— Ты что так молчалив сегодня, воин с суровым лицом?
Это была Дагона. Ее волосы отливали чернотой ночи, а на белом лице нежно розовел румянец. Но только совсем недавно в свете заходящего солнца длинные ее пряди казались медными, а кожа — золоти сто-смуглой. Владычица зеленых постоянно меняла свой облик, становясь такой, какой хотел бы ее видеть собеседник. «Интересно, каково это — иметь струящийся облик, быть все время разной?»—невольно подумал я, глядя на нее.
— Мудрый Кемок,— продолжала поддразнивать меня Дагона.— Что за думы легли на твое чело?
— Невеселые думы...— вздохнул я.
Улыбка сбежала с ее лица. Она перевела взгляд на кубок, качнула его и пурпурная влага плеснула в тонкие края чаши.
— Но они слишком завладели тобой — твои не веселые думы,— тихо сказала Дагона.
— Это так, моя госпожа.
Как это у меня вырвалось? До сих пор я был откровенен только с братом и сестрой — когда-то мы с ними были единым целым. Были... Я опять посмотрел на Каттею — она ласково улыбалась Динзилю, потом на Кайлана — он так был поглощен беседой с Эфутуром и Хорваном, словно стал между ними незаменимым связующим звеном.
— Эй, ветка, не удерживай свои листья,— засмеялась Дагона.— Осенний ветер все равно оторвет их от тебя и унесет прочь. И не грусти — взамен вырастут новые.
Я уже знал, что между ней и Кайланом установились особые отношения, и понял намек. Но как раз эти отношения меня нисколько не огорчали — я понимал, что рано или поздно у Каттеи появится близкий ей мужчина. Пусть бы она сегодня весело смеялась, пускай бы женское кокетство заслонило в ней колдунью и сестру. Пускай бы рядом с ней сидел ее любимый. Но в том-то и дело, что рядом с ней сидел — Динзиль!
— Кемок! — и я снова встретил испытующий взгляд Да-гоны.— Кемок! Что с тобой?
— Моя госпожа,— глянул я ей прямо в глаза,— у меня дурные предчувствия. Я чую опасность. Я — боюсь!
— Кого? Динзиля? Боишься, что он отнимет у тебя твое сокровище — твою сестру?
— Ты угадала, Дагона. Я боюсь Динзиля. Боюсь, что он не тот, за кого себя выдает.
Сведя брови, она пригубила свой бокал.
— Вначале, воин, я тебя неправильно поняла. Оказывается, дело не в том, что ты ревнуешь своих близких. Я присмотрюсь к Динзилю, обещаю тебе. Но скажи, почему он тебе так неприятен?
— Не знаю. Какое-то смутное ощущение...
— Чувства бывают точнее слов п разума. Я буду наблюдать за ним. Будь спокоен, воин.
— Благодарю,— ответил я.
И почувствовал себя так, словно тяжкий груз свалился с моих плеч после этих ее слов.
— Поезжай с легким сердцем, Кемок,— продолжала Дагона.— Да не покинет тебя удача. Но не выпускай из рук свой меч.
Я кивнул Владычице Зеленой Долины и, почти успокоенный, поднял свой кубок.
Утром мы отправлялись к таинственным кроганам. Дагона всерьез отнеслась к тому, что последнее время лишало меня покоя, и тревога моя стала спадать. Но потом беспокойство мое проснулось снова: я уезжал, а Динзиль оставался здесь! Он словно бы и не думал покидать Долину.
Собравшиеся на Совет решили заключить Союз с жителями низин. Кайлан с Дагоной отправлялись к живущим под Землей фасам. Нам они еще не встречались ни разу. Но мы знали, что хотя подземные жители любят ночь и сумерки, с Великой Тенью они связаны не были. Ну а мы с Эфутуром должны были отыскать водяных обитателей — кроганов, которые владели всеми ручьями, реками и озерами этой страны. То, что я и Кайлан родом из Эсткарпа, придавало нашей миссии особый вес.
Мы с Зфутуром выехали ранним утром. Нас провожали Кайлан и Дагона, сами они отправлялись в путь ночью. В далеком и пустынном месте они должны были зажечь факелы — это был условный знак, говорящий о том, что они ждут представителей фасов для переговоров.
Мы ехали на рентанах. Эфутур восседал на их предводителе Шанурне, а я на Шиле — одном из помощников Шапурна. Наши скакуны были намного крупнее лошадей. На спине их лоснящаяся шкура ярко рыжела, а на животе, между ушей и на хвосте становилась почти кремовой. На лбу у каждого из рентанов торчал красиво изогнутый красный рог. Переходя на галоп, они всякий раз поднимали вверх свои пушистые хвосты.
Рентаны предложили нам свои услуги только из дружеских побуждений — нм хотелось, чтобы мы как можно быстрей добрались до места встречи с водяными людьми. Они чувствовали себя такими же полноценными представителями Совета, как и мы, и потому не позволили накинуть на себя узду, словно на обычных лошадей. Рентаны оказались для нас поистине замечательными спутниками. Они и лошадей заменили, и были отличными разведчиками, с помощью которых мы узнавали, что делается на много миль впереди. Все пять чувств были у ник гораздо острей, чем у людей, и они чутко улавливали малейший намек на опасность.
Отправляясь на встречу с кроганами, Эфутур надел зеленое одеяние жителей Долины. Я же поехал в одежде воинов Эсткарпа — кожаной куртке и кольчуге. За последнее время я успел отвыкнуть от них, и кольчуга казалась мне очень тяжелой. Шлем с кольчужным шарфом тонкой работы я снял и подставил голову свежему утреннему ветерку.
Пора в Эскоре стояла осенняя, и до холодов было рукой подать. Но лето словно забыло о том, что пора уходить. Рассветная прохлада скоро сменилась теплым ветром. По временам с деревьев слетали желтые и красные листья. Было очень тихо.
— Обманчивая тишина,— озабоченно сказал Эфутур.
Его прекрасное и всегда такое невозмутимое лицо стало настороженным. На лбу у него, как и у всех мужчин долины, виднелись небольшие светлые рожки. Как и у Дагоны, у него постоянно менялся цвет лица и волос — только, пожалуй, не так часто и стремительно. Пока не встало солнце, щеки его были бледными, а кудри, волной спадавшие на плечи, темными. Но с первыми же солнечными лучами лицо Эфутура посмуглело, а волосы стали отливать золотом.
— Тишина эта очень подозрительна,— повторил он.— Тут на каждом шагу ловушки да еще и с приманкой.
— Ага, уже познакомился с ними,— кивнул я ему.
Шапурн прибавил шагу и свернул в сторону от дороги, по которой мы ехали с самой Долины. И хотя приказа никакого не было, мой рентан послушно последовал за ним. Мне вдруг показалось, что наши скакуны решили повернуть назад, но проехав немного в гору, они опять стали спускаться в низину. Тропа, по которой мы ехали, казалась давно заброшенной старой дорогой. Иногда в земле виднелись каменные плиты, которые напоминали разрушенные ступени, и рентаны осторожно спускались по ним еще ниже. Новая долина, в которой мы вскоре оказались, густо поросла не то низкими деревьями, не то высоким кустарником. Сквозь ветви мы увидели какие-то разрушенные и, видно, очень древние стены.
— Ха-Гарк,— кивнул в их сторону Эфутур.
— Что? — переспросил я.
— Когда-то здесь была надежная крепость...
— Но Великая Тень ее разрушила?
— Нет, сама земля вдруг содрогнулась, заходила ходуном, и древние стены рухнули. Под чью дудку она плясала в ту ночь — мы не знаем. Надеюсь, это неведомо и тем, к кому мы идем сейчас.
— Но неужели кто-то снова прибегнет к тайному Знанию? — спросил я, хорошо понимая, что на такие вопросы нет ответа.
— Нам остается только гадать. Многие из Великих в той страшной войне уничтожили друг друга. А многие ушли через Ворота Времени в другие миры — навстречу новым испытаниям.
И теперь они так далеко, что их не интересует то, что творится здесь. И лучше всего было бы, если бы нам пришлось воевать не с самими Великими, а всего лишь с их темными слугами, которые остались здесь. Но и они для нас — грозная сила.
Да, подумалось мне, я встречался с ними, а такое не забывается. Заброшенная дорога петляла теперь среди развалин. Кое-где они уже были засыпаны землей, а в расщелинах виднелись засохшие деревца, так и не сумевшие вырасти среди камня. Много лет, может, и веков пролетело с той поры, как Ха-Гарк был разрушен. Вскоре дорога, вильнувшая влево, вывела нас из мрачной долины на поросшую травой плоскую равнину.
Высоко поднявшееся солнце стало припекать, и Эфутур распахнул свой плащ, положив на колени Меч Союза, который был сделан не из стали, а из какого-то светлого дерева. Он был широким и тупым, лезвие его покрывали руны, а рукоять причудливым узором оплетали зеленые и красные шнуры.
Мы давно уже ехали по широкой равнине, как вдруг Шапурн и мой рентан замерли на месте. Раздувая ноздри, они принюхивались к легкому ветерку, дувшему нам в .лицо.
— Это серые,— мысленно передал нам Шапурн.— Я узнаю их запах.
Волнующаяся под ветром трава была достаточно высокой, чтобы скрыть человека, в особенности, если он подбирался ползком. После того, как нам с Каттеей пришлось убегать от здешних чудовищ, мне стало казаться, что даже самый безобидный на первый взгляд ландшафт таит в себе угрозу.
— Чего они хотят? — продолжал Эфутур мысленную беседу с рентаном.
— Они подкрадываются..
— К кому? К нам?
Шапурн еще раз шумно втянул в себя воздух.
— Нет... Вот вспугнули какую-то птицу. А сейчас за кем-то погнались. Их мучает голод, и они вышли на охоту.
Издалека донесся едва различимый вой. Когда-то они так же охотились и за мной. Какого же бедолагу они преследуют сейчас? Мне стало жаль несчастную жертву серых. Я заметил, что по бесстрастному лицу Эфутура опять промелькнула тень недовольства.
— Они совсем близко,— обеспокоенно заметил он.— Нам нужно держаться подальше от границ.
Рука его сама собой потянулась к боевому кнуту, но Эфутур тут же опустил ее — тот, кто везет Меч Союза, по обычаю не имеет права касаться оружия.
Рентаны рванулись вперед, мы в один миг пролетели равнину и съехали в небольшое ущелье, склоны которого поросли трудно проходимым кустарником. На дне его, петляя, бежал небольшой ручей — видимо, все, что осталось от бешеного потока, бурлившего тут весной. И вдруг среди намытого песка и гальки мелькнуло что-то голубое. Это был зеленовато-голубой камень — точь-в-точь как те, которые так ценились в Долине. Одним из таких камней владела Дагона, они украшали пояс и браслеты Эфу тура. Тот, который нашел у ручья я, был не отшлифован, но когда я повернул его, чтоб пол