шимися за горами людьми Хорвана и от них заразились неукротимым стремлением добраться до Эскора. Теперь они жадно слушали рассказ Кайлана обо всем, что случилось с нами, об этой удивительной стране и, по всей видимости, не собирались возвращаться назад. А мы радовались, что судьба послала под наши боевые знамена столь опытных солдат.
Мы с ними быстро спустились вниз, где нас поджидали остальные. Но Дагона встретила нас нерадостно. Она была какой-то рассеянной и с беспокойством оглядывалась вокруг. То и дело к ней подлетали ее крылатые разведчики и гонцы, она молча выслушивала их донесения и еще больше хмурилась. Ее тревожное настроение вскоре передалось и нам. Солнце заволокло мрачными тучами, поднялся ветер. Но не это было причиной вдруг охватившего нас гнетущего чувства. Нет, совсем не потому пробегал по спинам легкий озноб. Просто мы не могли побороть недоброго предчувствия.
Но как бы то ни было, а люди, перебравшиеся через труднопроходимые горы, смертельно устали. Для женщин и детей, которые пришли сюда вместе с воинами, все это было нелегким испытанием. И теперь они нуждались в отдыхе. Нужно было найти место для лагеря
Но оставаться здесь на ночь нельзя,— встревоженно сказала Дагона.— Стоит нам задержаться здесь хоть ненадолго, и мы станем легкой добычей для того Зла, что притаилось во мраке. Скорее! Скорее в путь! — махнула она рентанам.
— А что же это за силы? — спросил у нее Кайлан.
— Я и сама не знаю. Мои разведчики не могут этого увидеть. Но я чувствую, как они приближаются.
Чувствовали это и мы. и воины, пришедшие из Эсткарпа, хотя они и были лишены Дара. В тревоге смотрели они по сторонам, потом надели шлемы, застегнули кольчужные шарфы, приготовили мечи и окружили женщин и детей, готовые защищать их до последнего. Видно, опасность и в самом деле нависла над нами так, что это ощущалось почти физически.
— Без отдыха они не смогут добраться до Долины,— поделился я своими опасениями с Дагоной.
— Неподалеку отсюда есть место, где можно разбить лагерь.— кивнула она.— Лучше бы убраться отсюда как можно дальше. Но там все-таки безопасней, чем здесь.
И мы пошли за Дагоной. В предгрозовом сумрачном свете ее волосы из золотистых стали серебристо-черными. Всадники посадили рядом с собой на рентанов женщин и детей. Со мной ехала девочка, из-под алого капюшона высовывались туго заплетенные косички. От испуга и усталости она крепко вцепилась в мой пояс.
— Куда мы едем? — спросила она нежным, как свирель, голоском.
— Мы едем за госпожой. Она родилась в этой стране и знает здесь каждую тропинку. Меня зовут Кемок Трегарт. А тебя?
— Я Лоэлла из рода Мокахаров, господин Кемок. Скажите, что это за птицы кружатся над госпожой? Ой, да это... человечек!
Один из фланнанов, быстро махая крыльями, повис в воздухе рядом с Дагоной, а она, повернувшись к нему, что-то говорила.
— Это фланнан, Лоэлла. Ты что-нибудь слышала о фланнанах ?
— Ко про них ведь все выдумали. Моя няня Гринвелла говорила, что это сказки,— и она еще крепче ухватилась за мой пояс.
Но вот мы выехали в долину, и рентаны что было сил поскакали вперед. А я опять подумал о том, что ни одна, даже самая быстрая, лошадь Эсткарпа не смогла бы за ними угнаться. Мы неслись по долине, и Дагона скакала впереди всех. Опасность, которую мы почувствовали в предгорьях, стала явственней, ощутимей, она давила на нас почти физически. Плотные черные тучи затянули небо от края и до края, все вокруг окутал зловещий сумрак, в котором то тут, то там загорались тусклые огни. Они напомнили мне призрачные «свечи», озарявшие кусты и деревья в ту ночь, когда Колдуньи Эсткарпа заставили горы сойти со своих мест. От этих огней хотелось спрятаться куда-нибудь подальше, хотелось не смотреть на них, но они все же притягивали к себе взгляд.
Наш отряд поднялся на небольшой холм, и мы увидели огромные камни-менгиры, только не серые, как в прошлый раз, а голубые. Они светились неярким нежным светом. У таких же менгиров, из которых в давние времена кто-то соорудил жертвенник, мы уже однажды искали спасения. К ним-то и вела нас Дагона. Но здесь они не стояли полукругом, а были беспорядочно разбросаны, словно неведомая сила давным-давно в бешеной ярости разрушила то, что когда-то было из них построено. Их голубое сияние притягивало и успокаивало, так что, спешившись, мы почувствовали облегчение. В наших измученных тревогой сердцах снова вспыхнула надежда на то, что здесь мы найдем спасение от той грозной силы, что следовала за нами по пятам от самых гор.
Среди голубых камней рос зеленый куст. Дагона сломала большую ветку и, спустившись опять к подножию холма, стала хлестать ею землю. Так, ударяя зеленой веткой по земле, она обошла весь холм, словно возводя вокруг нас невидимую стену защиты. Поднимаясь снова на холм, к лагерю, который мы успели разбить на его вершине, она собирала в полу плаща одной ей ведомые травы, листья, а иногда отламывала и небольшие веточки. В лагере меж двух камней ужё пылал костер, вокруг которого собрались люди, и, подойдя к нему с охапкой зелени, Дагона стала понемножку кидать ее в огонь. Повалил белый дым, в грозовом воздухе разлился живой и теплый аромат. Владычица Зеленой Долины полой плаща махала на костер, раздувая его пламя, и вскоре плотным белым и душистым дымом заволокло весь холм.
Когда же он рассеялся, стало заметно, что тьма сгустилась, что призрачные белые «свечи» сияют в темноте еще ярче. Странный это был свет — он не освещал тьмы. За холмом мне чудилось какое-то движение, но стоило туда глянуть, как там все замирало.
— С кем мы собираемся сражаться, Кемок? — спросил меня Ротхорф Доломайн, один из эсткарпских воинов.
— Нес кем, а с чем. Мне кажется, с самой неизвестностью,— ответил ему я. А что еще можно было сказать?
Как и многие из воинов Эсткарпа, Ротхорф был полукровкой. Когда Ивьян стал преследовать людей древней расы, мать Доломайна бежала из Карстена, и ее спасли салкарские моряки. За одного из них она потом и вышла замуж. Но когда ее муж, бывалый вояка, сложил голову во время очередного набега на Ализон, она вернулась к своим родным. Ротхорф, ее сын, душой принадлежал к народу матери. От салкарских морских бродяг ему в наследство достались широченные плечи и светлые волосы, что выделяло его из всего древнего рода. Но море не тянуло его, он любил горы, и потому стал воином, охраняющим границы Эсткарпа среди горных пиков и глубоких ущелий. Еще мальчишками мы вместе с ним приняли боевое крещение — это был первый в нашей жизни бой с воинами Карстена.
Сейчас, задумчиво глядя в темноту, он сказал:
— Значит, это и вправду заколдованная земля...
— Сейчас — да,— согласился я,— но когда-то это был благодатный край, и все в нем жили счастливо и мирно. Мы можем снова сделать его таким. Правда, пройдет, наверное, немало времени, пока мы...
— Очистим его? — закончил Ротхорф начатую мной фразу и оживился. Это была его стихия.— Так какова тактика вашего врага? — с интересом спросил он.
И мне на миг показалось, что мы с ним опять в горах Эсткарпа, на границе, склонились над картой, и еще не прозвучал приказ выступать.
Все же в глубине души я опасался того, как мои боевые друзья воспримут здешнюю обстановку. К войнам им, конечно, не привыкать. Но те войны, по сравнению с этой, сложной, запутанной, странной, кажутся детскими играми. Вдруг эти бывалые воины перед лицом неведомых, непонятных разуму опасностей окажутся беспомощными, словно дети? Когда Кайлан вернулся из Эсткарпа, он все время терзался мыслями о том, что подвергает наших земляков неоправданному риску. Теперь-то я хорошо понимал, что он тогда чувствовал.
— Какова тактика? — переспросил я в замешательстве.— Да самая неожиданная. Такая, Ротхорф, о которой мы в понятия не имеем.
Я рассказал ему о коварных растах, о злобных и свирепых серых, о хитрости Кеплиана — того самого жеребца, который заманил Кайлана в ловушку. О других ловушках, которые поджидают тебя здесь на каждом шагу. Ротхорф слушал меня с напряженным вниманием. Он не сомневался в том, что я ничего не выдумываю и говорю одну только правду, хотя многое в моих рассказах казалось невероятным.
— Да...— задумчиво протянул он, когда я закончил,— земля оживших легенд. Похоже, чтоб по-настоящему понять ее, нам придется вспомнить сказки, которые мы слышали в детстве. Так ты говоришь, в Долине безопасно? А далеко ли до нее?
— Да не меньше дня пути. Мы стягиваем туда все силы, которые могут противостоять Темным.
— А откуда вы собираетесь начать наступление? — продолжал уточнять положение дел Ротхорф.
— Еще не решили. Вначале надо собрать армию и привлечь под наши знамена тех, кто надеется остаться в стороне от схватки.
Ночной мрак окончательно завладел землей. Тяжелые низкие тучи грозили бурей. Холм озарялся огненными полосами, которые то и дело подчеркивали небо. Каждая такая вспышка сопровождалась оглушительным грохотом, треском. Казалось, там, вдали, идет бой, и слышно, как хлопают боевые кнуты зеленых. Но это были молнии. Еще немного— и хлынет дождь. В медлительности, с которой подбиралась буря, чудилось что-то зловещее.
Спать я не мог, Кайлану тоже было не до сна, и мы с ним решили еще раз обойти холм с развалинами, в которых укрылся наш отряд, проверить, не прорвала ли какая-нибудь нечисть защиту, возведенную Дагоной. Когда-то, давным-давно, мы с ним так же обходили дозором стены родного Эса.
У камней ярко пылал костер, и Дагона, Владычица Зеленой Долины, сидела у его огня, окруженная женщинами и детьми. Это был островок безмятежности, на котором расцветали улыбками лица, слышался тихий смех. К коленям Дагоны прижалась моя старая знакомая — Лоэлла. Она, не отводя глаз от Владычицы, слушала ее так, как в жаркий полдень вьют прохладную воду чистого родника.
В развалинах, кстати сказать, мы наткнулись на такой родник. Он все еще бил из середины полузатопленного илом бассейна. Видно, когда-то он был прекрасен, да и сейчас был похож на чашу фонтана, к сожалению, давно разрушенного. Нехитрый ужин подошел к концу, и люди, сидевшие у костра, стали укладываться спать. Они поплотней заворачивались в свои походные плащи, придвигались к угасающему огню и, несмотря на тревоги, один за другим засыпали.