– Джервин? – переспросила Джойсан.
Мальчик коротко рассказал, от какого страха бежали киога. Моя жена оглядела залитые солнцем стены долины и возвышающиеся над ней пики:
– Где тот перевал?
Гарет постоял, соображаясь с движением солнца, переводя взгляд с вершины на вершину.
И наконец повернулся к нам.
– Точно не скажу, – неохотно проговорил он, – но, похоже, как раз в этих местах.
Джойсан, конечно, встревожилась, но большого удивления я в ней не заметил. Что до меня, я в этой мирной долине, в прекрасном Кар Гарудвине не мог представить себе никакого Зла.
– Ночью с нами ничего не случилось, – напомнил я спутникам. – Я бы сразу почувствовал, проникни сюда что-то извне.
Эти слова будто обратились линзой, сводящей солнечный свет в один тонкий, как булавка, жгучий лучик. Я развернулся лицом к южному концу долины – тому, откуда мы вчера вышли. По телу словно наждаком провели – еще не больно, но неприятно саднит.
– Что там, Керован? – спросила Джойсана.
– Тревога… с юга. Что-то пытается прорваться мимо Стражей из прошлого.
– Тот, кто носится по хребтам? – испугался Гарет.
– Нет. Тот, кто набирает Силу, когда скрывается солнце. Не знаю, что там, но надо выяснить, и поскорей.
Мы, свистнув коней, оседлали их и галопом поскакали к узкому устью долины между скалами. Чужое присутствие я ощущал сердцем, как душный плащ. Что-то билось о защиту прохода и все больше разгоралось злобой, потому что Стражи держались твердо. А талисман у меня на запястье – хоть я и не показывал его спутникам – наливался теплом и светом.
Приблизившись к крылатым шарам, я различил за ними темную фигуру верхом на вороном жеребце. Пришельца скрывал черный плащ с капюшоном, но солнечный луч вдруг упал на узкую горбинку носа, и Джойсан тихо вскрикнула:
– Ниду!
Я, и не разделяя ее мыслей, распознал смешанную со страхом неприязнь жены и, оглянувшись, заверил ее:
– Не в ее силах одолеть преграду, Джойсан, пока мы сами не откроем ей путь.
Она ответила мне холодно:
– Ты ее недооцениваешь, Керован. Мы еще не покинули становища киога, когда она ступила на дорогу, какой не ходят те, кто дорожит своей душой. Разве ты не чувствуешь, как далеко она ушла по Пути Левой Руки?
Да, я чувствовал! Некия подо мной дрожала, закатывала глаза и потела. Мы остановились перед шаманкой по свою сторону защитных шаров. От моей кобылы остро несло страхом, а оглянувшись на Гарета и Джойсан, я увидел, что их лошади чувствуют себя не лучше. Даже жеребец Венги, которому полагалось бы встретить соперника открытым вызовом, пятился, показывая белки глаз, – и не в гневе, а в страхе.
Черный конь Ниду стоял неподвижно – без удил и без седла. Каждая линия его тела отражала солнце, подобно блестящему черному камню. В его совершенстве было что-то недоброе – такое не под силу природе. А когда солнце тронуло глаза этого создания, из их глубины в ответ полыхнуло красным.
– Добрая встреча, Керован и Джойсан… – В голосе Ниду звучал низкий прерывистый отзвук барабанчика для заклинания духов. – Благодарю, что привели моего барабанщика Теней. Теперь мне не придется взламывать ваши ворота, чтобы его вернуть.
Я очень холодно ответил:
– Гарет отказался тебе служить, Ниду. Удивляюсь, что Джонка тебе не сказала.
Ее взгляд кольнул меня острием старинного кинжала.
– Джонка правит киога лишь с моего соизволения. Гарет избран по закону и должен служить.
– По закону! – Я привык держать чувства в узде, но перед лицом откровенной лжи не сдержал возмущения. – Я видел, как ты вмешалась в обряд выбора! Тебе лучше знать почему и зачем, но ты воззвала к Силе – притом к Темной Силе. Так что Гарет свободен дважды – по своей воле и потому, что был избран грязным мошенничеством!
Она, прищурившись, оглядела меня – не как человека, а как предмет, который нужно убрать с дороги.
– Не надейся долго укрываться за этой древней оградой, Керован. Отдай мне мальчишку – и тогда ты и твоя прокисшая женушка будете в безопасности. Иначе…
– Иначе ничего не будет, – впервые заговорила Джойсан. – Уходи, Ниду, и уноси с собой свои оскорбления. Гарет волен идти, куда захочет. И волен остаться с нами, пока не выберет другого пути. Никакие твои угрозы этого не изменят.
– Забыла мандрагору? – Шаманка вдруг улыбнулась, и мне на миг померещилось, что зубов у нее во рту многовато для человека. – Ты бы о себе позаботилась, госпожа Джойсан. В тот раз тебя что-то спасло, а так ли посчастливится в другой…
Я оборвал ее словечком, которое лучше было бы приберечь для солдатского барака, и в повисшем ледяном молчании тронул Некию коленями, заставив испуганную кобылу встать прямо перед шаманкой.
– Прочь, Ниду, не то пожалеешь!
Я быстрым движением начертил перед собой крылатый шар, и символ вспыхнул лиловым светом. Два слова сами собой пришли мне на ум, и я произнес их, выбивая и оттачивая Силу, как кузнец оттачивает лезвие меча.
Ее лицо от этих слов, как от удара мечом, подернулось пепельной бледностью. Жеребец ее издал вопль, какого никто не слышал от живых лошадей, и, развернувшись, рванулся прочь, взметая землю и щебень из-под копыт.
– Клянусь Янтарной госпожой! – Оглянувшись на восклицание Джойсан, я увидел ее поднятые в деланом удивлении брови и сухую усмешку. – Можно подумать, она в жизни не слышала крепкого словца!
Я усмехнулся:
– Прости, дорогая, забылся. Давно уж никто – ни мужчина, ни женщина – меня так не злили.
– Откуда ты узнал, как ее отогнать? – спросил Гарет.
– Оттуда же, откуда узнал, как победить колодец, – признался я. – Иначе говоря, действовал по наитию. Между прочим, Ниду вполне могла бы справиться с тем, что я против нее обратил, – да ее конь решил иначе.
Гарет в упор взглянул на меня:
– Я ничего не понимаю ни в магии, ни в словах Силы, господин, зато я понимаю в лошадях. Та… тварь лошадью не была.
– Согласен, сходство только внешнее, – кивнул я. – А что же это было?
– Келпин. Бездушная тварь, принимающая обличье жеребца, – рассеянно ответила Джойсан, вглядываясь сквозь проход в гребни холмов, среди которых уже затерялась Ниду со своим неземным скакуном.
– Это тебе откуда известно? – удивился я.
– Из старых легенд и преданий, – ответила жена. – Говорят, встреча с ним предвещает смерть.
По спине у меня прошлись ледяные коготки.
– Думаешь, она вернется?
– О да, – спокойно ответила жена, и ее хладнокровие леденило больше явного страха. – Ниду не из тех, кто поступается своими желаниями.
– И поэтому я уезжаю, – проговорил Гарет и тронул Венги, тесня Некию с узкой тропы. – Вернусь в лагерь, сам скажу все Джонке, и пусть она передаст шаманке, что я отказываюсь быть барабанщиком Теней.
Я потянулся к его плечу, но Джойсан меня опередила – ухватила Венги за повод.
– Нет! – в один голос вырвалось у нас.
– Не глупи, Гарет, – продолжил я. – Ей не твоя служба нужна, а твоя душа. Даже не думай!
– А если ты и уедешь, она нас в покое не оставит. – Взгляд Джойсан не дрогнул, хотя щеки были бледны. – Она не терпит поражений, а теперь и я, и Керован показали себя сильнее ее. Ты не заставишь ее отказаться от мести.
Молодой человек твердо сжал губы, заслонил глаза от багрового закатного солнца.
– Если так, тогда мое место здесь, чтобы помочь вам против нее и того, что она может на вас обрушить. А все же что-то говорит мне, что надо было сразу ей подчиниться, чего бы мне это ни стоило. Я ни за что не пожелал бы такого…
Я рассеянно потрепал Некию по гриве.
– Надо бы нам возвращаться, пока еще светло. Обдумывать оборону лучше на свежую голову, к тому же мы все с утра не ели.
– Хорошо сказано, господин мой, – поддержала Джойсан. – Я поеду вперед, приготовлю ужин из нашей добычи… Я немного устала. Вам с Гаретом, пожалуй, стоит объехать долину по краю, проверить, не найдется ли в этих горах других тропинок для Ниду.
Меня больше тревожила не шаманка.
– Джойсан, ты так быстро устаешь в последнее время. Ты чувствуешь слабость?
Она замялась было, но тут же с улыбкой вздернула узкий подбородок:
– Ничуть, господин мой.
– Но…
Она перебила:
– В нашем отряде я лекарка, Керован, и, будь уверен, не стану шутить ничьим здоровьем, а своим – в первую очередь. Убедимся, что Ниду не проникнет в долину, что мы в безопасности, – тогда и поговорим. После такого путешествия у всех нас довольно усталый вид.
Она говорила так убедительно, что я не стал спорить. И все же поймал себя на том, что, провожая глазами уезжавшую по узкой тропинке жену, по-настоящему беспокоюсь – впервые с тех пор, как мы нашли древний дом Ландисла.
Когда рыжий хвост Аррен в последний раз мелькнул вдалеке, я обернулся и поймал на себе взгляд Гарета – такой же пристальный, каким сам я проводил Джойсан.
– Гарет, – медленно заговорил я, вглядываясь в простые твердые черты юноши под непокорной копной темных волос, – ты ничего… необычного не заметил в Джойсан после нашего возвращения из разведки?
Он пожал плечами и пришлепнул муху на потной спине Венги.
– Ничего такого, о чем бы стоило говорить, господин. А что?
– Сам не пойму, – ответил я, изучая его лицо. – Но сегодня вечером я с ней потолкую.
Поймав его быстрый косой взгляд, я еще крепче уверился: парень что-то знает.
– А пока, – продолжал я, – давай разделимся. Мне – западные склоны, тебе – восточные. Осматривай бегло, а то скоро стемнеет. Тщательную разведку оставим на завтра.
Он взмахнул рукой в знак повиновения и развернул жеребца на восток. Я, прижав бедром левый бок Некии, направил ее к западной границе долины. Решившись перейти на быструю рысь, я предоставил кобыле выбирать дорогу, а сам не сводил глаз с каменных стен и лесистых склонов по левую руку. Там попадались тонкие шрамы тропинок, но ни одна не выглядела угрожающей – разве что келпин Ниду умением держать равновесие и проворством равнялся с горными оленями и вилорогами.