клювы, блестящие бусинки глаз, на изогнутые когти, на которых по-прежнему виднелись алые ленты и серебряные кольца. Три настоящих сокола со свернутыми шеями.
— Зачем это сделали? — спросил Калуф.
— Снова предупреждение,— Саймон спешился и передал поводья Калуфу.— Подождите здесь. Если я не вернусь вскоре, возвращайтесь к Ингвальду и доложите о происшедшем. Не ходите за мной, мы не можем зря терять людей.
Солдаты возражали, но Саймон решительно остановил их. Осмотрев кусты, он увидел следы множества людей, сломанные ветки, вырванную, вытоптанную траву, обрывок какой-то ткани. Он приблизился к берегу: стал слышен звук прибоя, доносившийся от бухточки. Саймон дважды бывал на этой тропе, и сейчас пытался мысленно представить себе картину местности. Долина, выходившая к бухточке, была лишена всякой растительности. Утесы по обе стороны лысые. Придется все же использовать один из этих утесов, хотя это будет нелегко. 'Саймон упрямо двинулся вперед. Как когда-то из склепа Вольта, он пробирался ползком, цепляясь за любую опору. Вот он подполз на животе к краю обрыва и заглянул в бухточку. Он ожидал увидеть многое: голую полоску песка без следа чьего-то присутствия, а может, отряд Карстена или стоящий на якоре корабль. Но увидел он совсем другое. Вначале он решил, что это одна из иллюзий Эсткарпа. Затем подумал, что картина рождена каким-то воспоминанием. Но более пристальный взгляд показал, что изогнутый металлический корпус, который он видит, напоминает что-то знакомое, и в то же время отличается от всего, что он когда-нибудь видел. Так поддельный сокол отличается от настоящего сокола. Очевидно, он смотрел на морской корабль, хотя никаких надстроек или мачт не было видно. Непонятно, как движется это судно. Нос и корма были резко заострены, весь корабль по форме напоминал торпеду. На плоской поверхности корпуса виднелось отверстие, рядом с которым стояли три человека. На голове у них были птичьи шлемы, но Саймон был уверен, что это ненастоящие фальконеры. Опять вечная загадка этой цивилизации, ведь корабли салкаров парусные. Еще не пришло время механики. Этот корабль снова явился из будущего его собственного мира! Как могут существовать два таких различных уровня цивилизации? И здесь Кол-дер? Чуждое, чуждое. Саймон чувствовал, что еще немного — и он что-то поймет, до чего-то додумается.
Он забыл об осторожности. Только прочный шлем, добытый им в Карстене, спас ему жизнь. Удар оглушил Саймона. Он вдохнул запах влажных перьев, чего-то еще, полуслепой, он пытался встать, но получил еще один удар. На этот раз он увидел крыло врага. Сокол... Но подлинный или ложный? Этот вопрос он унес в сомкнувшуюся вокруг него тьму.
Тупая боль заполняла голову, разливалась по телу. Вначале Саймон неохотно приходил в сознание. Невозможно было вынести эту тупую боль. Он понял, что она не только внутри него, но и заполняет пространство вокруг него. То, на чем он лежал, равномерно вибрировало. Он заключен в черном сердце тамтама. Открыв глаза, он не увидел света, а попытавшись двинуться, обнаружил, что руки и ноги у него связаны. Ощущение того, что он заперт в гробу, стало таким сильным, что Саймон прикусил губу, чтобы не закричать. Он так отчаянно сражался с неизвестным, что, спустя какое-то мгновение обнаружил, что он не один. Справа от него кто-то время от времени слабо стонал. Слева кого-то рвало и от этого добавлялось зловоние в их душной камере. Неожиданно Саймон почувствовал странное спокойствие. Он позвал:
— Эй, кто-нибудь! Где мы?
Стон прекратился. Но человек слева не отвечал.
— Кто вы? — слабый шепот донесся справа.
— Я с гор. А вы? Это тюрьма Карстена?
— Лучше бы мы были там, человек с гор! Я бывал в подземельях Карстена. Да и в комнате допросов тоже. Но лучше быть там, чем здесь.
Саймон напряженно вспоминал последние события. Он взобрался на вершину утеса, чтобы заглянуть в бухточку. Там находился странный корабль, потом нападение птицы, которая, вероятно, вовсе не была птицей. Ответ может быть только один — он лежит в том самом корабле, на который смотрел сверху.
— Мы в руках тех, кто скупает людей для Горма? — спросил он.
— Именно так, гордый человек. Вас не было с нами, когда дьяволы Ивьяна отдали нас Колдеру. Значит, вы один из фальконеров, которых захватили позже.
— Фальконеры! Эй, люди крылатых! — Саймон возвысил голос, слыша, как эхо глухо возвращается, отражаясь от невидимых стен.— Сколько вас лежит здесь? Я, один из всадников, спрашиваю вас!
— Нас трое, всадник, хотя Фальтьяра бросили сюда без чувств, и мы не знаем, жив ли он.
— Фальтьяр! Страж южных проходов! Как его захватили? Как сюда попали вы?
— Мы узнали о бухте, куда могут приставать корабли, а вскоре прибыл вестник из Эсткарпа. Он сообщил, что нам могут доставить припасы морем, если есть где высадиться. Поэтому Повелитель Крыльев приказал нам отыскать бухту. Нас сбили соколы. Это были не наши соколы. Очнулись мы на берегу, без кольчуг и без оружия, нас втащили на корабль, подобного которому нет нигде в мире. Это говорю я, Тандис, который пять лет служил моряком у салкаров. Много портов видел я и столько кораблей, что не пересчитать за неделю, но такого нигде не было.
— Он рожден колдовством Колдера,— послышался голос справа от Саймона.— Как может человек определить время, если он заключен в бесконечной тьме? Ночь сейчас или день? А если день, то он сегодняшний или уже завтра? Я сидел в тюрьме Карса, за то, что приютил женщину и ребенка древней расы, когда прозвучал рог. Всех молодых взяли из тюрьмы и привели на остров в дельте реки. Там нас осмотрели.
— Кто осмотрел? — живо спросил Саймон. Неужели наконец кто-то видел загадочных колдеров?
— Не помню.— Голос звучал теперь еле слышно, и Саймон напрягал слух, чтобы уловить смысл.— У них какое-то колдовство, у этих людей из Горма: голова начинает кружиться, и все мысли из нее вылетают. Говорят, они демоны из окраины мира, и я верю в это.
— А вы, фальконер, видели ли вы тех, кто захватил вас?
— Да, но это мало что даст вам, всадник. Нас притащили сюда люди Карстена — оболочки без разума, сильные руки и спины для их хозяев. А хозяева одели нашу одежду, чтобы лучше одурачить наших друзей.
— Мы поймали одного такого,— сказал Саймон.— И за это надо благодарить судьбу. Сокольничьим, может, хоть что-то удастся разгадать.— Только тут Саймон подумал, а не имеют ли эти стены уши, которые слушают разговоры беспомощных пленников. Пусть слушают. Может хоть в этом случае их похитители почувствуют беспокойство. В трюме лежали десять карстенцев — все бывшие заключенные, арестованные за нарушение приказов герцога. К ним добавилось трое фальконеров, захваченных в бухте. Большинство пленников были без сознания. Если они и могли вспомнить прошлые события, то их воспоминания заканчивались тем, что они прибыли на остров или увидели бухту. Саймон продолжал расспросы, и вскоре понял, что судьбы узников герцога — схожи. Все они были предприимчивыми людьми с определенной военной подготовкой. Фальконеры постоянно жили в монастырских военных казармах. Их занятием была война. Собеседник Саймона был мелким землевладельцем из Карса. Но и он командовал отрядом милиции. Всем им было от двадцати до тридцати лет и, несмотря на грубое обращение в тюрьмах Карса, они были в неплохой физической форме. Двое принадлежали к обедневшему дворянству и получили некоторое образование. Они были братьями, их захватили солдаты Ивьяна, обвинив в том же преступлении — помощи древней расе. Никто из пленников не относился к древней расе. Все единодушно утверждали, что по всему герцогству мужчин, женщин и детей древней расы в плен не брали. Их сразу же убивали. Саймону удалось расшевелить одного из холодных дворян. Неожиданно он сообщил капитану очень важную вещь.
— Мы с Ренстоном, человеком древней расы, бежали в сторону границы. Солдаты выследили нас. Их было очень много. Троих мы убили. Остальные набросились на нас и стали связывать. Когда один из них связывал Ренстона, другой сказал, что это бесполезно, покупатели не берут людей древней расы. Тот начал убеждать, что Ренстон так же молод и силен, как и мы, и его можно продать. Но солдат герцога заявил, что старую расу можно сломать, но не согнуть, и пронзил Ренстона его собственным мечом.
— Сломать, но не согнуть,— повторил Саймон.
— Древняя раса в родстве с эсткарпцами,— добавил дворянин.— Эти дьяволы из Горма не могут справиться с нею так легко, как с другими.
— Но почему Ивьян так обрушился на них? — спросил кто-то из темноты.— Они нам не мешали. А те, кто подружился с ними, говорят, что они добрые и простые, несмотря на древние знания и странные обычаи. Неужели Ивьян действует по чьей-то указке? Может ли быть так, братья по несчастью, что присутствие древней расы среди нас мешало проникновению Горма, ставило преграду на пути зла?
Это было близко и собственным мыслям Саймона. Саймон продолжал бы разговор, но услышал шипение. Он знал, что это могло быть. Когда-то это уже с ним случалось. Появилась новая опасность, а когда Саймон ее обнаружил, было уже слишком поздно: в трюм пускали газ. Люди кашляли, пытались вдохнуть побольше воздуха и затихали. Только одна мысль держалась в голове Саймона: враг не пошел бы на все это, если бы хотел только убить их. Поэтому Саймон один среди всех не сопротивлялся газу, он медленно вдыхал, вспоминая кресло дантиста в своем мире.
...Бормотание ...бормотание ...бормотание... Слова, которые не были словами, только путаницей звуков. Они произносились высоким голосом и содержали в себе непреодолимый приказ.
Саймон не шевелился. Возвращалось сознание, инстинкт самосохранения удерживал его в неподвижности. Бормотание... бормотание... бормотание... Боль в голове стала еще тупее. Саймон был уверен, что он уже не на корабле. То, на чем он лежит, не дрожит, не движется... Он раздет, а в помещении холодно. Тот, что говорил, отошел, бормотание осталось без ответа. Но Саймон продолжал лежать неподвижно. Он дважды досчитал до ста и не услыхал за это время ни звука. Саймон приоткрыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. Мало-помалу поле его зрения, хотя и ограниченное, прояс