— Управлять — нет, но плыть по нему — да! В этом моя магия.— Он ударил себя в грудь. Жест этот показался бы театральным, если бы не был так искренен.— Но с Колдером это не пройдет. Пусть глупцы из Ализона предпочитают оставаться в стороне.;. Наступит и их черед. Салкаркип будет сражаться! И когда падет наш порт, прибой будет рядом с вами, леди. Говорят, у вас есть власть над ветром и бурей, есть заклинания, изменяющие внешность человека. Сможет ли ваша магия противостоять Колдеру?
Властительница погладила кристалл на груди.
— Скажу вам правду, Магнус Осберик. Не знаю. Колдер неизвестен, мы не сумели пробить брешь в его стене. Что касается всего остального, то я согласна. Пришло время борьбы. Капитан,— позвала она Кориса,— что вы об этом думаете?
Мрачное выражение не сходило с прекрасного лица Кориса, но глаза его горели.
— Если можно пустить в ход мечи, то мы сделаем это! С вашего разрешения, Эсткарп вступится за Салкаркип.
— Если таково ваше решение, Эсткарп выступает. Вы искусны во владении оружием, но с вами будет и другая, могучая Сила.
Она никого не звала, но колдунья, шпионившая в Алиаоне, вышла из-за ее кресла и встала по правую руку от Властительницы. Ее раскосые глаза обежали собравшихся и остановились на сидевшем в стороне Саймоне. Тень улыбки промелькнула на ее губах. Саймон, сам не понимая почему, был уверен, что между ними установилась связь. Когда после полудня они выступали из города, Саймон обнаружил, что его конь идет рядом с конем колдуньи. Как и на всех гвардейцах, на ней была кольчуга и шлем с металлическим шарфом. Внешне она ничем не отличалась от остальных. Вооружена она была мечом и таким же самострелом, как и Саймон.
— Итак, воин из другого мира,— она говорила негромко, и Саймон понял, что она не хочет, чтобы их слышали,— мы снова едем вместе.
Что-то в ее спокойствии раздражало его.
— Будем надеяться, что на этот раз мы охотники, а не дичь.
— Все в свой срок. В Ализоне меня предали, и я была безоружна.
— А теперь у вас меч и самострел.
Она взглянула на свое оружие и улыбнулась.
— Да, Саймон Трегарт, меч и самострел... и еще кое-что. Но, увы, это не увеселительная прогулка. Путь наш будет нелегок.
— Вы предсказываете, леди? — В этот момент он верил только в сталь.
— Да, это предсказание, Саймон,— она по-прежнему смотрела на него с улыбкой.— Я не накладываю на вас заклятья, человек из иного мира, но знаю: нити наших жизней лежат рядом в руке верховного правителя... То, чего мы хотим, и то, что будет на самом деле, возможно, несоединимо. Слова мои относятся ко всему отряду: берегитесь места, где скалы высоки и звучат крики морских орлов!
Саймон невесело улыбнулся в ответ:
— Поверьте, леди, на этой земле я так осторожен, будто у меня глаза вокруг головы. Для меня это не первый военный поход.
— Это нам известно. Иначе вы не отправились бы с Ястребом,— она указала на Кориса.— Корис прирожденный воин и предводитель, удача для Эсткарпа!
— И вы предвидите опасность в Салкаркипе? — настаивал Саймон.
Она покачала головой.
— Вы знаете, как обстоят дела с Даром. Нам даны отрывки, части, но не вся картина в целом. Я не вижу городских стен. Держите наготове оружие и ваши прославленные кулаки, Саймон.— Она рассмеялась, но ее смех звучал невесело. И Саймон понял, что он должен принять дружбу на ее условиях.
Войско Эсткарпа продвигалось вперед быстро, но оставался еще день пути. Отряд миновал последнюю пограничную крепость и двинулся вдоль изогнутого морского берега. Гвардейцы постоянно меняли в крепостях лошадей и поэтому буквально пожирали мили. Хотя салкары не привыкли к езде верхом, они угрюмо сидели в седлах, казавшихся маленькими для их могучих тел и не отставали. Они ехали с упорством людей, для которых главным врагом было время. Утро было яркое, а пурпурные цветы на кустарниках вдоль дороги тянулись к солнцу. Воздух пахнул соленым прибоем и говорил, что впереди море. И Саймон испытывал возбуждение, которого уже давно не знал. Он не понимал, что напевает какую-то песенку, пока его не окликнул знакомый хрипловатый голос:
— Птички поют перед ударом ястреба.
Он добродушно воспринял насмешку.
— Не хочу слышать злое карканье: слишком хороший день.
Колдунья потянула за металлический шарф, закрывавший ее плечи и горло.
— Море. Здесь всегда ветер,— взгляд ее устремился вперед к горизонту, куда уходила дорога.— Здесь всегда кровь. Поэтому кровь салкаров может смешиваться с нашей. Так бывало часто. Когда-нибудь я уплыву в море. Волны, убегая от берега, унесут меня к горизонту.— Голос ее звучал музыкой, но Саймон внезапно встревожился. В горле пересохло. Может у него и не было колдовского дара, но что-то в нем зашевелилось, ожило, и он, не отдавая себе в этом отчета, поднял руку, давая сигнал остановиться.
— Да! — рука колдуньи повторила его жест. Корис обернулся. Он отдал приказ, и весь отряд остановился. Капитан передал руководство Такстону и отъехал назад. Нельзя было обвинить его в неосторожности. По флангам находились разведчики.
— Что случилось?
— Впереди опасность,— Саймон всматривался в местность, такую спокойную под лучами солнца. Ничего не двигалось, только высоко в небе кружила птица. Ветер затих, не шевелился ни один листик. Саймон готов был поручиться, что впереди ждет засада. Корис перевел взгляд с Саймона на колдунью. Она наклонилась вперед в седле, ноздри ее раздувались, она глубоко дышала. Она прислушивалась, как это делают собаки. Пальцы ее двигались, изображая какие-то знаки, и она резко и убежденно кивнула:
— Он прав. Впереди пустое пространство, в которое я не могу проникнуть. Силовой барьер. За ним может скрываться засада.
— Но как он мог... У него нет Дара,— Корис быстро взглянул на Саймона, взгляд его был недоверчив. Затем он отдал несколько приказов и сам выехал вперед, туда, где дорога уходила за очередной поворот. Саймон достал свой самострел. Откуда он знает, что впереди засада? У него бывали такие озарения и в прошлом — например, в тот вечер, когда он встретил Петрониуса — но никогда это предвидение не было таким острым и ясным. Ощущение тревоги все усиливалось. Колдунья держалась за ним, как раз за первой линией гвардейцев. Из-под кольчуги она извлекла туманный кристалл, который служил ей оружием. Она подняла кристалл над головой и выкрикнула несколько слов на непонятном для Саймона языке.
Впереди виднелась скала, напоминающая клыки, торчащие из огромной челюсти. Дорога ныряла под своеобразную арку, образованную этими клыками. У подножья скал рос густой кустарник, образуя непроницаемый заслон. Из кристалла ударил луч, направленный на более высокую скалу. Там, где он коснулся камня, поднялся густой туман, который закрыл и скалы, и кусты. И оттуда, из этого серо-белого тумана, показались неприятели. Вооруженные до зубов, они бежали, сохраняя полное молчание. Заостренные шлемы с забралами придавали им необычайно хищный вид. Они были похожи на охотящихся птиц. Странная тишина сопутствовала неожиданному нападению.
— Сал... сал... сал...— морские бродяги обнажили мечи навстречу приближающейся линии атаки. Во главе салкаров стоял Магнус Осберик. Гвардейцы не издали ни звука. Корис не отдавал приказов. Но стрелки выбрали цель и выстрелили, а меченосцы поскакали вперед, держа оружие наготове. Они ехали верхом, а молчаливые враги были пешими. Саймон изучал вооружение Эсткарпа и знал, где находится слабое место у воина. Такая же бронь у колдера? Он прицелился и выстрелил. Кол-дер повернулся и упал, а его заостренный шлем воткнулся в землю.
— Сал... сал... сал...— гремел боевой клич салкаров. Сражающиеся сошлись в ожесточенной рукопашной схватке. В первые несколько мгновений Саймон думал лишь о своем участии в этой битве, о необходимости найти цель. Затем он стал замечать необычайную смелость нападающих. Солдаты Колдера не пытались уцелеть. Воин за воином гибли, не защищаясь, не уклоняясь от ударов противника. Они не поднимали щиты, не парировали удары своими мечами. Пешие солдаты стреляли яростно, но в этой ярости было что-то механическое. Заводные игрушки, подумал он. Кто-то завел их и пустил в ход. Но ведь они считались искуснейшими бойцами этого мира. А теперь гибли с легкостью, как будто ребенок толкнул ряд оловянных солдатиков.
Саймон опустил самострел. Что-то в нем восстало против слепого убийства: он вовремя увидел, как одна из голов в заостренном шлеме повернулась в его направлении. Колдер быстро приближался. Но он не напал на Саймона. Он набросился на его соседку. Лишь мастерство спасло наездницу от этого яростного нападения. Она опустила меч, но забрало отразило удар. Противник был искусен в фехтовании. Сверкнуло острие его меча, и оружие вылетело из рук колдуньи. Колдер отбросил свой меч, он схватил всадницу за ногу и стащил ее из седла с легкостью, которая удивила бы Кориса. Колдунья отчаянно билась в руках колдера, и Саймон не решался применить меч. Вытащив ногу из стремени, он подъехал поближе и изо всех сил пнул солдата. Удар пришелся по затылку, и нога Саймона почти онемела. Солдат потерял равновесие и упал вперед, потянув за собой колдунью. Саймон выпрыгнул из седла, опасаясь, что онемевшая нога подогнется под ним. Руки скользнули по металлическим плечам колдера, Саймон смог оторвать его от женщины и бросить на спину. Колдер лежал на спине как жук, руки и ноги его слабо двигались. Отбросив перчатки, колдунья склонилась над колдером, развязывая его шлем. Саймон схватил ее за плечо.
— В седло! — приказал он, подводя коня. Она покачала головой, продолжая свое занятие. Саймон не понимал, что она делает.
— Херланн! — Увенчанный ястребом шлем Кориса появился между Саймоном и этим лицом. Корис стал рядом с колдуньей, он схватил колдера за плечи, как будто обнимал близкого друга. Глаза, сине-зеленые, как у Кориса, на таком же прекрасном лице, открылись, но не сосредоточились ни на ком из склоненных над ним людей. Колдунья разжала руки Кориса. Она взяла колдера за подбородок и посмотрела в невидящие глаза. Затем оттолкнула его и принялась вытирать руки о жесткую траву. Корис следил за ней.