Руки Кериса больше не держали огня, они бессильно повисли. Грук с быстротой молнии метнулся к нему, потому что, когда великан хотел, то мог двигаться очень быстро, и подхватил покачнувшееся тело.
Но странная дрожь плоти воина уже прекратилась. Теперь Керис точно стал самим собой. Или… стал ли? Инстинкт целительницы заставил Дестри броситься к нему. Грук подхватил на руки почти невесомую плоть и понёс назад, к одному из зелёных островков травы, и уложил её там, словно в гнездо, поджидая помощи Дестри.
Нет, он не умер, но только лёгкое подрагивание пульса уверило целительницу в этом. Пульс этот отличался медленностью и неверностью. Да, Хиларион ушел и они могли только надеяться, что плата за Силу оказалась не напрасной.
Грук обхватил руками голову Кериса и сам закрыл глаза. Дестри чувствовала, как он пустился на поиски жизни, пытаясь обнаружить, куда она ушла.
Однако Керис находился в каком-то подобии сна, как будто его унесло куда-то далеко-далеко… Сумеет ли он вернуться? Жрица отказывалась смириться и принять это.
Мышка опустилась на колени подле тела Кериса. Слёзы текли по её исхудалым щекам, когда она наконец нашла в себе силы проговорить:
— Сестра, уже давно люди нашего племени отлучили их Силу от того, что знали сами и чем имели обыкновение пользоваться адепты… Я… Я не могу ничего сделать, — и она разрыдалась, и кристалл её был тёмен и мёртв.
Дестри пришли на ум имена, призванные Хиларионом: Ниве, которая всегда держалась путей правды; Леты, которая охраняла врата жизни; Ганноры — её собственной Госпожи; она не нуждалась в призывании их вслух, она знала, что лежит у неё на сердце!
Не боясь более никого, потому что те, кто снабжал солдатами ползунов, были мертвы, и Кровавых врат более не существовало, путешественники пустились в обратный путь из низкого города с Керисом на руках у Грука.
То, что здесь случилось, лишило их всех сил. Даже кеплианцы шли, опустив головы, будто носились галопом весь день. Дестри, Мышка и прочие, оставленные с Керисом, разбили лагерь, не испытывая ни малейшего желания найти укрытие среди влажных руин. Лиара наклонилась над изножьем Кериса и проговорила:
— Я слышала, господин Ромар сказал, что это тело ещё живёт, но дух его покинул, — она стиснула руки. — У всех людей есть свои герои. Мой Дом Креванеля внёс их в списки в Ализоне. Но рисковать духом… Я не понимаю, тут столько всего такого, чего я просто не понимаю… Но теперь я знаю, что должна научиться.
Мышка печально улыбнулась:
— Мы учимся всю жизнь. Если бы мы не учились, то не сумели бы исполнить того, для чего рождены. Керис ощущал свою ущербность, ибо полагал, что не обладает даром. Но ведь наделённый даром человек не смог бы воплотить в себе Хилариона. Сестра! — обратилась она к Дестри. — Есть ли у нас надежда?
— Не знаю, ибо дотоле не видела ничего подобного, хотя и слышала об этом. Мы можем лишь уповать на его приближение.
Но, хотя они и дежурили по очереди подле Кериса, он не проснулся. В сумерках Мышка отошла подальше, так, чтобы усилия Силы адепта не лишили Силы и её вызова, и достигла Чайки в мысленном сообщении.
— Что Трегарт? — таков был последний вопрос Чайки.
— Мы не знаем. Он кажется просто спящим.
Чайка никак этого не прокомментировала. Застарелое недоверие к мужскому дару ещё царило среди некоторых Сестёр. Но, вероятно, время для такого отвращения прошло. Они сдвигали горы, чтобы спасти свой край, но здесь мужчина мог сделать и больше.
На заре небо стало прозрачным. Дестри отложила в сторону кувшинчик, из которого мгновением ранее поила Кериса укрепляющим снадобьем. Питьё поддерживало телесные силы, но не могло возвратить духа, покинувшего тело. Утренний ветер принёс благоухание недалёкого моря.
Она услышала послание из Лормта — им велели возвращаться, задание завершилось. Найденные врата замкнули. Их содержимое оказалось наихудшим именно из-за кровавых жертвоприношений.
Голос Ганноры вдруг осознала вокруг себя какое-то движение. Это Яста пришел и встал подле потерявшего сознание мужчины.
«Тут только искра».
Дестри мгновенно повернулась к рентианцу и спросила:
— Как можно такого достичь?
«Кто даст жизнь, Голос? Кто спасёт храбреца? Кто вернёт его на землю?»
— Что ж, тогда я поищу! — ответила жрица и потянулась к мешочку с целебными травами.
Теперь это будет другой поиск, нежели поиск Нолар в определённом времени и месте, потому что теперь искать придётся по ту сторону и того и другого. Она поговорила и с Мышкой, и с Элири, но была изумлена, когда и кеплианка, и кобылица Тила, присоединилась к ним, а потом, не говоря лишних слов, и Грук.
Сначала она пригубила питья, а потом легла рядом с телом Кериса. В ней заструилось то, что они все могли дать ей, — Сила.
Сначала была Тьма и она ведала, что идёт следом за тем, кому уже приходилось здесь спасаться бегством. Волны страха били в неё, словно волны моря. Она крепко держала в памяти образ Кериса, нет, не образ его тела, бессильно распростёртого, словно лишённого жизни, нет, она представила Кериса, полного телесных сил и ума.
Она стремительно летела вниз по тёмной улице, чувствуя, как Сила её убывает. Потом вдруг увидела комочек чего-то серого, отчаянно цепляющегося за стену, которая и задержала его.
Только комочек? Нет, она не верила. Дестри принялась вливать в странное существо всё, что несла в собственной памяти. Туда — и туда — и туда! Она призывала Силу, и та приходила, и поддерживала её, пока жрица строила это тело, возвращала ему целостность, в которой не было и следа тени!
— Керис! — позвала она, завершив свой труд.
Она открыла глаза, и рядом сияло солнце, и стояли те, кто охранял и питал её, кто связал себя с нею тем дружеским союзом, которого уже ничто не могло разрушить. И тогда она повернулась к телу Кериса.
Веки юноши медленно приподнялись. На его лице изобразилось изумление. Нет, не на лице идиота — милостью Госпожи, это снова был человек.
— Керис! — голос Дестри зазвенел от радости.
Он улыбнулся:
— Госпожа, тебе нужен совсем глухой муж! Я уже здесь, я вернулся!
Интерлюдия: Лормт
Первый ранний дождь лил всю ночь напролёт, и от этого каменная кладка в грудах мусора и пыли снова могла обрушиться вниз. Одна из башен и часть связующей стены, всё, что поставили Мудрые, предотвращая дальнейшее оседание, обрушилось со времени Поворота, но заклятий, наложенных Оуэном, должно было хватить для обуздывания непогоды, пока не происходило изменений к лучшему. Но даже и в этом случае большая часть старших Мудрецов, да и все, кого удалось позвать на помощь, занимались размещением архивов, открытых заново при первом же повреждении строений.
Но теперь, при большем общении с внешним миром, каждый день появлялись и более важные дела и заботы. Обширный покой продолжал быть местом встреч, и тайную карту мира не убирали с громадного трапезного стола. На восточном континенте в большом количестве появились новые отметки, но на западном их оказалось гораздо меньше.
Однако этим утром общество, собравшееся там, занимала не карта. Все сдвинули кресла и пару стульев в неправильный круг.
Светильники уже оплывали, когда мужчина, откинувшийся на спинку кресла так, будто он смертельно устал, заговорил первым:
— Это сделано!
Шумный ропот вздоха всеобщего облегчения ответил ему, и напряжение, исходившее от прочих, оставило их в состоянии, близком усталости говорившего.
Но остался вопрос, ради которого они все и оставались здесь так долго.
— Керис? — рука Дахон так сильно сжала руку Киллана, что казалось, их плоть сплавилась воедино и навсегда, хотя тело сына находилось так далеко от них.
Хиларион, закрыв лицо руками, хрипло ответил:
— Не знаю…
Заскрипел мелок по грифельной доске. Это старая женщина с собранными в узел волосами писала краткое сообщение, а потом протянула его соседке, колдунье Чайке.
Чайка дотронулась до своего кристалла и взглянула искоса на сестру Иву. Когда же она заговорила, то её однообразный голос звучал так же, как скрип мелка:
— Они будут биться со всей силой дара, который только могут вызвать; и мы теперь не смеем вмешиваться в их битву. Если спасенье возможно, то те, кому он был спутником и товарищем, спасут его.
— Малое утешение ты даёшь нам, Чайка, — ответила Джелит Трегарт, — однако врата замкнуты, Хиларион.
Он кивнул, все ещё пряча лицо в ладонях. Каттея поднялась с кресла и встала позади, массируя адепту мышцы широких плеч и шею.
Чайка проговорила.
— Так. Не мог бы ты подсоединить к цепи и другого? Или ты должен путешествовать сам к каждому, ибо у нас больше нет времени?
Большинству казалось, что она забыла о проблеме Кериса, почти как некоторые из хладнокровных колдуний более раннего поколения, не дававших воли своим эмоциям.
Адепт поднял голову, посмотрел колдунье в лицо и ответил:
— Обнаруженные нами бездействующие врата мы можем замкнуть издали. А те, которые ваши сёстры держали с помощью заклятья Мышки… — на его губах появилась нерешительная улыбка, — там должна быть ваша Сила, которая и приведёт мощь моего дара к цели…
Нолар потёрла пальцы, немного запачканные питьём, которым занималась, когда её вызвали сюда. Древнее и глубокое недоверие Колдуний к мужчинам, обладающим Силой, — наверное, его теперь не удержать! Колдунья и адепт разделяли их истинно различное, но ужасающее учение, которое могло свершить и Поворот, и двигать горы.
— Всеобщей Матери надобна любая служба, — тонкие губы Чайки плотно сжались, ибо она находила это утверждение горьким. — Ива будет ожидать сообщения от Мышки. Цикада, Бабочка и Рябина теперь держат защитный барьер. Ты должен считаться и с ними.
— Что ж, это лучше всего! — Хиларион, опираясь на руки, приподнялся с кресла. И хотя Каттея и стояла рядом, но Нолар, повинуясь инстинкту целительницы, бросилась к обоим.
Госпожа Мерет не пыталась использовать грифельную доску, но рука её сжала руку Дахон. Она пристально вглядывалась в вечно меняющееся лицо Госпожи Зелёных Теней.