Саймон хрипло вздохнул, едва подавив вырвавшийся было крик. Ибо то, что он увидел в этих тускнеющих глазах, было поистине страшно. В них были ненависть и боль. И что-то еще, совершенно отличимое от ненависти и боли — и это нечто было несравнимо ни с какими человеческими эмоциями.
— Колдер! — громко сказал Саймон.
Это был на самом деле Колдер, зловещая угроза на лице умирающего человека. И все же Фальк не был одним из тех «одержимых», которых Колдер использовал в своих битвах, похищая у них душу, заставляя принимать в свое тело некую невидимую силу, от которой бежало прочь все человеческое. Нет, Саймону приходилось видеть таких одержимых.
А здесь было что-то совсем иное. Ибо личность Фалька не была уничтожена — ведь боль и ненависть становились в глазах Фалька все сильнее, а то, что было Колдером, постепенно исчезало.
— Фальк! — Корис прыгнул на крышу и подошел к Саймону, влача за собой веревку.— Это я, Корис!
Фальк с трудом скривил рот.
— Я умираю... но и ты умрешь... болотный червь!
— Как и все люди,— пожал плечами Корис.
Саймон наклонился к Фальку.
— И как те, кто не являются людьми!
Он не был уверен, что то, что осталось от Колдера, поняло его слова. Губы Фалька снова зашевелились, на них выступила кровь. Он попытался было приподнять голову, но она упала, и на сей раз глаза его остекленели.
Саймон посмотрел на Кориса.
— Он был колдером! — спокойно сказал он.
— Но ведь он не был одержимым?
— Нет, и все же он был колдером.
— Ты уверен в этом?
— Как и в том, что я — это я. Он оставался Фальком и в то же время был колдером.
— С чем же в таком случае мы встретились? — Корис был ошеломлен тем, что увидел. Он ужаснулся своей догадке. Значит, у них есть и другие слуги, кроме «одержимых»...
— Именно так,— мрачно ответил Саймон.— Я считаю, что Охранительницы должны немедленно узнать об этом, и притом как можно скорее!
— Но ведь Колдер не может воспользоваться телом потомка Древней Расы,— заметил корис.
— Будем и дальше надеяться на это. Но Колдер был здесь, значит, может находиться и в любом другом месте. Пленники...
— Их совсем немного,— пожал плечами Корис.— Человек десять — двадцать. Главным образом простые воины. Зачем понадобилось бы Колдеру воспользоваться кем-то из них? Фальк — другое дело. Он мог быть крупной фигурой в их игре. Впрочем, посмотри на них сам, может быть, ты увидишь то, чего мы не заметили...
Солнце заливало стол ярким светом. Саймон отчаянно боролся с желанием уснуть и черпал силы во все растущем глухом раздражении. Он хорошо знал эту седовласую женщину в черном платье, волосы у нее были гладко зачесаны над резкими чертами лица и на груди переливался дымчатый драгоценный камень — символ ее ремесла и грозное оружие власти, руки были сложены на коленях. Да, Саймон хорошо знал ее, хотя и не мог назвать по имени, ибо имена колдуний Эсткарпа никому не были известны и никогда не произносились вслух. Это была величайшая тайна каждой из них, которую нельзя было отдать в руки толпы, чтобы ею не завладели враги.
— Значит, это твое последнее слово? — он не пытался смягчить резкость тона, задавая этот вопрос.
Она не улыбнулась, только тень промелькнула в спокойных глазах.
— Не мое слово, Хранитель Границ, и не наше слово. Это закон, по которому мы живем. Джелит... — Саймону показалось, что в тоне ее звучит неодобрение.— Джелит сама сделала свой выбор. Возврата нет.
— Но если ее колдовская сила осталась с ней, что тогда? Ведь ты же не можешь оспаривать это?
Она пожала плечами, но Саймон понял, что его речь и гнев нисколько не тронули ее.
— Если обладаешь какой-то вещью, пользуешься ею и, притом, долго, то ее тень будет некоторое время оставаться с тобой, даже если этой вещи больше нет. Конечно, ей еще доступно то, что остается лишь бледной тенью ее прежних возможностей. Но она не должна требовать обратно камень и стать снова одной из нас. Я надеюсь, Хранитель Границ, что ты вызвал сюда колдунью не для того, чтобы обсуждать этот вопрос и возражать против такого решения — ведь оно тебя совершенно не касается.
Снова барьер между колдуньями и простыми смертными. Саймон постарался обуздать свой гнев, ибо сейчас не время бороться за дело Джелит. Нужно думать только об осуществлении задуманного плана.
Он коротко объяснил, что нужно сделать. Колдунья кивнула.
— Изменить облик? Кого из вас?
— Мой, Ингвальда, Кориса и десяти человек из отряда пограничников.
— Я должна видеть тех, чьи облики вы хотите принять.— Она поднялась со стула.— Покажите мне их.
— Их тела...
Она не изменилась в лице при этом сообщении, а спокойно стояла, ожидая, чтобы ей указали дорогу. Они положили тела в дальнем углу зала — десять воинов из числа убитых в последней схватке, и среди них, судя по знакам на мундире, один офицер со шрамами и с перебитым носом. Фальк лежал немного поодаль.
Колдунья постояла немного возле каждого тела, пристально вглядываясь в черты лица каждого. Многие ее сестры по ремеслу могли совершить частичное превращение, но только она одна обладала силой производить превращение одного человека в другого до самых мельчайших подробностей.
Подойдя к Фальку, она остановилась, наклонилась над ним и долго рассматривала его лицо. Наконец, она повернулась к Саймону.
— Ты совершенно прав, лорд. В этом человеке было нечто большее, чем его собственные разум, душа и мысли. Колдер... — это последнее слово она произнесла хриплым шепотом.— Зная об этом, ты все же пытаешься занять его место?
— Наш план зависит от появления Фалька в Карсе,— сказал Саймон.— И я не колдер...
— Что с легкостью установит первый же колдер,— предупредила она.
— Мне придется рискнуть.
— Пусть будет так. Приведи сюда тех, кто должен пройти превращение. Сначала семь человек, потом еще троих. Отошли остальных из зала, никто не должен мешать мне.
Он кивнул. Ему приходилось и раньше подвергаться превращению, но это делалось наспех, ненадолго, только чтобы скрыться из Карса. Теперь же он должен стать Фальком, и это совсем другое дело.
Пока Саймон собирал своих добровольцев, колдунья занялась приготовлениями. Нарисовав на пату две пятиконечные звезды, которые частично накладывались одна на другую, она поместила в центре каждой звезды небольшую жаровню, извлеченную из ящика, который несли вслед за ней прислужницы, сопровождавшие ее. Затем она стала отмерять и взвешивать различные снадобья из множества колбочек и пиал, а потом смешала их в две кучи на специальных квадратиках тонкого шелка, затканных причудливыми узорами.
Они не могли воспользоваться одеждой убитых, слишком она была окровавленной, но в комодах, стоявших в зале, нашлось все необходимое. К тому же в их распоряжении находились пояса и оружие погибших.
Колдунья бросила свернутые квадратики шелка со снадобьями в жаровни и начала нараспев говорить заклинания. От жаровен поднялся густой дым, который скрыл стоявших в зале обнаженных мужчин — каждый из них находился на одном из лучей нарисованных на полу звезд. Теперь тем, кто стоял за пеленой тумана, трудно было поверить, что существует мир за пределами этого сизого дыма, окутывающего их все плотнее и плотнее. Слова заклинаний медленно и гулко отдавались в их ушах, все вокруг качалось и плыло в тумане.
Туман рассеялся так же медленно, как и возник, в воздухе повис приятный аромат. Саймон ощутил, что постепенно возвращается в реальный мир. Ему стало холодно, он бросил взгляд вниз и увидел незнакомое тело, начинающее полнеть, с курчавыми рыжими волосами, пушком, покрывавшими бледную кожу. Он стал Фальком.
Корис, или, по крайней мере, человек, который сошел с того луча звезды, где до этого стоял Корис, был немного ниже (они постарались подобрать прототипов более или менее похожих на себя), но зато у него отсутствовали непомерно широкие плечи сенешаля и длинные болтающиеся руки. Старый шрам вздернул его губу на манер волчьего оскала. Ингвальд утратил свою молодость, в его волосах пробивалась седина, морщинистое лицо носило печать долгой и беспутной разбойничьей жизни.
Они подобрали себе одежду, надели кольца, цепочки, разобрали оружие погибших.
— Лорд! — окликнул Саймона один из его людей.— Позади тебя лежит что-то. Предмет выпал из-за пояса Фалька.
Это был странной формы кусочек металла: не серебро, не золото, он отливал зеленоватым светом и по виду напоминал сложно завязанный узел, состоявший из множества хитросплетений. Саймон нашел на поясе Фалька крючок, на который, видимо, раньше был прикреплен этот странный предмет, и водворил его на место. Нельзя было упускать даже такую мелочь в обличьи Фалька.
Колдунья оглядела Саймона критическим взглядом, как художник свое творение.
— Желаю удачи, Хранитель Границ,— сказала она.— Сила колдовства будет с тобой в полной мере.
— Благодарим тебя за добрые пожелания, леди,— сказал Саймон.— Мне кажется, нам очень потребуется помощь этой силы.
— Прилив кончается, Саймон,— крикнул Корис, уже стоя в в дверях,— нам пора отплывать.
— Сигнальные флаги! — Один из людей, стоявших на носу судна, входившего в воды золотистой реки на рассвете ясного утра, кивнул на полоскавшиеся на ветру радужные полосы, укрепленные на первой верфи Карса.
Другой мужчина, одетый в богато разукрашенный плащ, склонил голову и положил руку на рукоять кинжала.
— Похоже, нас тут давно ждут. Флаги для нас?
— Как и положено для тех, за кого мы себя выдаем,— улыбнулся первый.— Теперь остается только выяснить, собирается ли Ивьян приветствовать своего тестя лаской или мечом. Мы идем прямо в пасть к змею, и она может захлопнуться прежде, чем прибудет подкрепление.
Третий из стоявших на носу тихонько рассмеялся.
— Любой змей, Ингвальд, который вздумает сомкнуть челюсти, чтобы проглотить нас, наткнется на несколько фунтов хорошо отточенной стали! К тому же от наемников ему тоже хорошего ждать не приходится — они всегда становятся на сторону того, кто им лучше заплатит. Сначала нам надо разделаться с Ивьяном, а тогда уж Карс будет наш!