— Лорд! — Саймон обернулся на зов капитана-салкара.— У меня тут есть один матрос, который кое-что знает. Возможно, его история представляет для вас интерес?
Он подтолкнул вперед мужчину в грубой запятнанной матросской робе, который быстро преклонил колени в присутствии победителей Ивьяна.
— Ну? — спросил Саймон.
— Вот как было дело, лорд. Эта самая шхуна... она стояла в доке дня два, может, больше, но команда вела себя странно, никто не сходил на берег. И груз они тоже не разгружали, да и по осадке не было видно, чтобы она была груженая. Ну, вот мы и стали приглядываться к этой посудине, уж больно странным нам все это показалось — моему приятелю и мне. Но мы так ничего и не заметили, ничегошеньки. Только когда в городе началась драка, только тогда они оживились. Матросы взялись за весла и стали грести. Ну, также поступили и другие суда, так что мы не удивились. Только рстальные-то суда так и отплыли, а вот эта посудина...
— Не отплыла! — Саймон не знал, зачем ему выслушивать этот рассказ, но вполне доверяя опыту капитана, решил терпеть до конца.
— Они только поднялись вверх по течению реки,— матрос кивнул на устье реки, почтительно не отрывая глаз от досок палубы.— Там они поставили свои весла и стали чего-то ждать. И тут появился этот челнок — он просто плыл вниз по течению, словно оторвался где-то на реке от привязи. Вот тогда они снова заработали веслами и стали спускаться вниз по течению. А челнок куда-то исчез.
— Они кого-то подобрали с челнока,— довольно уверенно сказал Ингвальд.
— По-видимому так,— согласился Саймон.— Но кого именно? Кого-то из своих офицеров?
— Этот самый челнок,— вмешался в разговор капитан-салкар.— Ты никого не заметил в нем?
— Вот в этом-то вся и штука, сэр,— проговорил матрос.— Там никого не было. У нас, конечно, нет подзорной трубы, да и без нее мы ясно, разглядели, что там валялась только тростниковая циновка... и все. Никто там не греб и вообще никого не было. Если же там кто-то был, то лежал на дне челна, под этой самой циновкой.
— Быть может, какой-то раненый человек? — вслух подумал Ингвальд.
— Или кто-то прятался. Значит, судно шло потом вниз по течению, к берегу?
— Да, сэр. Пошло оно тоже как-то странно, сэр. Вообще-то там сидели ребята на веслах, да только они словно притворялись и не гребли по-настоящему. Словно бы под килем у них такое сильное течение, что оно само их несет, и грести по правде не требуется. Вообще-то там и на самом деле есть течение, но совсем не такое сильное. Обязательно надо налегать изо всех сил на весла, если нет попутного ветра и хочешь идти быстро. А именно так и было — безветренно. Но они шли очень быстро.
Капитан бросил на Саймбна взгляд.
— Мне неизвестны другие способы движения по реке, кроме попутного ветра и весел. Может, есть корабли, которые двигаются иначе, но мне никогда не доводилось видеть такие суда — ни мне, ни моим собратьям. Нам известны ветер и весла, а все остальное — колдовство.
— Но только не такое, что известно Эсткарпу,— ответил Саймон.— Капитан, подайте сигнал судну сенешаля. Затем пер .-правьте меня туда вместе с этим человеком.
— Ну, капитан Осберик,— обратился Корис к командующему флотом, вновь выслушав историю, рассказанную моряком.— Как, по-твоему, все это почерпнуто из бочонка с вином, или это правда?
— Нам неизвестны такие суда, что описывает этот человек, но я верю, что он его видел. Ведь существуют же суда, принадлежащие те* нам.
— Это была подводная лодка? — спросил Саймон.
— По-видимому, нет, раз они скопировали внешний вид наших судов. Во всяком случае, они сделали все, чтобы их не опознали, эти колдеры! И если бы на берегу не поднялась суматоха и не появились наши люди, они бы себя ничем не выдали. Только когда им стала грозить опасность, они решили пренебречь безопасностью и выдали себя, чтобы иметь преимущество во времени.
— Вниз по реке к морю, а потом в Айль,— Корис подбросил в руке топор Вольта.
Саймон уже принял решение.
— Осберик, приготовь нам самый быстроходный корабль, посади на весла, если потребуется, наших людей. Мы отплываем.
Если только это судно и в самом деле плывет туда, куда они думают, то оно их здорово опередило. К вечеру, когда поднявшийся ветер наполнил паруса, Осберик дал сигнал к отплытию. Шхуна помчалась под ветром вперед с такой скоростью, что не было нужды налегать на весла. Позади на берег высадились те, кто участвовал в налете на Карс: они отправлялись к границе. Только судно Осберика и еще два других, выбранных для сопровождения, продолжали свой путь по реке.
Саймон поспал несколько часов, завернувшись в плащ, все еще не снимая кольчуги Фалька. Они снова обрели свой привычный облик, но одежда и оружие остались прежними. Спал он беспокойно, его терзали сновидения, и каждый раз он просыпался, не в силах связать канву сна воедино и мучаясь от мысли, что это очень важно. Он, наконец, окончательно проснулся и лежал без сна, разглядывая звезды и прислушиваясь к свисту ветра. На расстоянии вытянутой руки от него лежал Корис. Саймон надеялся, что усталость сморила сенешаля, и тот забылся сном.
Айль и Колдер. Теперь уже никаких сил не хватит удержать Кориса от нападения на Айль, разве только заковать в цепи. Да, они должны взять Айль. Но разве уже много месяцев подряд они не пытались разгрызть этот орешек? Они победили при битве в Горме только потому, что по воле случая Саймон оказался пленником и смог таким образом выведать многие бреши в броне колдеров. Но ведь тогда колдеры относились к противнику с большим пренебрежением, тем самым подставляя себя под удар. А поражение под Сиппаром наверняка послужило им хорошим уроком. Взять хотя бы то, что теперь Айль окружен невидимым барьером — на море и на суше — и этот барьер не в состоянии преодолеть ни одна сила — даже сила колдовства. В течение уже многих месяцев Айль остается совершенно недоступным, огражденным от внешнего мира. Если оттуда появляются солдаты и если они туда возвращаются, то только морем притом не по его поверхности, а под водой. Корабли колдеров — это мощные субмарины, похожие на те, которые они захватили в Горме.
На Саймона вновь нахлынули сомнения, как и многие месяцы назад, когда он стоял перед Советом Охранительниц и говорил, что нужно оставить все, захваченное у врагов в Горме, так, как есть, ни к чему не прикасаясь, чтобы не рисковать — ведь во всем может таиться опасность, о которой они и представления не имеют. Был ли он тогда прав? Теперь он сомневался в этом, но все же внутренний голос говорил ему, что он не заблуждался тогда, и что воспользоваться оружием колдеров — это значит так или иначе оказаться во власти врагов.
Саймону было известно, что колдуньи неторопливо и внимательно изучали находки, сделанные в Горме. Но он знал и то, что их сила была барьером, который колдеры не могли преодолеть.
Сейчас им необходимо найти способ, как ворваться в Айль. Саймон и раньше думал об этом, но никогда, даже с Джелит, не делился этими мыслями. Возможно, что только он, Саймон, в состоянии пробить брешь в броне колдеров, как это однажды уже случилось. И не с помощью субмарин, ибо таких знаний у него не было. До сих пор не узнали, какая сила движет эти суда. Быть может, мысленная энергия командира-колдера, который умер вслед за своими воинами, не сняв с головы металлической шапки. Нет, Саймон способен преодолеть барьер, нападая не морем, а только по воздуху. Ибо те флайеры — летательные аппараты, которые рядами стояли на крыше, покрывающей ныне покинутый Сиппар — вполне могут пригодиться при штурме Айля. Но посвятить в это Кориса сейчас было бы величайшей глупостью.
— Заперто прочно... — Красное лезвие топора Вольта сверкнуло в воздухе и вонзилось в мох с такой силой, словно Корис метнул топор во врага. Они стояли на холме, оглядывая подступы к Айлю.
Горм был освобожден от людей того мира и времени. Но здесь, в Айле, колдеры оставались у себя дома. Можно ожидать, подумал Саймон, что они прибегнут к помощи металла и станут сооружать причудливые башни и здания. Но они воспользовались камнем, из которого строились здания в Эсткарпе, только таким древним, будто рожденным из плоти и крови той земли, на которой стояли сооружения из него.
Айль, несмотря на древний строительный материал, выглядел новым и странно чужеродным на этой каменистой почве. Саймон ясно ощущал это, хотя и не мог объяснить словами своего отношения к этому. Ему казалось, что даже если бы он не знал, что Айль твердыня колдеррв, то все равно понял бы, что этот город не имеет ничего общего ни с Эсткарпом, ни с одной из соседних с ним земель.
— Там раньше был вход,— Корис указал топором на казавшуюся совершенно гладкой стену.— Теперь даже эта дверь исчезла. И никто туда не сможет подобраться ближе, чем ручей, что виднеется в долине.
Барьер, подобный тому, который ограждал в свое время Горм, держал их на почтительном расстоянии от Айля, не позволяя провести разведку. Саймон беспокойно шевельнулся. Одна и та же мысль не давала ему покоя, сверлила мозг с того самого дня, как они покинули Карс. Ему приходилось все время бороться с собой.
— Должно быть, они покидают город и возвращаются в него под поверхностью моря, как это было в Горме,— сказал он.
— Значит, нам остается только отступить и признать свое поражение. Колдер победил? Но я никогда не соглашусь с этим, пока легкие мои полны воздуха, а в руке достаточно силы, чтобы удержать вот это! — Топор снова вонзился в мох.— Есть же какой-то путь туда, он должен быть!
Что заставило Саймона произнести эти проклятые слова, которые он поклялся никогда не произносить? И все же они сами сорвались с его уст:
— Может быть, туда и есть один путь...
Корис резко повернулся, его тело странно напряглось, словно он стоял перед противником на дуэли.
— По морю? Но как мы сумеем...
Саймон медленно покачал головой.
— Вспомни, как пала твердыня салкаров,— начал было он,— но Корис живо перебил его.
— По воздуху! Летающие корабли Сиппара! Но ведь мы не можем