— Люди не могут управлять бурей, — уклончиво ответил Саймон. — Мы живы… И на том спасибо.
— Благодари судьбу, что вас не отнесло южнее. Грабители Верлена много чего вылавливают во время кораблекрушений, но не слишком-то заботятся о живых людях. Настанет день, — жестко продолжил всадник, — и Верлен убедится, что ни скалы, ни рифы не спасут его. Когда герцог наложит на замок свою лапу, там будут гореть не просто ложные маяки, там заполыхает пожарище!
— А что, Верлен подвластен Карстену? — спросил Саймон. Он давно уже собирал факты вот так, по крупицам, чтобы составить себе представление об этом мире.
— По их обычаям дочь владыки Верлена должна выйти замуж за герцога, поскольку право владения у них передается по женской линии. Тогда герцог сможет присвоить себе все сокровища Верлена, награбленные с разбившихся кораблей. А может, и вообще приберет к рукам все побережье. С давних пор наши мечи служат мореходам, хотя морские сражения — чуждая нам стихия. Но судя по всему, скоро нас опять позовут.
— Вы воевали на стороне Сулькара?
Сокольничий кивнул.
— Гвардеец, мы пришли сюда из-за моря на кораблях сулькарцев! И с тех пор по первому зову приходим им на помощь.
— Больше вас не позовут… — начал Саймон и пожалел о том, что распустил язык.
— Что ты хочешь сказать? Наши соколы летают далеко, но не до северных гор. Что случилось с Сулькаром?
Саймон замешкался с ответом. Вдруг зависший над ними сокол громко заклекотал.
— Слезай! — резко приказал всадник Саймону, и тот молча повиновался. Все четверо гвардейцев остались стоять на тропе, а верховые осторожно двинулись вперед. Корис подозвал к себе гвардейцев.
— Засада! Приготовиться к бою! — Вскинув топор на плечо, Капитан побежал вслед за удаляющимися всадниками так быстро, что лишь Саймону оказалось под силу не отстать от него.
Впереди послышались крики и лязг оружия.
— Карстенцы? — выдохнул Саймон, догнав Кориса.
— Вряд ли. В этих местах завелись разбойники. Налин говорит, что они совсем обнаглели. На мой взгляд, появление этих головорезов хорошо вписывается в общую схему. С севера угрожает Ализон, кольдеры давят с запада, здесь — разбойничьи банды, и подступает Карстен. Давно уже волки и стервятники мечтают вонзить когти в Эсткарп. Нас пока спасают только их взаимные распри. Да, есть народы, которые, переживая свой закат, уходят во тьму, но защищают остатки того, что им дорого.
— И это закат Эсткарпа? — на бегу спросил Саймон.
— Как знать… А вот и они!
Внизу на торговом тракте кипел бой. Сокольничьи спешились, поскольку узкое ущелье не давало всадникам преимущества. Они наступали плотной группой, вытесняя разбойников из засады на открытое место. Но в скалах прятались снайперы и осыпали сокольничьих градом игл.
Корис спрыгнул с карниза прямо на головы двум затаившимся снайперам. Саймон двинулся вдоль тракта; точно брошенный его рукой булыжник размозжил голову одному из разбойников. В одно мгновение он снял с пояса поверженного врага самострел и обоймы с иглами и тут же вступил в схватку.
Птицы тоже не остались в стороне: они с клекотом пикировали на разбойников, выклевывая тем глаза и раздирая когтями лица. Саймон стрелял без передышки, время от времени отмечая возгласом точное попадание. По мере того, как таких возгласов становилось больше, в душе Саймона понемногу рассеивалась горечь от поражения в Сулькаре.
Пронзительный сигнал рога перекрыл крики соколов, по ущелью яростно заметался разорванный флаг банды и уцелевшие разбойники начали отступление, уходя по скалам, где верховые сокольничьи не могли их преследовать. День клонился к вечеру, кругом ложились черные тени.
Разбойники оказались вне досягаемости людей, но скрыться от соколов было практически невозможно. Птицы парили над скалами и, нет-нет, камнем падали вниз, а последующий вопль доказывал, что еще один враг наказан. Саймон поискал глазами Кориса. Тот все еще держал в руках обагренный кровью топор, но при этом что-то оживленно обсуждал с одним из сокольничьих. Другие воины ходили между телами поверженных, время от времени они наклонялись и наносили короткий удар мечом, добивая раненых. Словом, делали то же самое, что Саймону уже довелось наблюдать после боя с кольдерами. Не желая смотреть на все это, он занялся подгонкой трофейной портупеи.
На свист хозяев из темноты возвращались соколы. Двоих погибших сокольничьих положили на спину нервно вздрагивающей лошади. Многие были ранены, и их поддерживали товарищи. Но разбойники понесли значительно большие потери.
Саймон снова сидел верхом за спиной всадника, но этот сокольничий не был расположен к разговорам. Он держался за раненую грудь и скрежетал зубами при каждом толчке.
Ночь быстро спустилась на горы, черные вершины заслонили небо, сгустилась тьма. Теперь они продвигались по широкой и довольно ровной, в отличие от предыдущей, тропе. Она привела их к крутому подъему — здесь сокольничьи основали свою крепость. Глядя на нее, Саймон даже присвистнул от восхищения.
В свое время его поразили древние стены Эсткарпа, которые, казалось, поднялись из земли в момент ее рождения. Удивил его и Сулькар, хоть и был он полускрыт пеленой липкого тумана. Но эта крепость была частью самой горы! Саймон догадался, что строителям удалось найти скалу, изрытую сетью пещер, которые оставалось только расширить и благоустроить, ибо Соколиное Гнездо было не просто крепостью, но горой, превращенной в крепость.
Всадники перешли подъемный мост, переброшенный через пропасть, которую, к счастью, скрывала тьма. Мост был настолько узок, что двигались по нему гуськом, и лишь оказавшись под сводами пещеры, Саймон перевел дух. Он помог спешиться раненому всаднику и огляделся в поисках гвардейцев. Неподалеку он заметил высокую фигуру темноволосого Танстона, потом увидел Кориса и Дживина, пробиравшихся к ним.
Казалось, хозяева на какое-то время позабыли о гостях. Лошадей увели, и сокольничьи, посадив своих соколов на кожаные перчатки, уходили в боковые проходы. Наконец, к ним подошел начальник пограничного отряда.
— Владыка Крыльев желает говорить с вами, гвардейцы. Кровь и Хлеб, Меч и Щит — к вашим услугам!
Корис подбросил топор, поймал его и с поклоном отвел лезвие в сторону:
— Меч и Щит, Кровь и Хлеб, сокольничий!
3КОЛДУНЬЯ В КАРСЕ
Саймон проснулся, сел на своей узкой койке и сжал руками гудящую от боли голову. Ему снился какой-то кошмар, но в памяти не сохранилось ничего, кроме ощущения дикого ужаса. Придя в себя окончательно, Саймон обнаружил, что находится в келье — таковы были жилые помещения сокольничьих. Голова раскалывалась. Но, помимо боли, у него появилось ощущение настоятельной необходимости выполнить какой-то приказ. Или то была мольба о помощи…
Боль ослабла, но тревога нарастала, не позволяя больше оставаться в постели. Он набросил кожаную куртку, которую ему дали сокольничьи, и вышел. Близился рассвет.
Они находились в Соколином Гнезде пятый день, и Корис хотел уже пробиваться на север к Эсткарпу по горам, которые кишмя кишели разбойниками. Саймон понимал, что Капитан хочет уговорить сокольничьих пойти на союз с ними. Вернувшись в Эсткарп, он, конечно, употребит все свое влияние, чтобы убедить колдуний отказаться от предрассудков, и тогда храбрые воины горной страны, случись что, выступят на их стороне.
Суровых жителей гор опечалило известие о гибели Сулькара, и они немедленно начали приготовления к войне. В нижних этажах этой удивительной крепости день и ночь трудились кузнецы и оружейники. Хитроумные умельцы готовили те крошечные устройства, при помощи которых передавались сведения от сокола его хозяину. Устройство это являлось самой охраняемой тайной сокольничьих, поэтому Саймон так и не узнал, что это за приспособление.
В этом мире подобные неожиданности часто ставили Саймона в тупик. Как-то не укладывалось в голове, что люди, воюющие мечами, способны в то же время изобрести довольно изощренные средства связи. Такие несоответствия в уровне знаний и технологии сбивали его с толку. Устройство сокольничьих, способное передавать изображение и звук, поразило его куда больше, чем колдовство женщин Эсткарпа.
Колдуньи Эсткарпа… По каменным ступеням Саймон поднялся на сторожевой пост. Туман уже сошел, и взору его открылась величественная горная цепь. За перевалами отсюда была видна и страна за горами. Саймон знал, что это Карстен.
Карстен! Он так задумался, что совсем забыл о часовом, который вдруг спросил:
— У тебя есть сообщение, гвардеец?
Сообщение? Это слово как-будто что-то сдвинуло в его мозгу. На мгновение к нему опять вернулась головная боль, словно напоминая: он должен что-то сделать. Да, несомненно, это предчувствие, но не такое, как на пути в Сулькар — сейчас в нем было не предупреждение, а призыв. Пусть Корис с гвардейцами едет на север, если ему так нужно, но Саймон отправится на юг. Окончательно перестав противиться этому тревожному призыву, он решил слепо подчиниться ему.
— Какие вести с юга? — спросил он часового.
— Спроси Владыку Крыльев, гвардеец, — часовой подозрительно взглянул на Саймона. Тот повернулся и направился к лестнице.
— Обязательно спрошу!
Но прежде чем идти к командиру сокольничьих, Саймон разыскал Капитана. Корис готовился к походу на север.
— Что случилось? — Капитан поднял голову от седельной сумки.
— Смейся, если хочешь, — коротко сказал Саймон, — но я отправляюсь на юг.
Корис уселся на край стола, покачивая ногами.
— Что это тебя в Карстен потянуло?
— Вот именно — потянуло! — Саймон попытался объяснить словами возникшее ощущение. Особым красноречием он никогда не отличался, но тут обнаружил, что и себе-то самому толком объяснить ничего не может. — Меня тянет, и все…
Корис перестал болтать ногами, красивое лицо его стало суровым.
— С каких пор… И как это тебя «тянет»? — жестко спросил он. Так командир требует отчета от своего подчиненного.