Эйран не понимала, почему Ярет нервничает, почему это напряженное нетерпение охватило только сокольничих. Все хотят убраться из Ализона, но остальные мужчины отдали дань усталости после схватки. Они готовы были лежать неподвижно, жевать сухой хлеб и, может быть, ненадолго уснуть. Но не сокольничьи. Вместе и порознь они бродили по лагерю, нервно постукивали пальцами по рукояти меча. Задержались только, чтобы очистить оружие от отвратительных пятен крови.
И еще долго после того, как Эйран позаботилась о торгианце, накормила детей холодным ужином и уложила на ночь, она слышала стук сапог сокольничих. Они продолжали взад и вперед расхаживать по лагерю. Их нетерпение двигаться вперед словно породило какую-то нервную слабость; Эйран чувствовала, что ничто не в состоянии заставить их уснуть в эту ночь.
Еще до рассвета сокольничьи подняли всех. К этому времени все уже заметили их странное поведение и начали жаловаться.
— Куда торопиться? — спросил Ранал. — Я хочу присмотреть за своим конем. И, конечно, мы должны позавтракать. Теперь можно развести костер.
— Поедим в пути, — раздраженно ответил Велдин. — Обычный путевой рацион.
— Мы могли бы что-нибудь приготовить. И мне действительно нужно позаботиться о коне.
— Задерживаться мы не можем, — сказал Ярет. У него вокруг глаз легли темные круги. Эйран поняла, что он совсем не спал ночью. — Нужно двигаться.
Она положила руку ему на плечо.
— Ярет.
Он посмотрел сквозь нее, как будто она не существует.
— Не пытайся остановить нас. — И ушел, торопя остальных.
Эйран разбудила детей, которые, как маленькие здоровые зверьки, крепко спали.
— Вставайте, — сказала она. — Мужчины хотят ехать.
Нам нужно побыстрее проехать через эти горы.
Звезда потерла глаза.
— Тогда почему сокольничьи ведут нас самым длинным путем?
— Как это?
Девочка зевнула.
— Кратчайший путь — на юг. Но мы идем по горам под углом. Почему?
— Не знаю. — Эйран подавила тревогу. — Они в горах как дома. А ты знаешь, как хорошо они вели нас даже на равнине. Должно быть, они знают, что делают.
— Мой папа все знает, — сказала Мышь. Но Эйран знала свою дочь. Ее словам не хватало уверенности, — впервые Мышь усомнилась в мудрости отца.
Не желая думать о том, что не в силах изменить, Эйран направилась к лошадям, чтобы посмотреть, как провел ночь конь Ранала. К ее удовлетворению, раны выглядели наутро гораздо лучше. Она не думала, что причина в ее усилиях. Разве что тепло компресса способствовало улучшению. Конь, пожалуй, способен двигаться, если его не будут сильно утомлять.
— Велдин, ты не возьмешь с собой сегодня Птицу? — спросила Эйран.
Велдин только посмотрел на нее, и она оставила эту тему. Птица не тяжелая. Во всяком случае, особой разницы нет.
Вскоре они уже снова были в пути. Небо затянулось тучами и грозило дождем. Туман сделал продвижение опасным, даже вблизи ручья. Лошади шли осторожно и даже после понуканий Ярета и Велдина отказывались идти быстрее.
Добрый старый Рангин, подумала Эйран. У него больше здравого смысла, чем сегодня у Ярета. Интересно, что с ним стряслось? А теперь и сокол начал вести себя странно.
Острый Коготь не хотел сидеть на насесте, он все время улетал вперед, так что Велдин терял его из виду.
Возвращался он в ответ на свист Велдина неохотно и сразу улетал снова.
— Мне это действует на нервы, — Даннис приблизился к Эйран. — Что их обоих терзает? Троих.
— Хотела бы я знать. — К своему раздражению, Эйран снова заикала.
Вокруг тень от деревьев стала чуть светлей. Солнце так и не показывалось, но туман начал рассеиваться. Ярет поднял голову, Велдин тоже как будто принюхивался.
Они словно поймали знакомый и приятный запах.
— Сюда! — воскликнул Велдин.
Сокольничий резко свернул направо, всадил шпоры в бока коня и галопом исчез в лесу. Ярет поскакал за ним.
— Подожди! — крикнула Эйран, но было уже поздно. Сокольничьи исчезли из виду, и подлесок скрыл их след. Ничего не оставалось делать, как скакать за ними, надеясь, что они не повернут снова и не потеряются окончательно.
— Держитесь рядом! — крикнул Даннис. Он одной рукой держал Шепелявую, чтобы низкая ветка не сбросила ее. Шепелявая широко раскрытыми глазами посмотрела на Мышь.
— Мышь!
— Да, я знаю. Мы идем правильно. Я его слышу.
Эйран была слишком занята, отводя с пути ветки, чтобы спрашивать, что это значит. Она старательно держалась за Даннисом, а Ранал, Хирл и Лорик следовали за ней. Конь Ранала старался уберечь раненое плечо. И вот цепочкой они неожиданно выскочили на большую поляну. Эйран сдержала крик от странного и неожиданного зрелища.
Круг темных камней, похожих на столбы. На половине — изваяния птиц в натуральную величину. На другой половине — огромные яйца на верху столба. Они чередовались: яйцо, птица, яйцо, птица. Только посредине виднелся проход, по обе его стороны столбы с изображениями птиц ростом с человека. У птиц распростерты крылья и раскрыты клювы. Дорога из леса вела прямо к этому проходу. Дорога, столбы, ворота и площадка внутри круга — все это из темного камня. У Эйран появилось невероятное ощущение, что дорога все время шла под копытами их коней, только ее скрыла почва и лесные отложения, и именно эта дорога безошибочно привела сюда сокольничих. Потому что в центре вымощенного круга возвышалась гигантская каменная птица — сокол, чуть отличающийся от современных форм, но явно узнаваемый, несмотря на эту странность. Тысячи раз Эйран видела, как стоит Смельчак. Так стоял этот сокол, готовый к полету, прижав крылья к бокам. В мгновение ока он устремится в небо. Клюв его открыт, и Эйран едва не зажала уши руками, чтобы не оглохнуть от крика, который может издать это горло.
Не замечая этого, Эйран спешилась. Все остальные тоже. Все стояли тесной группой. Все, даже дети, были ошеломлены зрелищем храма — потому что это храм — скрытого в глубине Ализонского хребта.
— Великий Сокол! — выдохнул Хирл поблизости. — Как он прекрасен…
Эйран слышала желание в этом голосе. Невольно она сама захотела оказаться в этом круге, где ей станут ясны все тайны, где можно получить ответ на любые вопросы.
Да, тупо думала она. Забыв икоту, она в ужасе и отчаянии смотрела вперед. Великий Сокол призвал Ярета и Велдина, он притягивал к себе сокольничих с того момента, как они вступили в Ализонский хребет. И никакое колдовство не убережет от этой тяги. Если даже я так сильно ее чувствую, что должен испытывать Ярет?
Скрип сапог о камень заставил Эйран оторвать взгляд от гигантской птицы.
Ярет и Велдин смотрели на статую, лица у них были восторженные и непроницаемые. Велдин уже шел по каменной дороге к воротам. Острый Коготь, наконец, успокоившийся, сидел у него на кулаке. Ярет стоял на дороге, в том месте, где она появляется из-под почвы, и словно ждал своей очереди.
Снова скрип. На этот раз медленный и неумолимый скрежет камня о камень. Эйран снова посмотрела на статую. Из каменного круга появились ступени; они медленно поднимались, пока не коснулись раскрытого клюва. Над ступеньками пришли в движение перья, они расправлялись, образуя продолжение лестницы. На глазах у Эйран острый клюв раскрывался все шире и шире, пока не образовал последнюю ступень. И когда Велдин поставил ногу на первую ступень лестницы, глаза птицы ожили, сверкнули тускло-красным, окруженным чернотой. А из глубины статуи показалось ответное красное сияние.
Глава 50
— Нет! — закричала Эйран — и обнаружила, что может только шептать. Тяжело дыша от усилий, она повернулась и посмотрела на остальных. Все мужчины смотрели на статую. Они казались почти такими же поглощенными, как сокольничьи. Один за другим они двигались, двигались неловко, словно не по своей воле, шли к тому месту, где Ярет ждал своей очереди подняться на чудовищную лестницу.
Эйран смутно понимала, что она не должна — не должна — смотреть на статую, не должна, несмотря на все стремление. Это гипнотическое зрелище покорило ее мужа и остальных мужчин, а дети…
Дети!
Она не смела шевельнуться, чтобы сила Великого Сокола не обратилась против нее, заставила посмотреть в эти ужасные каменные глаза. Она знала, что рано или поздно потеряет способность сопротивляться. И тогда тоже сделает первый шаг по дороге, ведущей неизвестно куда.
Дети собрались вокруг Мыши, которая держала в руках камень и смотрела на него.
— Мышь…
На мгновение девочка утратила сосредоточенность.
Посмотрела на мать. И в это мгновение что-то внутри у Эйран лопнуло. Она больше не могла сопротивляться притяжению Великого Сокола. Повернулась, в полной его власти, и, спотыкаясь, заняла место за Лориком.
Звук заполнил ее слух. Она не слышала его, пока не посмотрела прямо на статую. Что-то подобное барабанному бою в такт пульсированию красного тумана, который исходит из пасти огромной статуи. Велдин уже поднимался по ступеням, он поднялся на половину высоты лестницы. И шагал в полной гармонии с музыкой, делал один неторопливый шаг за другим. Ждавшие своей очереди тоже в такт покачивались.
Брруум — ДУУУМ, — пел барабан. Его звук напоминал удары гигантского сердца. — Брруум — ДУУУМ.
В ответ другой звук, резко контрастирующий. Эйран пыталась отмахнуться от него, заглушить, не обращать внимания, но звук был настойчив, он звучал резко и раздраженно, как гудение насекомого.
Бррууум — ДУУУМ. Велдин поставил ногу на ступеньку-перо. Он добрался до клюва. Постоял мгновение, четко вырисовываясь на фоне красного тумана. Потом гордо шагнул вперед и исчез. Сияние вспыхнуло ослепительно ярко. В воздух поднялся столб маслянисто-черного дыма, запахло сожженными перьями.
Бррууум — ДУУУМ. Ярет двинулся по дороге к храму Великого Сокола. У него было такое же восхищенное лицо, как у Велдина. Левую руку со сжатым кулаком он держал перед собой? как будто на кулаке сидит невидимый сокол, призрак Смельчака. Ярет сделал один шаг. Потом другой.