Я думал, что она занята своим жезлом, и мысли мои ей неинтересны. Но она заговорила, продолжая нить моих размышлений.
— Если на пути твоем появится опасность, меч даст тебе знать об этом. Я не ведаю, какая тайна скрыта в твоем оружии, мое колдовство бессильно проникнуть в нее, оно связано только с водой и немного с землей, которая рядом с ней. Но есть легенды. Видимо, они говорят правду. Ты ведь видел, как выступила кровь на твоем мече, когда появилась опасность. Без меня меч станет для тебя чем-то вроде колдовского камня. Он будет твоими ушами и глазами. Ведь то, что мы видим, зачастую является совсем другим, не таким, каким оно нам кажется. Зло надевает личину доброты, прекрасное может казаться опасным. Зрение обманчиво. Ему нельзя доверять. Ну, отправляйся — уже светает.
— А мак быть с этой мерзостью,— я поднял меч, ожидая, что скала снова обернется зверем.
— Это только сторож,— Орсия завернула жезл в шарф Каттеи.— Ступай за мной по воде. Он чувствует, что мы здесь. Но разглядеть не может.
Я пошел, не отрывая взгляда от скалы. А вдруг то, что она представляет собой на самом деле, сумеет потихоньку подкрасться к нам.
— Не думай об этом,— приказала Орсия.— И давай здесь не разговаривать мыслями. Слуги Тьмы, конечно, не понимают, о чем мы говорим, но чувствуют наши мысли, как люди слышат голоса.
Мы шли по воде рядом, и ее ладонь была в моей. Сильное течение мешало идти, и мы передвигались с трудом, как там, в тоннеле. Когда мы обходили скалу, меч стал кровавого цвета, а потом его поверхность стала бледнеть, пока он не засверкал своим обычным металлическим блеском. Мы долго шли, прежде чем алые знаки снова выступили на металле. Однако на этот раз тех, что нам угрожали, можно было увидеть и не глядя на меч. На скалах мельтешили маленькие фигурки. Это были фасы. Они таскали в корзинах землю и камни. И, высыпая их наверху, бежали за новой порцией. Орсия сжала мою ладонь, я посмотрел на нее и понял, как ей противно встречаться с этими действительно отвратительными существами.
За скалой мы снова увидали работающих фасов. Они сооружали дорогу на самом краю пропасти. Вместе с ними стояли обычные люди в одинаковых темно-желтых плащах, в руках они сжимали не мечи, а палки. По всей вероятности, это были надсмотрщики. Они указывали фасам, что надо делать, и, заглядывая в чертежи, сверяли, правильно ли ведется строительство. Было не ясно, зачем здесь надо строить дорогу, но раз неприятели ее строят, видимо, для них она очень нужна.
Орсия поднесла к губам палец, показывая, что здесь надо молчать. При этом она так посмотрела на меня, что я понял — обмениваться мыслями тоже пока не стоит. Ее ладошка снова скользнула в мою ладонь. Перед опасностью она старалась быть как можно ближе ко мне.
Чуть поодаль собралась большая группа фасов посреди потока. Они сооружали каменную опору. Чтобы установить ее, нужно было войти в воду. А им этого делать не хотелось. И двое в желтых плащах загоняли их туда палками. Пройти мимо них незамеченными казалось невозможным.
Мечом я показал Орсии, куда нам лучше всего направиться, чтобы обойти их. Она глянула и кивнула мне головой. Но, чтобы попасть туда, нужно было перейти на ту сторону потока. А это было опасно. Во-первых, мы были на виду. Во-вторых, нас выдавал плеск, который слышался, когда мы шли по воде. Но другого пути не было. К счастью, мы перешли поток, и нас никто не заметил.
Я не сомневался, что это проделки Орсии. Конечно же, она сделала нас невидимками. Я знал это, но все-таки шел осторожно — мало ли что? Но вот мы благополучно достигли кустов и прибрежных валунов. Я не впервые использовал такого вида укрытия. Фасы остались позади. Можно было о них забыть, однако меня не оставляло беспокойство — зачем они все это строят, думал я. Понятно было, что такое их строительство ничего хорошего не обещает.
— Подожди здесь, я пойду наверх — посмотрю, что это они задумали.
— Только осторожно. Когда мы рядом, тебя никто не видит. Но как только ты отойдешь от меня, то сразу же становишься видимым.
— Пустяки,— самоуверенно отмахнулся я.— Для меня это привычное дело.
Орсия спряталась за валун, а я, прикрепив к поясу меч, полез по скале наверх. Я почти взобрался на площадку, выступавшую над пропастью, как вдруг услышал угрожающий клич. Если бы на меня напали молча, путь мой на этом бы и кончился. А так я стремительно взобрался на выступ, прилип спиной к камню и вырвал из-за пояса меч.
Смерть налетела на меня с неба. Крылья у нее были такими сильными, что поднятый ими ветер чуть не сбросил меня вниз. Она сделала плавный круг и села прямо надо мной на вершину скалы. Клюв ее был нацелен прямо на меня. На длинной шее, казалось, не было головы, а только глаза и клюв, приготовленный для удара.
Я вскинул меч, магические знаки ярко горели на нем. Расщелина, в которой я примостился, была узкой, и я никак не мог отвести меч для удара. Я подумал, что это все. Клюв уже опускался на мою голову. Я вскинул руку — руны на мече сверкнули, как угли, и он ударил птицу. Мне казалось, что это произошло случайно. Если так — то это была счастливая случайность. Острие меча коротко полоснуло крылатую смерть. Крик, похожий на тот, который я услышал вначале, опять оглушил меня. Шея, напоминавшая извивающуюся гадюку, выпрямилась. Клюв, этот стремительный кинжал, не ведавшийпощады, был от этой змеи отсечен. Летающая смерть больше не была смертью. Она начала метаться, опускаясь над пропастью, и, в конце концов, ударилась о скалу и рухнула вниз.
Пораженный, я снова осмотрел меч. Это совершил он. Как и там, под землей, он воевал сам, отдельно от меня. Он исполнял то, что было ему предназначено. Я вскинул его вверх, защищаясь, как закрываются от удара рукой. А он сильно и точно ударил по врагу. Чья же это сила была отдана мне в таинственном склепе?
Однако шум, который поднял этот летающий хищник, не могли не услышать фасы у потока. Надо побыстрее спускаться. Но сначала я все-таки взобрался на утес, откуда было видно все, что делается вокруг.
За ущельем виднелись холмы. Повсюду валялись каменные глыбы.
Между валунами шла какая-то своя жизнь, что-то там двигалось, но туман скрывал это движение. Вдали блестела какая-то полоса. Может, река? Нет, скорее всего дорога. Но никакой башни впереди не было! Я прикинул, что как бы мы ни шли, а дорогу пересечь нам придется.
Как можно скорее спустился я вниз. Прямо под скалой меня уже ждала Орсия.
— Торопись,— схватила она мою руну.— Сейчас они будут здесь. Они, конечно, услышали крик руза, а когда найдут его убитым, сразу же догадаются, что это мог сделать только пришелец. Наша защита против них бессильна.
— Послушай, а где эта самая Черная Башня? Я подумал, двигаться дальше вслепую не стоит.
— Не знаю... Где-то здесь, поблизости. Но ты можешь спросить того, кто ответит тебе точнее.
— И кто же это?
— Та, кого ты ищешь. Обратись к ней мысленно, еe сердце открыто твоему. Ты почувствуешь, куда надо идти.
— Если наши мысли соединятся, нас могут отыскать по этим токам. Мне об этом когда-то говорила Каттея.
— А ты не думай о колдовстве. Есть ведь просто связь сердец. Ты сам рассказывал, Кемок, что вы трое соединены в одно целое в этом мире. Это вас отличает от других. Попробуй подумать о сестре, но без всяких заклинаний, а просто тоскуя по ней. Ведь, кроме колдовского умения, есть просто память о близком человеке.
— Я не знаю, как это сделать. Конечно, я мог вспоминать Катт ею, тревожиться о ней, желать встречи с ней.— Может, именно об этом и говорит Орсия?
— Не бойся. Страх не лучший попутчик. В этих краях он сразу же обернется против тебя. Не надо думать, что с близкими что-то случилось, тревожиться о них. Лучше вспоминай. Вспомни, как вы были счастливы. Вспомни, как она смеялась, кот да говорила с тобой, какой была в те дни. И еще — остерегайся наваждений.
Зло может принимать личину доброты. Безобразное может казаться прекрасным, а прекрасное безобразным.
— Ты не так давно это уже говорила.
— Если надо, я скажу это тысячу раз. Опасен острый меч, опасна пасть зверя, но куда опаснее силы, которые помещены внутри нас, в наших мыслях.
Мы шли — рука в руке. Слова Орсии были убедительны. А я все не решался последовать ее совету и вспоминать, какой была Каттея в далекие и такие счастливые времена. Так я еще никогда никого не искал. Может, это похоже на то, как я шел по каменному лесу вслед за шарфом Каттеи? Таинственная сила шарфа вскоре иссякла, но тогда он мне очень помог. Может, воспользоваться им снова.
Орсия, прочитав мои мысли, задумалась. Она потрогала шарф, которым был повязан жезл.
— Нет. Применить здесь колдовство — то же самое, что разжечь огромный костер. Со всех сторон сбегутся на его свет. Впрочем — шарф, возможно, снова приобрел силу. В него ведь был обернут жезл. А это значит, магические силы вновь вошли в него. Но сможешь ли ты справиться с ними?
Она посмотрела на меня вопросительно и спросила — казалось, этот вопрос не имеет никакого отношения к тому, о чем мы говорили:
— Ответь мне, Кемок,— спросила Орсия,— а познал ли ты хоть одну женщину?
Меня этот вопрос обескуражил, но я ответил честно.
— Конечно.
Это случилось в Эсткарпе, в горах, когда на границе было спокойно. Но так давно, что мне казалось, будто это был вовсе не я.
— Тогда ты не справишься с этими силами. Придется мне помочь тебе. Что сказал ты в каменном лесу?
Я тихонько повторил слова, произнесенные там. Орсия повторила их одними губами.
— Я не могу отходить далеко от воды. Сейчас мы найдем валун, у которого я буду ждать твоего возвращения. >1 еще раз повторю слова, сказанные тобой, и шарф покажет тебе дорогу. Только думай все время о Каттее. Тут я не могу заменить тебя, мы с ней никогда не встречались и ничем не связаны. Однако не забывай: дорогу тебе откроет сердце. Не голова, а сердце будет управлять шарфом. А вот это,— она показала на жезл,— действует только в руках у той, которая не познала мужчины. Рог единорога — так называли его наши предки. Сила его от прикосновения чужой руки исчезает.