– Что случилось? – бормотала я, напрягая все чувства, весь свой Дар, чтобы уловить источник этой неправильности.
Время! Разладилось, исказилось время! Время останавливали – не однажды, многократно, – пусть всего на мимолетные мгновенья, но и этого хватило, чтобы сбить внутренние часы растений и животных. Время замирало и восстанавливало ход… Кто, обратилась я к своей внутренней мудрости, мог совершить такое? Кто – просто ради бахвальства своей Силой, в этом я не сомневалась, – вызвал такие возмущения?
Я сосредоточилась, пробуждая Нив из Храма, повелительницу жизненного порядка, связующую растения с почвой, матерей с детьми, мужчин с девами. Я властно требовала ответа, и ответ явился.
В сознание мое ворвался отчетливый образ. Я пошатнулась, как от удара, узнав Малерона! Узкий лик, острый подбородок, широкий лоб, черная копна волос, пылающие, темные и твердые, как оникс, глаза… Малерон, владеющий этим лесом, долиной, горной стеной… Малерон, с каждым годом все более пренебрегавший долгом правителя, чтобы замкнуться в твердыне своего замка, откуда показывался редко, обессиленный, в пропитанных смрадом колдовства парадных одеяниях. Малерон, когда-то любимый, кто был мне ближе всех… Малерон, брат мой.
Я рыдала от боли такого предательства… Я, рожденная от другой матери (в памяти моей мелькнуло прекрасное, нечеловеческое лицо), почти не помнящая ни ее, ни нашего отца-человека, тем не менее ранние годы жизни провела в любви и заботе милостью моего сводного брата, так рано взошедшего на престол, хоть он и представлялся мне, совсем юной, таким взрослым!
– Малерон… – Губы мои шевельнулись, перехваченное горло издало какое-то карканье, лес вокруг подернулся туманом. Я пыталась задержаться – должна была понять. Но он растаял.
Я проснулась и приподнялась с земли. Глаза щипало от слез. Мое движение разбудило Керована. В его взгляде снова была знакомая забота.
Поспешно отвернув лицо, я скрыла замешательство, отстегивая клапан ножен и вытягивая нож, чтобы перерезать ременные путы. У мужа хватало своих бед, чтобы беспокоить его еще и моими сновидениями. Я кусала губы, силясь овладеть собой, сдержать боль Другой, узнавшей… о предательстве… какой яркий сон…
Имена. Знание Истинного Имени служит ключом к заклятию. А я вынесла из сновидения имя – Малерон. Кто он – или что он такое? Жив ли еще? Не погубили ли его бездумные забавы ту долину, что еще стояла перед глазами?
Вопросы… вопросы без ответов – разве что ответы явятся в новом сновидении. Я снова и снова тщетно вопрошала себя, кто шлет мне эти видения. Должна быть причина для всего, что со мной происходит, однако…
– Ты отдохнула, Джойсан?
Керован протянул руку и без видимого усилия поднял меня на ноги. В его глазах больше не было заботы, и смотрели они не на меня, а на горы.
– Неплохо отдохнула. – Я не могла ответить иначе, хотя страх еще стоял в горле. – Поедем дальше.
Мы поскакали и не остановились даже с заходом солнца. Земли вокруг менялись, плоская равнина вздыбилась пригорками, склоны их становились все круче, начинались холмы. Деревья на этих холмах поражали свежей весенней зеленью. Земля была усыпана валунами и булыжниками. Я задержалась, дала Аррен напиться из быстрого ручья, даже в седле ощутив прохладное дыхание его воды. Горы становились все ближе.
Я оглянулась на омытый красным сиянием запад. В той стороне лежала Анакью. Я вздохнула о горячем ужине и теплой постели на чердачке у Цвийи… я успела заново привыкнуть к этим обыденным радостям. Снова пуская кобылу вскачь, я окликнула Керована, попросила обождать.
На ночлег мы не останавливались, пока я не указала мужу, что моя Аррен снова стала спотыкаться. Некия неутомимостью походила на Керована, безошибочно находила дорогу среди валунов и кустов, и темнота ее как будто не смущала. Обред недаром говорил, что «Некия» на языке киога означает «глазастая».
Остановившись, мы достали еду и молча поели. Было тихо, только журчал недалекий ручеек на склоне и похрустывали травой пасущиеся лошади. Я озябла, достала из дорожного мешка шаль и укутала себе плечи. Керован раскатывал наши постели, обходясь только лунным светом, потому что из осторожности не захотел развести костер. Мне вспомнилась последняя ночь в пути – тот мерцающий ужас, что катился вниз по холму на наш лагерь.
Мысль о том, кто в ночи носился по хребтам, почему-то привела за собой воспоминание о Другой. Закрыв глаза, я «видела» острые скалы предгорий, серые камни замка. Замка, сторожевой башней стоявшего между Пустыней и Арвоном… Должно быть, это замок Малерона. Как он назывался? Имена… Я сосредоточилась, опустошив ум, освободив его для пришествия Другой.
Спустя долгие минуты мои губы прошептали: «Кар Рэ Доган…» Могучая крепость. Жилище правителя. Но тут же сказали свое слово доводы рассудка. За три года наших скитаний в этих землях я не слыхала ни о таком замке, ни о правителе по имени Малерон. Должно быть, видения мои явились из прошлого.
Я со вздохом потянулась, разминая занемевшие члены. Слишком устала, чтобы ломать голову над загадками. Объяснения наверняка найдутся в новых посланиях моего второго «я» – я верила, что Другая еще не закончила рассказ.
Стянув сапоги, я снова достала сыромятный ремень и без лишних слов обвязала им запястье мужа. Он молча подчинился, и мы легли рядом.
Луна, хоть и была почти полной, не затмевала звезд, и я, как ни устала, засмотрелась на них. Медленно подняла руку, положила ладонь на живот. Пока не шевелится – но скоро, скоро. В голове теснились слова: «Муж, я ношу твое дитя». Сухо, слишком сухо. «Керован, у нас будет ребенок. Ты рад?» Слишком умоляюще. Я твердила себе, что он будет рад, но сомнения не отступали. Его лицо при виде Эннии у меня на руках… искаженное, замкнувшееся… отчего?
«Ты никогда не подумывал о ребенке, муж мой?» Глупо. Все уже решено, и глупо начинать известие с вопроса.
Тихое похрапывание нарушило мои размышления. Я заглянула ему в лицо: глаза закрыты, изнеможение на нем – как клеймо. Изнеможение, одолевшее наконец даже могучую тягу гор.
Я сухо улыбнулась. Едва ли его теперь заденет мое известие – и словно в ответ мне, он захрапел громче.
И меня тоже сморила дремота. Луна уже заходила, когда мой сон потревожил звон подков о камни. Лошади? Тихонько повернув голову, я увидела тень Аррен и белые пятна на боках Некии. Обе дремали, повесив головы ниже коленей.
Тем временем звук донесся снова, с холма. Кто-то приближался к нам.
Я резко дернула Керована за руку:
– Господин мой, проснись!
Говорила я тихо, но так настойчиво, что он сразу вскинулся:
– Джойсан?
– Кто-то едет.
Я почувствовала его шарящую руку, потом холодок лезвия, перерезавшего путы. Он мгновенно оказался на ногах, нож сжимал в руке. Я тоже потянула из ножен свой, но передумала и опустила руку на рукоять меча. Освобожденный из ножен клинок голубовато блеснул под луной.
Стук копыт замедлился, словно в нерешительности, и замер. Рядом напрягся, изготовившись к броску, Керован.
– Господин? – знакомый голос. Я ахнула и тут же услышала недоверчивое восклицание мужа:
– Гарет? Как?..
Я уже рылась в мешке, отыскивая огниво. Удар, другой – и фитилек свечи занялся, ночной ветер качнул слабый огонек.
В самом деле, перед нами стоял Гарет, моргая от неожиданно вспыхнувшего света.
– Сера Джойсан, прости, что напугал. Я еду за вами с утра. Я не мог иначе.
Я оглянулась на мужа – что он ответит юноше? – и сразу поняла, что ему опять не до разговоров. Керована как магнитом развернуло на север. Я ухватилась за него, удержала и со вздохом обратилась к Гарету:
– А что же Ниду?
Он бросил короткий оценивающий взгляд на Керована и ответил так, словно я была тут одна:
– Не знаю, сера. Я уехал, не повидавшись с ней, – поручил отцу с матерью сказать ей и Совету, что отказываюсь от выбора.
– Они на тебя рассердились?
По его освещенному свечкой лицу прошла тень, но паренек уверенно замотал головой:
– Нет. Я сказал им, что Керован спас всех разведчиков – и меня тоже – от того колодца, и еще Нита рассказала, как он рисковал жизнью, вытаскивая ее из реки. Я сказал, что клялся ему в верности, а он отказался, приняв только дружбу. Они признали, что я, пусть и не связан клятвой, все равно у него в долгу – а киога платят долги. Твой муж едет… куда?
Я огорченно покачала головой:
– Не знаю. Я не чувствую на нем пятна Тени, но это не доказательство…
– Все равно, куда бы ни ехал, я буду ему щитом. Я иначе не могу, сера.
Я устало вздохнула, заметив вдруг, что близится рассвет.
– Спасибо тебе, Гарет. Когда впереди неизвестность, хорошо иметь рядом друга. Мне надо еще поспать. Ты можешь посторожить, чтобы он не ускакал?
– Хорошо.
Я, радуясь, что можно на время забыть о бдительности, растянулась на постели. И едва закрыла глаза, как снова очутилась в мире Другой.
Кар Рэ Доган возвышался впереди на неприступной круче. Но «я» безошибочно вышла на обходную дорогу и быстрым уверенным шагом стала подниматься в гору. Под моими узкими когтистыми лапами был твердый надежный камень – полная противоположность мятущейся душе. Что натворил Малерон? Как он не понимает, что, вмешиваясь в ход времени, открывает двери порче и Тени. Нив и Янтарная госпожа Гуннора не помилуют нарушителя предписанного хода вещей!
Задыхаясь – отчасти от быстрого подъема, но больше от волнения, – я вскарабкалась на крутой уступ перед вершиной. И, не дав себе передышки, устремилась к тяжелым створкам ворот Кар Рэ Догана.
Я, почти не замечая стражников у ворот – их густые тени в мерцании факелов расступились передо мной, – пробежала мимо. Смотрела я только на занавешенный проем главного зала. Из-за него донесся голос Малерона:
– Немедленно пошлите гонца – одного из ястребов-перевозчиков, предупредив, чтобы ему предоставили свежую лошадь, когда он доберется до Зала Совета. Он должен вернуться с ответом Семи Владык так быстро, как только возможно.