И еще одна мысль не давала мне покоя, заставляя то и дело оглядываться. Как бы обиженные фасы не повернули вслед за черными, чтобы догнать их и свести счеты. Если они окажутся у меня в тылу, все мои планы рухнут. К счастью, сзади никого не было.
Вскоре я догнал черных — почему-то их теперь было четверо, и с облегчением увидел, что один из них по-прежнему тащит на плече Орсию. Значит, с облегчением вздохнул я, она жива, только все еще без сознания. Теперь наступал самый трудный момент. Но что, если сейчас подойдут те, в балахонах, с огненными посохами? Против такого оружия меч бессилен. Я пожалел о том, что не взял самострела, но с таким же успехом можно было жалеть, что со мной нет вооруженного самострелами боевого отряда. Хорошо еще, что коней нигде не видно. Ну а вдруг своего пятого собрата верные послали за ними?
Я спрятался за длинным каменным выступом, что протянулся по откосу вдоль реки. Потом, пригнувшись, пробежал до самого его конца и, выглянув, убедился, что наконец поравнялся с черными. Они остановились как раз подо мной — внизу, под откосом, на берегу. Тот, что тащил Орсию, с равнодушной жестокостью свалил ее на землю, а она по-прежнему не подавала никаких признаков жизни. Черные уселись поодаль и стали чего-то ждать.
День был пасмурный, он бросал на все вокруг серые длинные тени, так что можно было бы укрыться в зарослях на том берегу. Но как попасть туда? Пришлось бы вернуться назад, чтобы перейти речку выше по течению, иначе черные сразу же заметили бы меня. Если же я вернусь назад, то могу потерять их из виду. Вдруг именно в этот момент появится пятый воин с лошадьми? Нет, это отпадает. Надо действовать здесь.
Итак, черных четверо... Для рукопашной схватки их перевес слишком велик. Если я погибну, то что от этого выиграют Орсия и Каттея? Да, надо быть осторожней. Меня все-таки притягивала река. Она давала надежду на спасение Орсии. Здесь было гораздо глубже, чем там, где черные напали на кроганов. Если бы Орсия пришла в себя, подумал я, то, уйдя на глубину, она могла бы уйти от погони. В реке все преимущества на ее стороне. Вода — ее стихия, ее родная среда.
Но пора было действовать. Я посмотрел вниз. Один из вражеских воинов развязал походный мешок, достал еду и разделил ее между всеми. Пока они ели, я вытащил из своей котомки плащ, какие обычно носили жители Долины. Своим изумрудно-зеленым цветом он резко выделялся среди бурых камней. Я смотрел то на плащ, то на усеянный камнями склон долины. Может ли человек быть одновременно в двух разных местах? Надо попробовать. Я старательно застегнул плащ на все пуговицы, связал снизу, получился мешок. Затем нарубил мечом веток и туго набил ими зеленый мешок, и вот передо мной нечто вроде человеческой фигуры. Теперь оставалось только быстро сплести из травы веревку и обвязать ею зеленое чучело. Готово! Я пополз вверх и просунул чучело между двух скал. Только бы веревка выдержала!
Конечно, окажись у меня под руками что-нибудь еще, да будь попрочней веревка, надежд на удачу было бы больше. Но приходилось довольствоваться тем, что есть. Я пополз вниз, а веревку осторожно потянул за собой, боясь, что она не выдержит и оборвется. Выглянув из-за камня, я прикинул расстояние до Орсии и применил одну военную хитрость, которой часто пользовались воины Эсткарпа, охраняя свои границы от Карстена. А я не прибегал к ней со времен своего ранения, и потому не был уверен, что все получится так, как надо. Хитрость эта состояла в переброске голоса. Я набрал в грудь побольше воздухе и изо всех сил крикнул. Но это был особый крик — он прозвучал не оттуда, где притаился я, а с того места, где лежало набитое ветками чучело. Потом я крикнул еще раз, и получилось даже лучше, чем я ожидал, потому что крик мои неожиданно повторило и усилило эхо. Оно вторило ему с разных сторон, словно кричал не один, а несколько человек. Я дернул посильней за сплетенную из травы веревку, и на этот раз она-таки оборвалась. Один ее кусок, мелькнув в воздухе, вернулся ко мне, словно отпущенная пружина. Но дело было сделано: чучело от рывка упало и исчезло меж камней.
Черные воины внизу вскочили и, схватившись за мечи, уставились туда, куда упало чучело. Коротко посовещавшись, они разделились — двое поползли вверх по склону, а двое остались внизу. Они не отрывали глаз от скал. Я же мгновенно перекатился к камню, который торчал из земли ближе к берегу, в опять прикинул, сколько осталось до Орсии. Если бы удалось отвлечь чем-нибудь внимание стоящих внизу черных, я успел бы схватить девушку и скрыться с ней в кустах... Решающий момент настал.
Я снова крикнул, но на этот раз постарался изобразить нечто вроде невнятной команды, которая опять прозвучала оттуда, где залегло мое чучело. И, выскочив из-за скалы, кинулся к Орсии. К счастью, под ногами у меня оказался мягкий дерн, и я бежал совершенно бесшумно. Но те, что были внизу, все-лаки увидели меня. Что-то выкрикивая, они кинулись но мне с мечами в руках. Раскрутив над головой свой походный мешок, я что было сил швырнул его, как пращу, в того, что был подальше, и схватился на мечах с тем, что подбежал но мне. На нем была добротная кольчуга, и он неплохо владел боевым оружием. Казалось, превосходство на его стороне. Да, видно, не было у него такого учителя, как у меня. Откель, старый вояка, как и все салкары, прекрасно умел вести бой на качающейся палубе корабля, а это особое искусство. Озадачило черного и то, что я сражаюсь, держа меч в левой руке. Вдобавок но всему у него не было кольчужного шарфа, без которого себя не мыслят эсткарпцы. Я вонзил меч ему в горло и повернулся, чтобы сразиться со вторым черным, но он как упал ничком, так и остался лежать. Вряд ли мой мешок мог оглушить его так сильно. Но выяснять, что с ним, я не стал, а вместо этого схватил Орсию и бросился с ней через кустарник к реке. Сзади послышались крики, и, оглянувшись, я увидел, что те черные, которые поднимались вверх но склону, повернули назад.
Хорошо, что река и вправду оказалась здесь глубокой. Нигде не просвечивало дно, не высовывались камни. Я надеялся, что в воде Орсия очнется. Набрав в легкие побольше воздуха, я увлек ее на глубину и, плеснув, как большая рыбина, поплыл под водой к другому берегу, где, как я успел заметить, волнами прибило большое полузатопленное дерево. Видно, буря вырвала его с корнями, и оно медленно плыло вниз по реке, а здесь зацепилось за что-то и теперь плавно покачивалось на волнах. Я плыл, придерживая девушку за плечи и чувствовал, как под моей рукой едва уловимо бьется ее сердце. Вынырнув на одно оороткое мгновение, чтобы сделать новый вдох, я заметил, что если поднырнуть под разбухшие корни дерева, то там можно притаиться и дышать.
Так я и сделал. Скрываясь в путанице корней, я высунул из воды лицо и застыл. Это было нелегко, потому что Орсию мне приходилось держать обеими руками, иначе сильное течение вырвало бы у меня ее и унесло бы неизвестно куда. Дерево, казалось, надежно укрывало нас от врага. Но вместе с тем я чувствовал себя слепым и глухим, так как не видел и не слышал, что происходит на берегу. Гонятся ли за нами черные? Куда они пошли? И заметят ли меня, если я подниму голову над водой? Все это не давало мне покоя, и в конце концов я решился на то, что в этих местах было далеко не безопасно. Я мысленно позвал:
— Орсия!
Но она не ответила.
Я усилил энергию мысленного потока, хотя и понимал, что таким образом открываю врагам, где мы.
— Орсия!
Я уловил только слабое трепетание, но обрадовался ему и крикнул в третий раз:
— Орсия!
В ответ всплеск страха, ненависти, отчаяния, и девушка стала с такой силой вырываться из моих рук, что я с трудом удержал ее.
— Это я! — теперь я не звал ее, а требовал, чтобы она узнала меня.
Наконец, Орсия успокоилась и спросила:
— Кто это?
— Не двигайся! — властно приказал я.— Нас ищут. Мы спрятались в реке под плавучим деревом. Все, кто были с тобой, погибли.
— Кемок... Это ты?
— Да.
— Меня выследили... Хотели вернуть... Они обо всем узнали...
— Что ты спасла меня? Хотели вернуть, чтобы судить?
— Суд уже был. Они устроили его, когда меня не было Они... решили отдать меня вместо тебя.
— Так решили твои сородичи?
— Они боятся, Кемок. Они в плену у страха. Не знаю только, чем их так запугали Темные. Но сейчас они на все способны.
Орсия, видимо, окрепла, потому что мысль ее лилась свободно.
— Но если кроганы решили отдать тебя, то почему...
— Черные напали на Орфонса и Оббо, которые были со мной? Не знаю... Может те, с кем Ориас вел переговоры, не ладят с сарнами? Знаешь, союзы, которые заключают Темные, тут же распадаются. У них это обычное дело: сегодня — союзник, а завтра — враг.
— А кто такие сарны?
— Отряды воинов, которые охраняют предгорья. Говорят, они на службе у кого-то из Великих, кто не совсем закрыл за собой дверь. Мы не знаем, от кого их командиры получают приказы, кому они подчиняются. Тихо!
Теперь командовала она, и я замер. Лежал, вытянувшись в воде, дышал, пользуясь завесой из корней, ничего не видел, ничего не слышал. Но ясно почувствовал, как напряглось тело Орсии.
Ждать врага, не видя его, все равно, что перед боем связать себе руки. Орсия замолчала. Мысленное общение с ней было прервано. Значит, понял я, с помощью всех внутренних сил она прислушивается к опасности. Река качнулась, волны накрыли мое лицо, я захлебнулся и стал ловить ртом воздух. Видно, кто-то прошел по воде у берега, и это от его шагов по реке пошли волны. В любой миг нас мог пронзить меч врага.
Орсия изо всех сил сжимала мое плечо, давая понять, что надо затаиться. Мысленный контакт она отключила, чтобы не навести врагов на наш след. Шли минуты, они казались часами. Наконец вода успокоилась, и Орсия сказала:
— Ушли... Но могут и вернуться. Они еще ищут.
Как она узнала это, было непонятно. Но я верил ей, я уже знал, что она всегда очень точна.
— Путь свободен?
— Пока — да. Но ты же не можешь все время плыть под водой...