Саймону-Фальку не понравилась самонадеянность Кориса. Он отнюдь не умалял его достоинств военного руководителя, но ему было не по душе лихорадочное возбуждение, в котором находился сенешаль на всем пути к Карсу. Команда их состояла из салкаров, которые на этот раз в качестве торговцев совершали переход и отлично знали все течения и излучины реки.
Тем временем основные силы Эсткарпа заканчивали пеший переход, готовясь атаковать Карс, как только поступит сигнал...
Саймон-Фальк бросил взгляд на большую плетеную сетку корзину, покрытую легким покрывалом. Это был вклад сокольничьих в экспедицию. В клетке находился один из соколов, но не из тех черно-белых, служивших воинственным горцам разведчиками и товарищами в сражениях. Это была птица, в которой нелегко было признать союзника Эсткарпа.
Она была крупнее, чем те соколы, которые обычно сидели на луках седел сокольничьнх-фальконеров. У нее было сизо-серое оперение, переходившее в белое на голове и у хвоста. Сокольничьи, плававшие на судах салкаров, отыскали где-то за морями пять тысяч таких птиц и уже из них вывели целую породу новых соколов. Они были тяжелее, чем их собратья, и поэтому не могли служить в качестве боевых соколов, зато у них был сильнее развит инстинкт родного гнезда, что делало их отличными посланцами-вестниками. Важно было и то, что они умели постоять за себя в воздухе.
Для плана Саймона-Фалька такая птица была незаменима. Ведь он не мог взять с собой обычного сокола, известного союзника Эсткарпа. А эта новая разновидность была на редкость красива и вполне могла сойти за подарок, если учесть, что птица умела охотиться.
Итак, десять человек, птица — и целый город против них. На первый взгляд, их экспедиция была безумной компанией. Но ведь когда-то их было только четверо против этих стен, и они выстояли и спасли не только свои жизни, но и многих других. Четверо! Рука Саймона скользнула по поясу Фалька. А теперь их трое — он сам и Корис — и где-то упрятанная в гуще этого города Лойз. А четвертая? Но нет, о ней сейчас не надо думать. И все же почему она не вернулась, почему допустила, чтобы он случайно узнал от колдуньи, прибывшей в Верлейн, что ее миссия не удалась? Где она теперь? Переживет ли эту обиду? Ведь она сама согласилась уплатить такую цену за их брак, она сама пришла к нему! Почему же...
— Нас встречают, милорд! — окликнул Саймона Ингвальд.
Группа воинов со знаками отличия Ивьяна и в самом деле ожидала их на пристани. Саймон невольно сомкнул пальцы вокруг рукояти самострела, но плащ, к счастью, это движение скрыл. Однако, повинуясь отрывистому лаю офицера, стоявшие на пристани сложили руки ладонь к ладони и высоко подняли их вверх — это было дружественное приветствие. Карс говорил им: «Добро пожаловать!»
У ворот крепости их ожидала такая же группа воинов, которые приветствовали их таким же жестом. Насколько они могли судить, проходя по улицам, все в Карсе шло как обычно, не было никаких видимых признаков беспокойства.
Однако когда их с подобающей церемонностью придворного этикета проводили в отведенные им покои, Саймон сделал знак Ингвальду и Корису отойти с ним к окну.
— Почему нас всех собрали в одном месте? — спросил он, обращаясь к ним.
— Чтобы легче было обезопасить нас,— сказал Ингвальд.— По-видимому, их нисколько не волнует, что мы можем об этом догадаться. И, потом, где Ивьян или хотя бы его главнокомандующий? Нас ведь встречал младший офицер и не больше того. Быть может, они и встретили нас, как гостей, но не слишком-то вежливо и любезно.
— И в этом кроется не только оскорбление Фальку,— Саймон снял шлем погибшего, и легкий ветерок, пробившийся в окошко, разбросал буйные рыжие пряди, украшавшие голову Саймона с момента перевоплощения.— Собрать нас всех вместе. Ивьян не питает уже такого почтения к Фальку. Но здесь кроется что-то еще...
Он закрыл глаза, чтобы дать возможность таинственному шестому чувству или предчувствию, которое становилось все сильнее с тех пор, как он сделал первый шаг по земле вражеской территории, сообщить ему, в чем тут де-то.
— Сообщение? Ты получил сообщение? — нетерпеливо спросил Корис.
Саймон открыл глаза. Нет, это было не сообщение, ничего похожего на ту горячую волну, которая когда-то охватила его тут, в Карсе, и заставила, словно в трансе, идти вперед, вперед — туда, где находились тогда Джелит и Лойз. На этот раз у него возникло какое-то странное ощущение, что-то вроде предчувствия, которое возникает, когда собираешься сделать непоправимый шаг. И это предчувствие было не совсем связано с ним лично. Словно бы он собирался совершить какой-то поступок, последствия которого не понимал.
— Нет, не сообщение,— ответил он.— Что-то здесь должно произойти...
Корис поднял свой топор — он никогда не выпускал дар Вольта из своих рук. Только теперь, в Карсе, топор замаскировали фольгой и разукрасили в цвета Фалька.
— Топор шевелится,— сказал Корис.— Вольт ведет нас вперед! — Он понизил голос до шепота.— Мы сейчас в центральном блоке.— Саймон понял, что Корису какая-то тайная сила рисует план крепости.— Личные покои Ивьяна находятся в северной башне. В верхних коридорах, наверное, не больше двух часовых в дальнем конце.— Он двинулся к двери.
— Ну, так как? — Ингвальд посмотрел на Саймона.— Будем ждать или начнем?
Они должны были выждать некоторое время по плану, но тревожное ощущение у Саймона становилось все сильнее...
— Уолдис! — Один из мужчин в форме Верлейна быстро поднял голову.— Мы забыли на судне мешок с птичьим кормом. Пошли за ним сейчас же, он нам очень нужен.
Саймон отдернул покрывало с клетки птицы. На него смотрели темные глаза, в которых светился разум, пусть не человеческий, но все же разум. Гатова птицы была повернута к двери, она словно прислушивалась к чему-то, чего не было слитно человеческому уху. Потом кривой клюв раскрылся, и птица издала пронзительный крик, крик тревоги. В тот же миг Саймон ощутил толчок: опасность была вокруг них!
Корис уставился на дар Вольта. Тонкая фольга не могла скрыть мерцания лезвия, оно словно горело огнем, и это было не отражение солнечного света, а пламя, вспыхнувшее внутри самого топора. Столь же внезапно этот свет погас.
Белые перья птицы растопырились, и она крикнула во второй раз. Саймон открыл дверцу клетки, подставил руку, и птица очутилась на этом живом мостике. Она была тяжелой, но вес ее подействовал успокаивающе на Саймона. Тяжело взмахнув крыльями, птица перелетела на спинку стула.
Один из пограничников распахнул дверь. Вошел Уолдис. Он тяжело дышал, в руке у него было обнаженное оружие с обагренным кровью лезвием.
— Они все сошли с ума! — крикнул он.— Они гоняются друг за другом по всем залам и кромсают друг друга!
Это не могли быть силы Эсткарпа, ведь сигнал еще не подан! Неужели случилось непоправимое ? Ингвальд схватил юношу за плечо.
— Кто гоняется? Кто кромсает? — спросил он хрипло.
— Не знаю. У них у всех знаки люден герцога: он, мол, со своей супругой...
— Я думаю, пора начинать,— сказал Корис прерывисто. Дыхание со свистом вырывалось из его груди.
— Отвори окно,— приказал Саймон ближайшему к нему пограничнику.
Сейчас лучше всего воспользоваться начавшейся внутри крепости суматохой, хотя Саймон и не знал ее причины. Он сделал знак соколу, и тот вылетел в окно, держа курс к тем, кто ожидал его появления. Тогда Саймон повернулся к двери и бросился вслед за Корисом.
В конце площадки лежал лицом вверх убитый — судя по одежде, он принадлежал к числу высших чиновников двора. На лице его застыло удивление, словно он не ожидал, что ему нанесут смертельный удар. Но не это привлекло внимание Саймона — в глаза ему бросился широкий пояс, перехватывающий талию убитого. На нем было три розетки с красным драгоценным камнем посредине. Там же, где положено было быть по орнаменту четвертой розетке, Саймон увидел совсем другое изображение — сложный узел из перекрученных и переплетенных линий, точно такой же, что висел на поясе Фалька, надетом сейчас на самом Саймоне. Это новомодное украшение или...
Корис несся по лестнице, ведущей на другой этаж, где находились покои Ивьяна, туда, где была Лойз, если, конечно, им повезет. Сейчас некогда было раздумывать о поясах и орнаментах.
Теперь им ясно слышались звуки боя, бряцания оружия. Саймон и Корис одновременно бросились к перилам лестницы и поглядели в ту сторону, откуда доносились крики и отчаянный грохот. В дальнем конце площадки несколько человек пытались высадить крепко запертую дверь, остальные стояли с оружием наготове.
— Я-а-а-а! — Корис гигантским прыжком покрыл разделявшее их расстояние; двое из карстенцев услышали его крик и повернулись навстречу ему. Саймон выстрелил, и оба врага упали, пораженные его стрелами. Саймон был не очень хорош в бою на мечах, но в меткости стрельбы из самострела ему не было равных ни среди пограничников, ни среди воинов Эсткарпа.
Я-а-а-а! — Корис перепрыгнул через эти трупы и обрушился всей тяжестью тела на дверь. Топор Вольта сверкнул в воздухе дверь затрещала и распахнулась. Пограничники рванулись вслед за Корисом, сметая на пути оставшихся врагов.
Корис был уже на середине зала, рванул занавес, за которым открывался проход. Наверх вела узкая лестница. Корис действовал так уверенно, что Саймон без слов последовал за ним. Еще один зал. На полу виднелось желтое пятно, Корис поддел его топором, это оказался мужской дорожный плащ. Отшвырнув его в сторону, Корис с разбега остановился еще перед одной закрытой дверью.
Она не была заперта, поэтому распахнулась настежь при легком толчке. Они очутились в спальне, где стояла кровать без полога. Покрывало на кровати было разодрано в клочья, обрывки его валялись на полу. Ничком на кровати лежал человек, кулаки его судорожно сжимали остатки покрывала. Ноги его едва заметно дернулись, словно он пытался подняться. Корис подошел к кровати, тронул человека за плечо и перевернул его на спину.
Саймон никогда не видел Ивьяна из Карстена, но сейчас он безошибочно узнал этот твердый подбородок, песочного цвета кустистые брови, нависшие над орлиным носом. Жизнь еще теплилась в могучем теле бывшего наемника, который огнем и мечом завоевал свое герцогство.