— Да, ни один мужчина не прельстился бы твоим лицом, Лойз из Верлейна.— Он рассмеялся.— Только государственные соображения могут заставить мужчину сделать то, от чего у него начинаются спазмы в желудке. Потому я и женился на тебе, а теперь вот ложусь с тобой в постель, леди из Верлейна...
Он не набросился на нее, как она опасалась, а медленно подходил к ней, шаг за шагом. И Лойз, которая все теснее прижималась к шершавому камню стен, прочла то, что было написано в его глазах. Охота и победа — неизбежная победа — вот что принесет ему наслаждение. Она поняла, что он продлит это удовольствие, упиваясь ее страхом, отчаянием и ужасом. Охота будет продолжаться, пока ему не надоест, потом все произойдет на его условиях и когда ему вздумается.
Что же, она постарается доставить ему удовольствие. С легкостью, которой она научилась у пограничников, Лойз сделала отчаянный прыжок — но не к запертой двери, как мог ожидать Ивьян. Она упала плашмя на кровать, и прыжок ее был таким внезапным, что Ивьян не успел поймать ее. Лойз тут же вскочила на ноги, подпрыгнула — пружины матраца послужили ей трамплином — и, ухватившись руками за столбики, на которых должен был висеть полог герцогской кровати, в мгновенье ока очутилась на самом верху шеста, торчавшего в изножье. Теперь Ивьян не мог ее достать, стоя на полу. Он молча уставился на нее, на лице его не было больше улыбки, глаза злобно сощурились.
Лойз сомневалась, что он решится взобраться вслед за ней на шест — ведь он весит вдвое больше, а шест и так раскачивался и трещал, рассеивая клубы пыли. Долгая минута потребовалась Ивьяну, чтобы осознать это. Его руки ухватились за шест, он принялся его отчаянно трясти. Скрипело дерево, клубилась пыль в воздухе, дыхание со свистом вырывалось из груди Ивьяна. Спокойная жизнь размягчила его мышцы, но он все еще оставался могучим борцом, который победил не одного противника в кулачном бою.
Постепенно шест расшатывался. Ивьян стал вытаскивать его из гнезда. Лойз впилась в верхушку шеста побелевшими пальцами. Наконец, шест рухнул, сбив Ивьяна с ног, так что он упал на спину. Лойз свалилась на пол, больно ударившись плечом о столбик кровати. Кошачьим прыжком Ивьян вскочил на ноги и теперь глядел на нее, распростертую на полу, и презрительная ухмылка снова расползлась по его лицу.
Но у Лойз в руках уже был подарок Алдис и, превозмогая отчаянную боль в плече, она изо всех сил полоснула тянувшуюся к ней лапищу. Ивьян взревел и, выбросив ногу, выбил кинжал из ее рук. Но пола его халата зацепилась за обломок шеста, свисающий с кровати, и на какую-то долю секунды он замешкался, прежде чем снова кинулся на Лойз. Этой секунды было достаточно, чтобы девушка отпрыгнула за кровать.
Ивьян рванул полу халата, глаза его побелели от бешенства, на губах показалась пена... Лойз держала теперь кинжал на уровне груди острием вперед. На ней был костюм для верховой езды, в котором она была подвижна и легка, словно мальчишка. И все же ее противником был огромный мужчина, опытный воин, для которого не существовало тайн в любом сражении.
Сорвав с постели разодранную простыню, он скрутил ее жгутом и этим хлыстом изо всей силы ударил Лойз. Она отступила на несколько шагов, но не выпустила кинжала. И снова Ивьян яростно хлестнул ее. Он бросился вперед, широко разведя руки в стороны, намереваясь таким образом схватить ее.
На этот раз ее спас стол: она ухитрилась скользнуть мимо его края, а Ивьян налетел на массивное сооружение всей своей тяжестью, запутавшись в широких полах своего же собственного халата.
С проклятиями он собирался отшвырнуть в сторону стол, как вдруг замер: глаза его широко раскрылись и он уставился на что-то за спиной Лойз.
— Неужели он настолько глуп, что думает меня купить столь древним трюком,— презрительно подумала Лойз и приготовилась отразить натиск Ивьяна, собравшись с последними силами. Но вдруг кто-то железной хваткой стиснул ее руку, отшвырнув в сторону. Лойз обдало сильным запахом мускуса, шелковое платье коснулось ее тела. Чья-то белая рука вырвала кинжал из руки Лойз, словно в ней вовсе не было силы.
— Значит, у тебя не хватило мужества убить,— раздался голос Алдис.— Что ж, дай возможность сделать это тому, у кого есть такое мужество!
Ивьян сначала удивился, затем его лицо залила краска гнева. Он оторвался от стола и сделал было шаг вперед. И тут же остановился, словно наткнулся на что-то, а потом снова медленно двинулся прямо на Лойз, хотя в груди у него уже торчал кинжал, а по халату медленно расползалось красное пятно. Отчаянным усилием Лойз оттолкнула его, и он пошатнулся, а затем рухнул на кровать, цепляясь за покрывало.
— Зачем? Зачем? — только это слово и могла выдавить из себя Лойз, в то время как Алдис, подойдя к кровати, склонилась над Ивьяном, пристально вглядываясь в него, словно желая, чтобы он продолжал сопротивляться.
Затем Алдис выпрямилась и подошла к двери. Она не обращала внимания на Лойз, молча прислушиваясь, потом быстро отошла от порога и снова схватила Лойз за запястье, но на этот раз не для того, чтобы обезоружить, а чтобы увлечь за собой.
— Идем!
— Зачем? — Лойз попыталась освободиться.
— Дура! — Алдис приблизила свое лицо к лицу Лойз.— Неужели ты не слышишь, что снизу сюда ломятся телохранители Ивьяна. Ты хочешь, чтобы они нашли тебя здесь с ним вместе?
Теперь и Лойз различила доносившийся снизу странный грохот. Она была потрясена: Алдис метнула кинжал, который поразил герцога в самое сердце, а охрана Ивьяна ломится в его покои. Почему? Почему? Зачем? Она ничего не могла понять и поэтому не сопротивлялась больше Алдис, тянувшей ее к двери. Было видно, что Алдис сама чего-то боится, что им нужно торопиться, и вся эта неразбериха вызвала в душе Лойз еще больший ужас и смятение.
Они очутились в небольшой зале, шум же снизу стал еще громче. Алдис подтащила ее к окну — этот зал шел по фасаду крепости. Окна выходили на балкон. Они выскочили на него. Здесь на соседнюю крышу была перекинута узкая балка Алдис подтолкнула Лойз к перилам балкона.
— Иди! — коротко приказала она.
— Я не могу! — воскликнула Лойз.
Балка висела над пустотой и казалась такой узенькой, что при одном взгляде на нее у Лойз закружилась голова.
Алдис с минуту смотрела на нее, потом поднесла руку к броши, сверкавшей у нее на груди. Сжав в кулаке эту брошь, она снова приказала:
— Поднимайся и иди туда!
На этот раз Лойз, словно Алдис при помощи свой броши подчинила ее волю своей, послушно последовала приказу. Она больше не владела своим телом, как это было тогда, когда за ней явилась Бертера. Словно со стороны, наблюдала Лойз за тем, как ее тело шагнуло на балку и перешло над пропастью на другой балкон. Там Лойз подождала, пока Алдис сделает то же самое. Карстенианка столкнула хрупкий мостик вниз, балка раскололась на куски, и никто не мог теперь преследовать беглянок.
Алдис больше не прикасалась к Лойз, так как в этом не было нужды. Лойз не могла сбросить с себя узы, приковавшие ее к Алдис. Они прошли с балкона в комнату, оттуда — в другую, побольше. Почти сразу же они наткнулись на раненого воина, который полз на четвереньках и оставлял за собой кровавый след. Раненый их не заметил. Также незамеченными проскользнули они и мимо других раненых и даже сражающихся воинов: никто не обратил на них внимания. Что здесь происходило? Кто сражался? Эсткарп? Корис и Саймон? Может быть, это они явились за ней? Но все, кто сражался друг с другом, носили знаки Карстена, словно его вооруженные силы вступили в гражданскую войну.
Они прошли мимо огромных кухонь, покинутых поварами, хотя на вертелах шипело мясо, в котлах перекипал бульон, от сковородок шел удушливый чад подгоревших кушаний. Они вышли в сад, где деревья ломились под тяжестью фруктов. Алдис подобрала подол своих пышных юбок, чтобы они не мешали ей бежать. Один раз она остановилась, потому что ветка дерева вцепилась в ее драгоценную сетку, прикрывавшую волосы. Она сломала ветку, и обломок остался торчать в ее прическе. Лойз была уверена, что у Алдис есть цель, но не могла понять, какая именно, до тех пор, пока они не очутились у крохотной речушки. На легких волнах покачивался маленький челн.
— Влезай туда и ложись! — указала Алдис на него.
Лойз оставалось только подчиниться, и вода тотчас же насквозь промочила ее бриджи. Алдис тоже забралась в лодку, которая сразу же накренилась под тяжестью двух женщин, и устроилась рядом с Лойз. Несколько мгновений спустя Лойз ощутила, что челнок движется по течению, унося их вперед, вероятно, в большую реку, разделявшую герцогство на две части.
Лойз лежала ничком, задыхаясь от запаха тины и стоячей воды, ей нестерпимо хотелось поднять голову и вдохнуть свежего воздуха, но она по-прежнему повиновалась приказу Алдис. Куда все-таки направлялась она? Лойз почувствовала, что Алдис накинула на них сплетенную из травы циновку. Дышать стало еще труднее. Лойз отчаянно стиснула зубы, задыхаясь от сознания собственной беспомощности. Когда она бежала за Бертерой, состояние ее было гораздо лучше. Она принимала все происходящее, как само собой разумеющееся, она ничего не страшилась и сама не понимала, что делает. Но на этот раз она отчетливо сознавала, что находится под действием какой-то силы, которая принуждает ее поступать именно так, как того желает Алдис. Но зачем, по какой причине произошло все то, что случилось с ней?
— Зачем? — раздался у нее над ухом тихий голос Алдис.— Неужели ты еще не догадалась, моя госпожа? Ведь ты же теперь герцогиня, и весь этот город, вся страна — в твоей власти! Понимаешь ли ты, что это значит, мое маленькое ничтожество ниоткуда?
Лойз изо всех сил пыталась понять, в чем тут дело, но так и не сумела.
Раздался звук рожка. Алдис, сбросив циновку, села в лодке. Свежий речной ветерок пахнул им в лицо. Прямо перед ними возвышался нос какого-то судна, и Алдис уже тянулась к веревке, спущенной с судна для них.
Саймон сидел у стрельчатого окна спиной ко всем находившимся в комнате, но отчетливо слышал все: рысьи шаги Кориса, рапорты воинов и короткие приказания, приход и уход офицеров. Они по-прежнему были в самом сердце Карса, что являлось величайшей глупостью. Но убедить в этом Кориса было невозможно. Корис пребывал в таком состоянии, что мог бы сейчас разнести цитадель по кирпичику, если бы это приблизило его к цели, к которой он столь отчаянно стремился.