Наконец впереди показалось темное пятно… далеко впереди!
«Керован!» – мысленно окликнула я и опять не дождалась ответа. Но хорошо было уже то, что он едет перед нами, а не ушел за какие-нибудь Ворота. Я перевела лошадь на рысь, в надежде поравняться с ним. Левая рука, сжимавшая повод Венги, уже ныла, но я не выпускала ремней, молчаливо умоляя Гуннору дать мне сил.
– Муж! Керован! Подожди!
От гулкого эха, отдавшегося под сводами черепа, как в пещере, мне стало еще хуже.
Он… Он замедлил шаг. Обернулся в седле. Я сильнее потянула за собой Венги, впилась пятками в бока Аррен, погнала ее коротким галопом.
– Подожди нас, Керован!
Мы как раз догнали его, когда стены прохода стали расступаться, расступаться…
Наваждение развеялось. Я снова видела ясно!
– Гарет, смотри!
Я, ахнув, остановилась рядом с мужем, замерев перед открывшимся зрелищем.
Долина. Прекрасный луг, слева огражденный высоким лесом. В длину долина насчитывала, может быть, пять с половиной лиг, шириной была вполовину меньше. Ее окружали горы – скалистые пики с поросшими лесом склонами. Справа, подсвеченные предвечерним солнцем, стояли над седловиной два самых высоких пика. И на том, что ближе к нам, у самой вершины…
Я не находила слова. Замок? Крепость? Конечно, это было жилище, но не человеческими руками построенное. Стены из священного голубого камня словно вырастали из самой горы. Витые пики, темные сводчатые окна, узкие эстакады вместо лестниц – все совсем чужое, но нисколько не угрожающее. Оно словно не нуждалось в опоре, приникнув к отвесу, подобно невозможному (и по-своему прекрасному) сновидению.
Мое восторженное любование нарушил голос Гарета:
– Что это, господин?
– Кар Гарудвин, – не задумываясь ответил Керован.
– Откуда ты знаешь, господин мой? – спросила я.
Он ласково улыбнулся мне, но не ответил. Сейчас я едва узнавала мужа; лицо, забывшее слезы и борьбу, казалось почти мальчишеским. А ведь мой муж всегда, сколько я его знала, выглядел старше своих лет. С малолетства сражаясь против страха и ненависти, которые его «уродства» возбуждали иногда в самых близких, он созрел прежде времени и часто казался куда старше меня – хотя нас разделяли всего два года.
А сейчас, взглянув на него, я вспомнила, что Керовану всего-то двадцать один год. И потянулась к его руке, сжала ее.
– Кар Гарудвин? Что это, Керован?
Он снова улыбнулся той открытой, беззащитной улыбкой, что делала его таким юным:
– Дом.
Я вновь оглядела долину под этой зависшей на скале крепостью, гадая, что она в себе скрывает. Муж, не прибавив ни слова, пустил Некию вперед, и мы втроем выехали на эти пышные луга.
Сколько здесь было птиц и зверей!.. Один вилорог надолго застыл, разглядывая нас круглыми глазами, а потом неспешно отбежал в сторону. Давненько здесь не видели людей.
Достигнув подножия горы, мы подняли головы к невидимому теперь за деревьями и уступами замку. Тропы не было, не видно было и других способов добраться до крепости. Я поймала себя на мысли, уж не обитали ли в ней когда-то крылатые существа.
Вдруг ощутив усталость, я спешилась и, сняв узду, пустила Аррен свободно пастись.
– Расседлаем, Керован? Ты здесь хочешь заночевать?
Мне казалось, что это укрытое от ветра место лучше всего подойдет для лагеря.
Он озадаченно насупился:
– Зачем? Нас ждет Кар Гарудвин.
Я смерила взглядом отвесную скалу:
– Может быть, и ждет, мой господин, но я не орлица, да и у тебя раньше не замечала крыльев. Нам туда не добраться.
Он все так же открыто, безмятежно рассмеялся:
– Нам сюда. Я покажу дорогу.
Расседлав лошадей и оставив их пастись на траве, мы взвалили поклажу на спины. Керован повел нас к востоку, сперва через горный лес, потом по узкой тропке, вьющейся по голому обрыву. Мы с Гаретом, украдкой переглядываясь, шли за ним.
Круча по-прежнему выглядела неприступной: твердый серый гранит, прорезанный кое-где темными жилами. Я не представляла, как штурмовать такую скалу без веревок и крючьев, и стала задумываться, не повредила ли эта волшебная долина рассудок моего мужа. В успокоенную мирной красотой душу снова вторгся страх.
Обогнув острый скальный выступ, мы и дальше увидели только скалы. Однако Керован смотрел на каменный бастион с беззаботной улыбкой.
– Вот и проход для нас, – сказал он.
Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не заплакать, когда я смотрела на гладкую стену перед нами, притом что тяжесть мешка давила мне на плечи. Должно быть, мой муж сошел с ума, потому что только ящерица могла бы удержаться на такой поверхности и вскарабкаться по ней. Я облизнула губы и покосилась на Гарета, и парень понимающе кивнул мне, покрутив пальцем у виска. Керован, оглянувшись, поймал этот жест и с нескрываемой обидой обратился ко мне:
– Вы что, смеетесь? Неужели не видите?
Вспомнив, как утешала бредивших в жару больных, я мягко ответила:
– Чего не видим, Керован?
– Знака! – Он нетерпеливо ткнул пальцем в гладкую стену. – Ты же видишь… Ты должна видеть!
Я покачала головой:
– Мы видим только каменную стену, господин мой.
Керован взглянул на согласно кивающего Гарета и с новым недоумением воззрился на скалу:
– Но он же яснее ясного!
Он тронул шершавый камень кончиком пальца – и я вылупила глаза, сдержав возглас. Под его пальцем вспыхнул голубоватый свет, и я увидела обведенные им линии! Крылатый шар – Гарет у меня за плечом вскрикнул. Керован оглянулся на него.
– Пропал… – Гарет, моргая, взглянул на скалу, потом, умоляюще, на меня – в его глазах мелькнул страх.
И правда, знак, только что так ярко пылавший в граните скалы, пропал. А все-таки… Я тоже поморгала, прищурилась и поднесла палец к тому же месту. Тепло…
Под моим пальцем слабо замерцал зеленовато-голубой отсвет и тоже сразу угас, но на те несколько мгновений я ощутила под рукой глубоко врезанный в камень символ.
– Вы хотите сказать, что для вас камень гладкий? – справившись со смятением, спросил Керован. – Он же так ясно виден…
– Таким же был для тебя вход в долину, – напомнила я. – А для нас с Гаретом его затягивал туман и заполняли наваждения. Ты видишь здесь дверь?
Вместо ответа он снова обвел пальцем символ, и тот слабо засветился лиловым. Раздавшийся скрежет я услышала не ушами, а другим чувством – тем, что просыпалось у меня при использовании Силы, а каменная стена прогнулась, потемнела…
Перед нами открылся широкий проход с каменным полом и стенами, с невидимым в вышине сводом.
Подъем был плавным, но мне и такой дался нелегко. Керован, неутомимый, как его Некия, ушагал вперед, а мы с Гаретом приотстали. У меня уже болели ноги, несколько раз пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание.
Кончилось тем, что Гарет отобрал у меня мешок и взвалил его на плечи вместе со своим.
– Я бы донесла! – запротестовала я.
– Конечно, сера, но он тяжелый, а тебе нельзя переутомляться.
В его темных глазах я увидела доброе понимание и сочувствие.
– Откуда ты знаешь? Тебе Терлис…
Юноша улыбнулся:
– У меня, госпожа, четверо младших в семье. У матери, когда она их носила, были такие же тени под глазами. Твой муж не знает?
– Нет, – призналась я. – И не говори ему, пока не выясним, что нас здесь ждет. Обещай мне молчать.
Он заколебался:
– А ты, если не считать усталости, хорошо себя чувствуешь?
– Вполне, – твердо ответила я. – Не забывай, я сама повитуха. Не стала бы рисковать по-глупому. Так ты даешь слово?
Он склонил голову:
– Да, клянусь священной лошадиной шкурой, что буду молчать, если тебе не станет хуже, госпожа. Тогда мне придется сказать.
– Справедливо, – кивнула я.
Поднявшись к выходу с каменной эстакады, мы нашли нетерпеливо расхаживающего взад-вперед Керована.
Кар Гарудвин ждал нас. В последних лучах солнца от голубого камня исходил теплый, приветливый свет. Здесь не было деревянных ворот, обычных для замков Высшего Холлака. Входом служила арка, ненамного больше узких отверстий для света и воздуха. За ней, через короткий проход, открывался большой круглый зал. Стены сходились наверху куполом. Едва мы вошли, свисавший со свода хрустальный шар загорелся мягким розовым сиянием.
Помост посередине окружали столы с лавками. Большое кресло на возвышении могло служить троном – но не человеку. К нему вели не ступени, как привыкли мы в замках, а пологие мостки.
Я нахмурилась, внезапно сообразив, что здесь не было того, чего не могло не быть: пыли. Я тронула столешницу и недоверчиво взглянула на розовый кончик пальца. Столько веков – и ни пылинки!
Поверхность стола показалась мне прохладной и гладкой – я сначала приняла ее за дерево, но нет. Цветом и прожилками материал походил на древесину, а под пальцами ощущался гладким, как стекло или полированный камень.
– Сера, – услышала я шепот Гарета, – посмотри на стены!
Я встала рядом с ним и тоже всмотрелась в стены зала, который про себя назвала пиршественным. То, что поначалу казалось мне прожилками в камне, виделось теперь узорами и картинами из крошечных самоцветов. Я осторожно, дивясь изощренной тонкости работы, коснулась мозаики. Темно-зеленый камень – это, конечно, нефрит. А тот, с искорками в молочной глубине, – опал?
Глазами и пальцами я открывала для себя неслыханные богатства агата, нефрита, опала, янтаря, топаза и других драгоценных камней. Их сочетания создавали огромные переливчатые картины солнца и гор и еще, как я поняла, присмотревшись, очень древние руны – такие старинные, что я с трудом их распознала. И с грустью поняла, что прочесть их мне не дано. А ведь чувствовала, что они повествуют об истории этих мест, только повесть оставалась мне непонятной.
– Сера! – Гарет потянул меня за рукав. – Лорд Керован пропал!
– Куда он ушел?
Мне не хотелось бы разлучаться с ним в этом прекрасном – но неуловимо чужом – месте.