к лагерю, я обнимал жену за плечи, а маленькая Валона чуть приотстала. – Зачем ты туда ходила? В эту рощу? Джонка сказала, ей пришлось послать за тобой девочку.
Джойсан встретила мой взгляд и сразу потупилась, словно высматривала неровности заросшей тропинки.
– Я искала… куст бузины.
– Нашла?
Я заметил кошель для сбора трав у нее на поясе и заключил, что бузина понадобилась ей для какого-то целебного настоя.
– Да.
Она ничего больше не прибавила, но теплое прикосновение ее мысли было не хуже поцелуя. Когда мы дошли до шатров становища, Валона убежала по своим делам, оставив нас глазеть на суету в лагере. Мужчины и женщины вытряхивали лучшие свои одежды, развешивали их проветриться на ветерке. Почуяв запах жареного мяса и хлебной выпечки – после без малого двух месяцев на дорожном пайке, – я жадно потянул носом и проглотил слюну.
– Что тут происходит, Джойсан?
– Я не… А! – Она хлопнула себя по лбу. – Да это же Праздник Перемены! У меня было столько… забот, что я совсем забыла. Мне надо помочь Терлис с хлебами – я ей обещала, Керован.
Она умоляюще воззрилась на меня:
– Это совсем ненадолго, а потом мы опять будем вместе.
Я неплохо сумел скрыть разочарование:
– Конечно. Только кто такая Терлис?
Жена объяснила, что они с Терлис сдружились, пока Ригон (муж Терлис) и я были в отлучке. Через несколько минут мы уже скреблись в полог бурого шатра, ярко разукрашенного алыми косичками конского волоса.
Терлис оказалась рослой и пышной женщиной, косы доставали ей почти до коленей. Ее мужа Ригона я помнил: нам как-то выпало вместе стоять ночную вахту. Это был маленький жилистый мужчина, и словами он был небогат, как и телом. Но взгляду его карих глаз я доверился с первой встречи.
Их маленький сын Янос обошел меня с опаской, как пугливый жеребенок, измерил глазами и вдруг с ухмылкой мотнул головой. Джойсан, познакомив меня с семейством подруги, склонилась к маленькому седлу и подхватила на руки малышку.
– Вот, Керован, это Энния. – Девчурка сонно захлопала глазами, сунула палец в рот и доверчиво опустила головку на плечо моей жены. Видя это и уловив ласковый свет в глазах Джойсан, я сжался, как от провернутого в ране ножа. Я верно угадал – Джойсан нужен был свой ребенок, а я не мог ей его подарить.
Я, кусая губу, отвернулся, и тут она тронула меня за локоть:
– Хочешь ее подержать, муж?
Я замотал головой и попятился, с трудом сдерживая голос, – и все равно в тишине палатки он прозвучал слишком резко.
– Нет, она же расплачется у меня на руках. – Я закашлялся и повернулся к выходу. – Я устал, госпожа моя, и весь в пыли с дороги. Скоро увидимся.
Пригибаясь под пологом двери, я услышал оклик Джойсан, а потом молчание. Я купался в нежном солнечном сиянии и моргал, чувствуя вновь подступившую к горлу горечь: что же я никак не смирюсь с мыслью, что мне не стать человеком, как все? Вот теперь я, кажется, обидел Джойсан. Проклиная себя, я услышал вдруг голос Гарета:
– Мой господин! Керован!
Он бросился ко мне, поднырнув под большим подносом с хлебами в руках у какой-то старухи. Дождавшись, пока мальчик окажется рядом, я первым делом задал вопрос, без которого не обошелся бы ни один воин, будь он из племени киога или из долин:
– Как лошади? Некия?
– Я ее почистил, напоил и пустил пастись, господин. С ней все хорошо. Копыта и бабки я проверил.
– Спасибо. – Я обвел глазами взбудораженно кипевший лагерь. – Готовишься к вечернему празднику?
Гарет растянул губы в сдержанной улыбке:
– Мое дело большей частью не лезть под ноги. Мать печет и жарит и ворчит, что мы едва не опоздали, а отец по приказу Джонки собирает Совет. От этого мать еще пуще ворчит – ей придется ради Совета оторваться от стряпни.
– Зачем Джонка созывает Совет? Так всегда делают перед Праздником Перемены?
– Нет.
По лицу его скользнула тревога, но он тут же встряхнулся, как лошадь встряхивается от мух. Новый поворот событий его явно беспокоил. Я, чтобы повернуть разговор на другую дорожку, кивнул на лагерь:
– Воину стыдно в таком признаваться, но я не знаю, где мне отвели квартиру. Приехали вечером, в темноте, и в вашем гостевом шатре я провел всего одну ночь. Покажешь?
– А как же!
Я пошел за ним по узким проходам между рядами палаток и оказался наконец перед запомнившимся шатром. Здесь сразу чувствовалась рука Джойсан: она умела устраиваться как дома в любом временном жилище. Бережно пересаженные весенние цветы расцветали под «стенами» из конских шкур, и внутри остро пахло развешанными сушиться травами. Я содрал с себя кольчугу и пропотевшую одежду под ней. Тут подоспел Гарет с ведром воды, мылом и шершавым полотенцем. Пока я мылся, брился и укрощал самые непокорные вихры на голове, он уже достал из моего мешка чистую смену белья.
Одевшись во все чистое, я отнес свою поклажу в спальную половину и при виде лежащего там тюфяка ощутил, как горит кровь в жилах. Эту ночь я проведу не один…
Возвращаясь к жилью Терлис и Ригона, я заметил, что толпа людей впереди быстро расходится. Гарет поднял на меня удивленные глаза:
– Совет закончился. Интересно, что там было?
Вглядываясь в лица людей, я отметил, что многие выглядят недовольными исходом – каким бы он ни был. Здравый смысл подсказывал, что собрание могло вовсе не касаться нас с Джойсан, но не успел я успокоить себя, как в проеме шатра Терлис показалась Джонка и следом за ней – Джойсан. В глазах жены я увидел тревогу, а добродушное округлое лицо Джонки стянулось и заострилось. Она почти оттолкнула нас, бросив на ходу лишь одно невнятное слово.
Я ускорил шаг.
– Что случилось, жена? Что так расстроило Джонку?
– Это из-за Совета? Что случилось? – звенящим голосом подхватил Гарет.
Джойсан мяла в руках испачканный в муке фартук и отводила взгляд. Тут из-за входного полога показалась Терлис с малышкой на руках. Она и ответила нам:
– Это из-за шаманки Ниду. Она потребовала на сегодняшнем празднике выбрать барабанщика Тени. Она в своем праве…
Услышав, как захлебнулся воздухом Гарет, я спросил:
– Что это значит? – При виде их мрачных лиц меня тронул холодок безымянного страха. – Что такое – барабанщик Тени?
Терлис ответила ровным – слишком ровным – голосом:
– Шаман вправе выбрать себе в помощники юношу или девушку. Если барабанщик выказывает способность к шаманскому ремеслу, шаман берет его в подмастерья, в учение. Если нет, через год барабанщика отпускают и по жребию выбирают нового ей в услужение.
– И что делает этот барабанщик на службе шаману?
– Что пожелает Ниду, – тускло отозвался Гарет. – Барабанит, призывая Духов Сна, – эти тени дают ей Силу… Собирает и готовит травы, подметает ее шатер, всюду за ней ходит, приносит еду… Отдает кровь, душу и жизнь для ее чар…
– Этого никто не доказал! – резко перебила Терлис, но ее нескрываемое беспокойство опровергало слова. – Тремон всегда был слаб здоровьем.
– Вот и не надо было отдавать его в услужение, какой бы ни выпал жребий. – Гарет зло стиснул зубы. – Он был мой лучший друг. Пусть я был намного младше, все равно мы друг друга любили. А после выбора я видел, как он худеет и бледнеет. Сколько раз спрашивал, что с ним за беда. У него был стыд в глазах – но ответить он боялся. А потом… его не стало. Не знаю, что случилось, что довело его до смерти, но знаю, что так нельзя! Нельзя позволять ей выбрать нового!
– А почему она именно сейчас спохватилась? Сколько прошло с тех пор, как ей служил Тремон? – спросил я, опустив ладонь на напряженное плечо мальчика.
– Тому уже почти восемь лет, – ответила на мой второй вопрос Терлис. – А вот почему… – Не договорив, она пожала плечами. – Не знаю.
Но я заметил, как вскинулась Джойсан, и уловил в ней виноватость, которую она тотчас постаралась скрыть.
– Ты что-то знаешь, госпожа моя?
– Твоя жена тут ни при чем, господин Керован. – Терлис хорошо сдерживала гнев, но в ее спокойном голосе звучало предостережение. – Что ей еще оставалось, если Янос заболел?
Я медленно склонил голову:
– Начинаю понимать. Значит, спасая твоего мальчика, Джойсан невольно посягнула на обязанности Ниду, прогневив шаманку, и теперь та решила утвердить свою власть, требуя нового барабанщика. – Я обернулся к жене. – Неудачно для нас, Джойсан, но Терлис верно сказала: ты не могла поступить иначе. Ты пробовала объяснить Ниду, что не желала ей зла?
Джойсан сверкнула глазами – я всего раз или два видел в них такие искры.
– Исполняя долг целительницы, я ни перед кем не обязана отчитываться и извиняться, Керован. Даже перед тобой и тем более перед Ниду.
Она, хлопнув пологом, скрылась в шатре.
Я вздохнул:
– Видно, неумело я подобрал слова. Я совсем не хотел сказать, что Джойсан плохо поступила…
Терлис поспешно закивала:
– Она это понимает, как и я, господин. – Она кинула быстрый взгляд на палатку. – Она отойдет.
– Она не болела, Терлис? – спросил я и ответил на ее любопытный взгляд. – Глаза у нее… под ними тени, как от усталости. И она… переменилась… – Я сбился, сам не слишком понимая, что имел в виду.
– Джойсан здорова, Керован, – заверила Терлис и вдруг улыбнулась, словно какой-то потаенной шутке. – А мне пора посмотреть, как там хлеб печется.
Ее слова словно послужили сигналом: в вечернем воздухе прозвенел гонг. Обернувшись, я увидел, как взрослеющие юноши и девушки показываются из своих шатров: в лучших одеждах для верховой езды, при оружии.
– Ты готов? – спросил я Гарета.
– Нет… я… – Он кинул взгляд на молодежь – кое-кто уже махал ему. На лице Гарета отразилась подступающая паника. – Что мне?..
Я, взяв за плечо, торопливо направил мальчика к палатке его родителей: