Арона посмотрела Нолар в глаза.
— Но это легенда, сказка, в ней ничего не говорится о… — Неожиданно она на полуслове замолкла.
— Ты что-то вспомнила, Арона? Позволь тебя предупредить: время Эйран близко. Вернуться домой она не успеет. И она тоже убеждена, что с ее ребенком что-то неладно. Судя по ее словам, она получила послание…
Теперь моя рука действительно легла на ручку меча, хотя я знал, что таким оружием защититься невозможно.
Спасет только сама Сила. И я постарался поверить, что у нас всех вместе ее хватит.
В Лормте хранятся огромные знания, но, чтобы воспользоваться ими, нужен дар. У меня он небольшой, у Нолар больше. А камень Коннард? Разве он не предназначен для лечения? Но ведь он долгие годы служил Тьме. Вернее, Тьма пыталась заставить его служить себе. Освободился ли он под присмотром Элгарет?
— Арона? — поторопила Нолар.
Ручка в руке женщины-сокольничего лопнула. Лицо ее побледнело, и не только от жизни взаперти. Она быстро встала и подошла к столу, усеянному свитками и листами древнего пергамента.
— Джонкара. — На этот раз она произнесла имя как заклинание. Потом подняла голову и посмотрела на меня. — Это касается только женщин, — сказала она ледяным голосом.
Я покачал головой.
— Сила не различает мужчин и женщин, она отвечает тем, кто ее призывает. И может понадобится то, чем я владею. Существуют только Свет и Тьма, и все зависит от призывающего.
Арона не стала со мной спорить, как я ожидал. Напротив, снова обратилась к тому, что лежит на столе.
Нолар сказала:
— Присмотри за Яретом. Мне кажется, перед нами враг, которого он знает. Пусть подготовится.
Битвы долго ждать не пришлось. Эйран проснулась, и ее крики привлекли из соседней комнаты Нолар и меня. Ярет удерживал жену, она отбивалась от него, в глазах ее было дикое выражение, она ничего не видела.
Только когда Нолар знаком велела мне отойти, а сама взяла женщину, Эйран успокоилась. В это мгновение в двери показалась Арона.
В руках у нее была маленькая палочка, похожая на жезл. Она приложила палочку к выпяченному животу Эйран и произнесла несколько непонятных слов. Эйран содрогнулась, а Ярет ударил Арону. Я отразил удар, приняв его на себя. Не знаю, заметила ли это Арона. Она сказала Нолар:
— Ребенок в ней одержим.
Ярет вскрикнул, я был потрясен. Одержимость Тьмою хуже смерти. Эйран упала на кровать, она дрожала всем телом. Ярет потрясенно посмотрел на меня.
— Что нам делать?
Нолар быстро осмотрела женщину.
— Роды еще не начались. Мы должны отвезти ее к камню.
За годы мы протоптали к Элгарет тропу, но это не настоящая дорога. Мы сознательно держим ее такой, чтобы за нами не проследили. И я бы не стал даже думать о том, чтобы перевезти по этой тропе Эйран, если бы не считал, что иначе мы допустим смертельную ошибку.
Мы выбрали двух самых спокойных пони и прикрепили к ним носилки. Такие носилки пограничники используют для перевозки тяжелораненых. Вместе с Дерреном, хорошо знавшим дорогу, и его женой Анисл, молодой женщиной, акушеркой, мы двинулись к скрытому святилищу.
Эйран не сознавала окружающего, и Нолар была даже рада этому. На каждой остановке она готовила травяные настои и советовалась с Анисл. Ярет разговаривал мало, а я не настаивал. Арона тоже ехала с отсутствующим видом. Как будто здесь только ее тело, а мысли где-то далеко. Время от времени я видел, как шевелятся ее губы. Она говорила сама с собой или с кем-то невидимым. Свою палочку она несла с большой осторожностью.
Странно, но оба сокола — Летящая-в-Бурю и Смелое Крыло, птица Ярета, — казались встревоженными. Время от времени они начинали вызывающе кричать. В такие моменты Равит отвечала громким лаем.
Мы подъехали к святилищу, и Элгарет встретила нас. Эйран закричала и стала корчиться на носилках. Нолар и Анисл, шедшие рядом, с трудом ее удерживали.
И хоть я мало разбираюсь в родах, мне показалось, что время ее пришло.
Мы отвязали носилки и готовы были занести их, но Элгарет преградила нам путь. Она стояла в дверях, положив руку на свой камень.
— Не несите ее к камню. — Голос ее звучал резко, таким я его никогда не слышал. — В ней Тьма.
Ярет держал передние ручки носилок. Будь его руки свободны, он ударил бы волшебницу. Лицо его потемнело, сокол летал над ним с криками, но не решался напасть.
Арона и Нолар плечом к плечу встали перед волшебницей. Анисл закричала:
— Ее время пришло! Во имя Ганноры, госпожа, сжалься!
— Зло не так легко убрать, госпожа, — сказала Арона Элгарет. — С ним нужно сразиться, и я это сделаю, клянусь Джонкарой. А разве ты не примешь участия в битве? Разве ты не давала клятву использовать Силу, когда в этом есть необходимость? Или ты умеешь только поворачивать горы и убивать людей?
Так стояли они друг против друга, у одной рука на камне, у другой жезл. И, к моему величайшему изумлению, сдалась Элгарет. Она отступила и позволила занести Эйран в помещение.
Деррен пошел присматривать за лошадьми. Но Ярет опустился на колени и взял руки Эйран. Женщина стонала и металась. Нолар и Анисл присматривали за ней, а я собрался выйти. Но Нолар покачала головой и указала на место у двери. Я чувствовал, как над нами нависает какая-то угроза.
И попытался прощупать ее. Из бесформенной тьмы возникла мрачная птица, сокол. Летящая-в-Бурю болезненно впилась мне в плечо когтями. Мне казалось, что птицы не могут стонать, но теперь самка издавала очень похожие на стон звуки. Когда Ярет опустился на колени, его сокол сел на спинку стула, и я видел его блестящие глаза. Равит сидела у моих ног, я чувствовал, что ей страшно, но она меня не покидала.
У головы Эйран стояла Элгарет, и свет ее камня освещал лицо женщины. У ее ног встала Арона и направила жезл на проход, через который должен появиться ребенок. А я, напрягая свой слабый дар, пытался определить, что нам угрожает.
Эйран коротко крикнула, и ребенок оказался в подставленной Алисл родильной тряпице. Послышался звук — но не обычный детский плач, а скорее, дикий торжествующий хохот, как может смеяться взрослый мужчина.
Арона опустила свой жезл, но не коснулась ребенка.
Она держала жезл на уровне его сердца. Сильно запахло жженой плотью и перьями.
— Назови себя — именем Великого Сокола, которым овладела Тьма, именем Силы, именем всей мощи Джонкары — назови себя! — Голос Ароны заглушил этот смех.
Наступила полная тишина, даже птицы и собака застыли.
— Велдин.
Одно слово, имя. Я видел, как вздрогнул Ярет, как будто его ударили хлыстом. Голова его дернулась.
— Велдин, — повторила Арона. — Мы бросаем вызов.
Я мог бы поклясться, что слышу тяжелое дыхание, как будто какое-то животное — или человек — затаилось и ждет.
— Именем Великого Сокола, — снова заговорила Арона, — принимаешь ли ты вызов, Велдин? Выходи и испытай свою силу. Так ли ты силен, как думаешь?
— Схватка с женщиной! — Он произнес последнее слово, словно величайшую непристойность.
— Схватка со мной! — Ярет вскочил, его взгляд искал противника. — Если бы я не видел твоей смерти, если бы это не была иллюзия… Да, принимай мой вызов, Велдин!
Снова тот же смех.
— Нет, сокольничий. Хоть ты и предал наш род, меня останавливает клятва крови. Попробуй взять оружие!
Рука Ярета двинулась к мечу. Но тут я увидел, как она остановилась, словно ее придавила огромная тяжесть.
Воздух сгустился, и в нем появилась неясная фигура человека в шлеме сокольничего и в латах. Кладбищенский запах усилился.
Но если Ярет не мог пошевельнуться, меня ничего не удерживало. Передо мной была реальная угроза. Дар Тьмы может быть таким же могучим, как дар Силы.
— Ты хорошо послужил мне, полукровка. — Птичий шлем повернулся, глаза за его разрезами разглядывали тело ребенка. — Я снова жив и могу вести бой.
— Ты получил вызов, — сказал я. — А я не связан клятвой, и я — не женщина…
Голова повернулась ко мне с быстротой нападающей змеи. Глаза, в которых горел адский огонь, разглядывали меня.
Снова существо расхохоталось. Но не пыталось извлечь оружие. Напротив, пустой рукой сделало презрительный жест, за которым последовала огненная вспышка. Но то, что я пробудил в себе, было готово.
Странная это была битва, и рассказать о ней невозможно. Дважды мне приходилось трудно, и дважды в меня вливалась новая энергия. Я знал, что она исходит от Нолар. Волшебница не участвовала в нашей схватке: свет ее камня озарял лицо Эйран, но не касался ребенка.
Мне казалось, что ребенок умер.
Ноги мои ослабли и дрожали, я был истощен. В третий раз Нолар помогла мне. Я видел губы под шлемом, с них срывалось рычание. Но вот привидение откачнулось от меня, приблизилось к Анисл и ребенку. Я знал, что собирается сделать эта тварь, назвавшаяся именем мертвого сокольничего, — она хочет войти в ждущее тело.
Но путь ему преградила Арона с жезлом в руке:
— Твоей силой, госпожа, и твоей волей! — И она ударила по рычащему лицу.
Последовала вспышка тьмы. Я слышал, как ахнула Арона. Ее жезл вспыхнул, и ей пришлось отбросить его. Одновременно соколы закричали и взвились в воздух, начали кружить вокруг столба тьмы. Столб опал и исчез.
Нолар подхватила Анисл и ребенка, прижала маленькое тело к груди и побежала к двери, которая вела в помещение камня.
Тьма совершенно рассеялась. То, что пыталось с помощью новорожденного проникнуть в наш мир, исчезло из виду.
Я успел увидеть, как Нолар склонилась к камню и протянула к нему ребенка. Яркий свет озарил ткань и то, что в ней. Но… если ребенок только оболочка, которая должна была содержать темное существо, если дух ребенка умер…
Послышался тонкий плач. Маленькие кулачки забились в воздухе. Нолар тоже вскрикнула и прижала к себе ребенка. Обычный человеческий ребенок. Я проверил его, и мысли мои коснулись только самого обычного и нормального. Камень Коннадр завершил нашу борьбу, и Свет снова победил.
Так заканчиваются хроники Лормта. Каждая рассказывает о чем-то своем, но все так или иначе связаны.