– Еще меньше того, – без выражения закончил он. Рука его легла на рукоять меча и сжала ее как ладонь старого друга. – Зато при мне холодное железо, которого не терпят многие сторонники Тени. И меня после стольких лет в Пустыне с женой-колдуньей не так просто заморочить и сбить с толку наваждениями. Вы пытаетесь спасти не только эту страну, но и Элис. Я не могу не встать рядом с вами.
Я, чтобы дать себе капельку времени на раздумье, стал через голову натягивать кольчугу. Когда на плечи легла холодная тяжесть металла, я нашел Джервона глазами и всмотрелся в его лицо. Он с вызовом встретил мой взгляд, и в его глазах я увидел, какую боль он пытается скрыть. Я представил, что делалось бы у меня на душе, попади вот так в ловушку Тени Джойсан, и кивнул ему.
– Хорошо. Этой ночью нам с тобой одна дорога, Джервон.
– Вот и это еще, – вмешался Гарет. – Дорога! Солнце уже село, вы не успеете даже добраться до той вершины. Придется ведь спускаться снова в долину и объезжать гору с севера – вы опоздаете! Оно проносится по хребту до полуночи, я точно помню.
Я обнажил меч, проверил остроту лезвия, убедился, что клинок выходит из ножен одним плавным и быстрым движением, и коротко ответил:
– Не опоздаем, если проедем по старой тропе между вершинами.
Взяв седла, я кивнул Джойсан на упряжь. Она, как я заметил, тоже надела кольчугу и вооружилась. Мне очень хотелось отправить ее на юг вместе с Гаретом, но хватило ума о том не заговаривать. По глазам было видно, что она решила твердо.
– По тропе между вершинами? – Гарет перепугался еще сильнее, хотя казалось, больше некуда. – Она и днем-то ненадежная, а ночью вы сломаете шеи себе и коням.
– Луна почти полная, – напомнила Джойсан. – Справимся.
– Некия хорошо видит в темноте, – поддержал я. – Она найдет дорогу. Мы будем осторожны.
Юный киога безнадежно взмахнул руками.
– Мать Кобылиц! Вижу, что вас не отговоришь, господин. Но тогда и я еду с вами, а не на юг.
– Нет, – отрезал я.
Он хотел заспорить, но Джойсан подошла к парню и отвела его в сторону. Я уловил обрывок ее мысли: «Гарет, ты должен послушаться Керована…» Остальное от меня ускользнуло.
Гарет мотнул головой, потом что-то ей зашептал. Моя жена поджала губы, раскраснелась, гневно сверкнула глазами. Парень слабо, но упрямо улыбнулся ей. Она развернулась ко мне – каштановые пряди от резкого движения взметнулись, как лошадиный хвост перед боем. Заговорила скороговоркой:
– Керован, Гарет тут мне напомнил: чтобы поспеть в Кар Рэ Доган ко времени, ехать придется верхом всем троим. Венги не потерпит на себе чужого, зато может нести двоих. А Некия понесет только тебя – тебе она доверяет. Я на этом жеребце никогда не ездила, и Джервон тоже. Как видно, придется нам взять Гарета.
Я взглянул на нее с большим подозрением: чем таким пригрозил ей парень, что заставило ее передумать? Но на препирательства времени не осталось. Я коротко кивнул:
– Пусть будет так. Теперь идем – и быстро.
Мы вчетвером, не разговаривая больше, поспешно спустились в долину. Луна в самом деле светила ярко, освещала рунные знаки, указывавшие тропу, превращая наше предприятие из безнадежного в рискованное… Впрочем, как я уже говорил, выбора у нас не было.
Кони ответили на наш призывный свист настороженным фырканьем, голубоватые лунные тени пугали их.
– Некия, – как можно увереннее позвал я, – иди сюда, девочка… иди…
Любая заминка доводила меня до бешенства, но я сдержал нетерпение и продолжал ласковые уговоры. Если испуганные кони заартачатся, все пропало.
– Ну же, – услышал я голос Гарета. – Хороший мальчик, Венги…
Наконец его жеребец ударил копытом в землю, фыркнул и нерешительно подошел к хозяину. За ним последовали кобылы. Мы торопливо оседлали их и, пока что пешком, повели к эстакаде.
Кони тяжело задышали при виде необычной дороги, но, поддавшись на наши уговоры, согласились ступить копытами на каменный помост. Я с Некией шел первым и тоже стучал копытами по плитам настила. Кони с трудом вписывались в крутые повороты, но все же мы кое-как справились. Очень скоро у меня тяжело забилось сердце: трудно было рассчитать скорость подъема так, чтобы задние не наступали нам на пятки и в то же время не отстали.
Я быстро догадался вести левой рукой по стене ограждения, потому что камни под пальцами загорались слабой голубизной, отчасти разгонявшей сумрак. Наконец, одолев последний крутой подъем, мы вышли на плато перед Кар Гарудвином. Я с трудом перевел дыхание и сплюнул горькую слюну. А ведь гонка только началась.
Джерон поднялся последним; задыхаясь, бросил неласковое словечко и сплюнул на камни:
– Ну и дорожка!
– Не думал, что так тяжело будет поднять сюда лошадей, – признался я.
Мы дали себе передышку всего на пару вдохов и поскорей сели в седла. Я повел всех к задней стене цитадели, забрав влево по узкой тропинке вдоль склона.
Сверху, с башни, трудно было разобрать, где именно начинается тропка от вершины к вершине. И теперь мне пришлось склоняться с седла, разглядывая землю слева – там, где плато обрывалось черной ветреной пустотой. Луна серебрила скалы внизу, размывала наши силуэты, но не слишком успокаивала. Падение с такой высоты обернулось бы верной смертью.
Я щурился и моргал, пока от усилия высмотреть тропу не стало мутиться в глазах. Но ведь я знал, что тропа должна ответвляться влево где-то здесь! «Свет… мне бы света!» – подумал я и, едва эти слова сложились в голове, в памяти всплыли обрывки Древнего знания. Выставив вперед руку с браслетом, я громко произнес слово Света на Древнем Языке: «Гит!»
Браслет засветился, выбросил зыбкие золотисто-голубые лучи, – казалось, что пламя охватило мое запястье. Некия фыркнула, шарахнулась. Позади ахнула Джойсан:
– Керован! Мое кольцо, подарок Древней!
Я осторожно повернулся в седле и увидел, что на ее пальце так же пылает кольцо с кошачьей головой. Как видно, эти изделия все еще повиновались отданному приказу.
Снова повернувшись вперед, я поймал взглядом пролом в скальных бастионах вокруг плато, присмотрелся – и понял, что тропа уходит туда.
– Стойте! – Я повелительно вскинул руку, слез с кобылы и нагнулся, высматривая освещенную луной и дарами Древних дорогу. Она была узка – местами едва могли пройти лошади – и уходила вниз головокружительной крутизной до седловины, откуда начинался более пологий подъем. Некия вытянула шею, заглянула за край и замотала головой, показывая белки глаз.
– Мне эта дорога тоже не по душе, – обратился я к ней, – но другой нет. Ты ее видишь, Некия? Сумеешь показать дорогу остальным?
Чуть помедлив, кобыла тряхнула головой, словно поняла и согласилась попытать счастья.
– Поедем верхом или поведем в поводу, Керован? – В голосе Джойсан я расслышал легкую дрожь.
– Верхом. – Мне и самому не без усилия дался ровный тон. – Пешком мы рискуем оскользнуться и потянуть коней за собой. Да и видят они ночью лучше нас. – Я сделал шаг вниз, прощупывая дорогу копытами. – Тропа здесь – пыльный камень, скользит, но конские подковы, надеюсь, найдут опору. Постарайтесь как можно ровнее держаться в седле, вес переносите вперед, к шее, чтобы им легче было держать равновесие. Назад не откидывайтесь, надо облегчить задние ноги.
Я обернулся к Джервону:
– Здесь Венги с двойной ношей не пройдет.
Отцепив от седла веревку, я кинул моток ему. И Джойсан поступила так же.
– Свяжи их вместе и закрепи конец за камень, и сам обвяжись на случай, если сорвешься. Я еду первым, вы поочередно за мной. Готовы?
Все трое кивнули. Я быстрым движением вскочил в седло, развернул Некию к этой тропке, неприятно напоминающей детскую катальную горку.
– Пошли, Некия, – сказал я, встряхнув поводьями и сжимая бедрами ее бока. Кобыла фыркнула, осторожно тронула копытом склон и тут же отдернула ногу. – Иди, – попросил я, ласково потрепав ее по шее.
Она снова вынесла вперед ногу, за ней другую и, задрав круп, начала спускаться. Несколько шагов она держалась, тесно сдвигая ноги в поисках равновесия и раскачиваясь, как в танце, а потом, когда склон стал еще круче, поехала вниз, едва не садясь на хвост, а я завис над ее холкой, силясь не качнуться в седле.
Наконец мы в туче пыли благополучно оказались внизу.
– Теперь Джойсан! – крикнул я, сдвинувшись с тропы, чтобы дать ей место.
Аррен заупрямилась было, но жена отвесила ей звонкого шлепка, и она тоже начала спуск. Гарет спустился за ней, а потом мы все трое следили, как медленно ползет вниз Джервон. В конце он оступился и съехал к седловине на собственном заду, явившись нам бледным, как призрак, и весь в пыли. Мы бы посмеялись, не будь наше положение таким отчаянным.
– Больно? – спросила Джойсан, когда он, поднявшись, стал отряхивать штаны.
– Нет, – бросил он и, опершись на протянутую руку Гарета и освобожденное мальчиком стремя, уселся к нему за спину. – Но если, вопреки вероятности, нам предстоит возвращаться в твою цитадель, я предпочту длинный путь в обход.
– Да поможет нам Янтарная госпожа, чтобы все мы вернулись той дорогой, – сухо согласилась Джойсан. – Эту тропку я лучше оставлю горным козам и не стану им завидовать.
Мы миновали относительно ровную часть седловины, где свет моего браслета выхватывал из темноты невероятно острые зубцы скал. Мир казался зыбким, бестелесным, словно лунный свет выпил из него не только краски, но и часть материи. И ни звука, кроме шорохов мелких ночных зверьков да раз почти неслышного биения совиных крыльев над головой.
Тропинка пошла вверх, поднимаясь по длинному изгибу к вершине, где, по словам Джойсан, стоял когда-то Кар Рэ Доган. На подъеме мышцы Некии напряглись. Я склонился вперед, отпустил поводья, вцепился пальцами в ее гриву и пожалел про себя, что киога седлают без шлеи. Если седло съедет…
Но седло удержалось, и в конце концов мы выбрались на уступ, где можно было дать передышку коням перед последним коротким взлетом. Над уступом виднелись руины – те самые, что мы заметили утром. Лунный свет обрисовал их еще резче и придал развалинам что-то призрачное.