а, сначала робкий, неопределенный, потом все более прочный, и вот, наконец, она надежно связалась с Лойз. Теперь Саймон...
Нащупала контакт, закрепила его. Саймон, Лойз — связь становилась все более прочной. Она установила ее! Она нашла направление! То, что им нужно было с самого начала — направление! Оно найдено!
Джелит спрыгнула с рундука, поспешно поднялась наверх по трапу, цепляясь за поручни. Ветер надувал паруса, корма судна ныряла в бушующих волнах. Небо нахмурилось, горизонт прорезали красные отсветы заходящего солнца. Волосы Джелит развевались по ветру. Она подошла к капитану.
— Курс,— сказала она и неожиданно покачнулась от толчка, едва успев удержаться на ногах.— Надо идти этим курсом...
Он внимательно посмотрел на нее, кивнул головой и отдал команде распоряжения. Где-то под бушующими волнами шла подводная лодка. «Быстрый» начал стремительно разворачиваться влево, ложась на нужный курс. Джелит совершенно не сомневалась в правильности курса; она знала, что информация будет точной до тех пор, пока ей удастся поддерживать трехстороннюю связь между ней, Лойз и Саймоном.
Брызги соленой воды окатывали ее с головы до ног, волосы мокрыми прядями обленили лицо, свисали на плечи. Из виду исчезла последняя полоска береговой линии Ализона. Она так мало знала о море. А вдруг этот свирепый ветер заставит их свернуть с курса, и они потеряют с таким трудом найденный курс?
Джелит высказала эти сомнения капитану.
— Шторм,— до нее едва донесся его ответ.— Нам приходилось видеть непогоду и похлеще, но мы все же не теряли курса. Мы сделаем все, что в наших силах. Что же до остального, то все во власти Старой Дамы! — и он суеверно сплюнул через плечо, как того требовал морской обычай.
Джелит не нашла в себе сил спуститься снова вниз. Она все стояла на корме, вглядываясь вдаль так пристально, словно этот взгляд мог помочь ей укрепить возникшую связь.
В подводной лодке, где день не отличается от ночи, трудно было представить себе, сколько прошло времени. Саймон лежал на рундуке, стараясь удержать нить, мысленно связывающую его с Джелит и с Лойз. Это была своеобразная цепочка, и Саймон понимал, что разорвать ее нельзя. Лойз была где-то недалеко на корабле, но где, Саймон не знал.
До сих пор Саймон не видел еще никого из тех, кто захватил его. Вскоре после начала их путешествия появилась Ал-дис и увела с собой Лойз. От одной из стен каюты откидывалась узкая койка, от другой — стол, на котором стояли питье и еда. Этого было достаточно, чтобы голод и жажда не слишком его донимали. Он немного поспал, потом мысленно соединил Лойз и Джелит. Он знал, что Лойз теперь живет в одной каюте с Алдис, но та оставила девушку в покое, радуясь, что Лойз так пассивна и ко всему безразлична.'
Пища появлялась восемь раз за это время, но Саймон все равно не мог составить представление о времени — он не знал, сколько дней и ночей провел в этой каюте. Его кормили, возможно, два раза в день, а возможно, только раз. И все мучительнее было бесконечное и томительное ожидание: Саймон был человеком действия, и это ожидание превращалось для него в настоящую пытку. Только раз в своей жизни он испытал подобное — это был год, который он провел в тюрьме, томясь ненавистью к тем, по чьей милости он терпел такую муку. Он вынашивал планы мщения. Но теперь он был в полном неведении, кто же такие его враги. Все, что он знал о колдерах, это передавшиеся ему мысли умирающего главаря при осаде Горма, вернее, даже не мысли, а какой-то визуальный образ: узкая долина, по которой мчатся странного вида экипажи, а по ним стреляют люди из таких же экипажей. Значит, колдеры — пришельцы из какого-то другого мира, где дела шли негладко для них. Каким-то образом они тоже открыли временные и пространственные ворота в совершенно иной мир, где цивилизация Древней Расы Эсткарпа находилась на ущербе: пыль веков уже начинала засыпать древний Эс и такие же древние города и деревни. А на побережье варварские государства Ализон и Карстен постепенно набирали силу, оттесняя в сторону Древнюю Расу, хотя они все еще страшились легендарных колдуний и поэтому не осмеливались бросить им открытый вызов. До тех пор, пока не появились колдеры. И если сейчас не вырвать с корнем колдеров, то н Ализон, и Карстен тоже попадут под их чудовищную власть, как это уже случилось с
Гормом. В Эсткарпе всегда были твердо убеждены в том, что колдеры сами по себе малочисленны, поэтому им необходимо захватывать пленников — «одержимых». И теперь, когда Горм пал, а Айль эвакуирован...
Айль эвакуирован! Глаза Саймона широко открылись, он уставился в потолок. Откуда ему стало известно, что Айль эвакуирован, что единственная твердыня колдеров на побережье — всего лишь пустая оболочка? Ему об этом никто не рассказывал, но он был в этом уверен.
Быть может, колдеры стягивают сейчас силы, чтобы защитить свою основную базу? Ведь при осаде Горма они нашли всего пять мертвых колдеров... только пять, и все они погибли не от меча или стрелы нападающих, а словно бы расстались с жизнью по своей воле, будто погасла искра, обогревавшая их тела! Но было-то их всего пятеро! Неужели потеря пятерых человек могла так ослабить военную мощь колдеров, что им приходится стягивать все силы в одно место? Сотни «одержимых» погибли в Горме, а кроме них были еще агенты в Карсте не, и кое-кто из них, например, Алдис, были еще живы и занимались своим черным делом. Это не настоящие колдеры, а местные, которые стали служить врагу не как лишенные собственного разума «одержимые», но как вполне сознательные помощники. Никто из потомков Древней Расы не мог попасть в подобные сети, поэтому-то колдеры и решили ее уничтожить.
И снова Саймон подивился тому, откуда у пего такая твердая уверенность. Они давно уже знали, что колдеры никогда не используют потомков Древней Расы. Но им не приходило в голову, что причина очевидна. Только теперь ему это стало ясно, будто услышал это он от самих колдеров.
Услышал? Неужели у колдеров есть свои средства общения, подобно связи, возникшей между ним и Джелит? Эта мысль потрясла его. Саймон мгновенно послал мысленное сообщение той, которая следовала за ними. Она ответила, и в ее ответе тоже ощущалось беспокойство.
— Мы теперь совершенно уверены в курсе, Саймон,— сказала она.— Отключайся. И не вызывай меня снова, если не будет большой нужды.
— Большая нужда... — Эти слова эхом отдались у него в мозгу, и почти сразу же Саймон ощутил, что вибрация, слегка сотрясающая стены его каюты, прекратилась, а гул мотороз утих, превратившись в ровное гудение, означавшее, что лодка замедлила ход. Неужели они уже достигли порта?
Саймон сел на койке лицом к двери. Оружия у него не было, но он имел опыт рукопашных схваток. Как только открылась дверь каюты, он сразу же понял, что снова больше не владеет своим телом, как и перед посадкой в лодку. Им опять распоряжались колдеры. По чужой воле он медленно поднялся и вышел в узкий коридор.
Здесь стояли двое мужчин и, взглянув на них, Саймон не смог подавить невольной дрожи: это были «одержимые»-мертвецы, которых колдеры использовали в качестве рабов, хотя на самом деле они оставались живыми. Один, судя по его волосам, росту и стати, был салкароы другой принадлежал к тому изжелта-смуглому народу, что и тот офицер, который сопровождал Саймона на лодку.
Они не дотронулись до него, молча стояли и ждали, устремив на него безжизненные взгляды. Потом один из них повернулся и пошел к выходу, другой прижался к стене, пропуская Саймона, а затем двинулся вслед за ними. Вот так между ними он подошел к трапу, поднялся на поверхность субмарины.
Над головой у него был скалистый грот. Вода тихо билась о причал. Саймону сразу же бросилось в глаза сходство между этой гаванью и гаванью Сипиара. Все еще повинуясь чужой воле, Саймон спустился на берег по узенькому трапу.
На пристанц, молча, работали люди. Полураздетые, угрюмые, они не разговаривали между собой, а только ворочали какие-то тяжелые ящики, освобождая место. Казалось, каждый точно знал, что. именно он должен делать и как это делать быстрее всего. Пристань была довольно, большая, и Саймон заметил еще две субмарины. Именно их и разгружали угрюмые рабочие... Перед ним открылись два выхода из грота. Слева Саймон увидел туннель и ведущую наверх лестницу. Пять ступенек наверх, и они очутились перед кабиной подъемника. Как только они вошли внутрь, кабина медленно поползла вверх — это был лифт, какой Саймой уже видел в Сиппаре. Поднимались очень долго, дверь кабины скользнула влево, и они очутились в узком коридоре. Скользкие серые стены с металлическим блеском, ряд закрытых дверей. Они прошли мимо шести, по три с каждой стороны, и увидели распахнутую дверь. Саймону все здесь было знакомо, но по Сиппару. Он ожидал увидеть нечто подобное и здесь: сидящего на стуле перед пультом управления колдера с металлической шапкой.
Но эта комната была намного меньше того зала. Резкий луч света бил прямо в середину комнаты с потолка. Ковров на полу не было, но тем не менее он пружинил под ногами Саймона. Были три стула с изогнутыми спинками. В центре комнаты стоял настоящий колдер.
Охранники Саймона не вошли в комнату, но та же самая сила, которая заставляла его двигаться все это время, вынудила его сделать несколько шагов вперед и остановиться перед колдеровским офицером. Серый костюм чужеземца был такого же цвета, что потолок, стены и стулья. Лицо колдера было мертвенно бледным, голова прикрыта шапочкой и, насколько Саймой сумел разглядеть, волос под ней совсем не было.
— Наконец-то ты здесь!
Язык был чужой, но Саймон почему-то все понял. Смысл сказанного удивил Саймона. Можно было подумать, что разговаривают не тюремщик и осужденный, а два человека, заключившие договор. Им оставалось только встретиться, чтобы прийти к обоюдному согласию. Из осторожности Саймой решил молчать — пусть лучше говорит колдер.
— Тебя прислали торы? — Нол дер продолжал рассматривать Саймона.— Но ты не из их мира? — Недоверие, сначала появившееся во взгляде колдера, сменилось неприкрытой враждебностью.— Кто ты такой?