Я вышла из-за укрытия.
— Что вы делаете на этой дороге, меченосец?
— Разве это дорога? — На его лицо падала тень от шлема, но я видела, что он поднял брови. Он делал так, когда ему что-то казалось забавным. Я часто видела это выражение в те дни, когда мы ехали вместе. — Я назвал бы эту дикость дорогой, но, может быть, мои глаза меня обманывают? А насчет того, что я здесь делаю — так разве я не говорил вам, что в наше время человеку не стоит ехать одному, если ему предлагают компанию?
— Вам нельзя ехать со мной! — чуть-чуть высокомерно ответила я, поскольку чувствовала его упрямство. Он и представить себе не мог, какое сражение предстоит на этой дороге, и в этом сражении он может стать моим врагом, а не другом.
— Прекрасно. Поезжайте, миледи. — Он так охотно согласился, что я разозлилась.
— Ну, а вы поедете сзади? Говорю вам, Джервон, вам здесь не место. То, что делаю я — это ремесло Мудрой Женщины. Я должна встретиться с проклятием Древних, а оно достаточно сильно, чтобы убить человека. — Я была вынуждена сказать ему правду, потому что иначе не могла бы убедить его в своей правоте. Но выражение его лица не изменилось.
— Разве я не знал этого с самого начала? Воевать с чарами — это вопрос спорный… там могут быть люди-волки или еще какая-нибудь чужая угроза, о которой вам лучше не знать. Но что, если на вас нападут с мечом или стрелой еще до того, как вы доберетесь до цели, в то время, как вы должны сохранить силы для вашего колдовства?
— Вы не давали мне клятву верности. Ведь у вас уже есть господин. Найдите его: это ваша обязанность.
— Я не давал вам клятвы, леди Эллис, но я дал клятву самому себе. Я буду за вашей спиной, пока вы едете по этому пути, и я не позволю никаким чарам обратить мою волю в ничто. Дама из Замка дала мне это, — он достал из-за ворота кольчуги подвеску в виде петлевого креста из лунного серебра, и я поняла, что он прав. Даже я должна была потратить немало сил, чтобы преодолеть защиту этого амулета, так что он будет прекрасным щитом для Джервона. Я только удивилась, зачем дама послала за мной человека, не обученного какому-либо Мудрому Искусству.
— Пусть будет так, — согласилась я. — Только вот что: если вы почувствуете что-то, какое-то принуждение, немедленно скажите мне. Здешние чары могут превращать и друзей во врагов, открыв ворота большой опасности.
— На это я согласен.
Итак, дальше я ехала не одна. С наступлением темноты мы остановились на гребне, где было два больших скалистых пика. Между ними мы и устроились.
— Вы знаете, куда вам надо ехать? — спросил Джервон. Он почти весь день ехал молча. Если бы не стук копыт его лошади, я вообще бы могла забыть о моем спутнике.
— Меня тянет.
Я не стала объяснять. Теперь я слишком хорошо знала, что находится впереди — потревоженное, недовольное… и знала также то, что со своим обучением не могу быть на равных с Древними.
— Далеко мы или близко?
— Я думаю, близко. — Именно так я расценивала недовольство этого существа. — Это значит, что вы должны оставаться здесь.
— Вспомните, что я говорил. — Он положил руку на перекрещивающуюся петлю. — Я иду за вами.
— Но здесь-то уж нечего опасаться каких-либо людей… — начала я, но прочитала в его глазах, что мои слова его не трогают. Я не могла остановить его ни мечом, ни чарами. Я только подивилась его беспричинному упрямству. — Вы не понимаете, к какой опасности вы идете. — Я вложила в это предупреждение всю свою силу. — Мы имеем дело не со сталью, не с кулаком, а с таким оружием, о котором вы и понятия не имеете…
— Леди, с тех пор, как я увидел в Дорне действие оружия Собак, я готов встретиться с любым оружием. Начиная с того дня, как я пришел в себя у вас, я стал жить не своей жизнью: по правилам мне полагалось умереть с теми, кого я любил и кто составлял мой мир. И теперь я не держусь за жизнь, потому что она уже не моя. Мое самое горячее желание — увидеть, как вы станете воевать с теми неслыханными и неведомыми силами, о которых вы говорите с таким знанием дела. И если мы близко, то давайте готовить боевые щиты!
В его словах было столько решимости, что я не нашлась, что ответить, и только посмотрела с гребня вниз, потому что внизу лежала необычайная тьма, и я искала безопасную тропу.
То, что я увидела, наверняка было дорогой Древних, вернее сказать, колеей, которая шла совершенно прямо. Она была очень узкой и привела нас в лес, где стала вилять между громадными деревьями. В лесу стояла удивительная тишина: ни крика ночной птицы, ни шороха животных. И все это время было ощущение чего-то медленно, неотвратимо пробуждающегося.
— Нас ждут, — тихо сказал Джервон, — И за нами следят…
Значит, он был достаточно восприимчив, если тоже почувствовал это. Однако в этом пробуждении не было угрозы. Просто наш приход был пока кем-то отмечен.
— Я предупреждала вас, — в последний раз попыталась я уговорить Джервона отступить, — что мы имеем дело с другими силами, не человеческими. Да, нас ждут. Но что случится — я не знаю.
Он не ответил, и я помяла, что никакие мои аргументы не помогут.
Тропа так петляла, что в конце концов я потеряла направление. Но нить, что связывала меня с тем, кого я искала, не пропала. И я знала, что она приведет меня, куда надо.
Наконец мы подъехали к тому, что я видела в дальновидении — к спирали из колонн. Они сияли здесь, в открытом месте, холодным ледяным блеском.
Я услышала резкое восклицание Джервона и испуганно повернула голову. Петельный крест на его груди брызгал живым огнем, словно был сделан не из лунного серебра, а из драгоценного камня. И я знала, что амулет выявляет свою силу перед эманацией спирали. Моим коленям стало тепло от седельных сумок, из которых исходило неясное излучение. Я достала кубок. Только тоненький ободок остался незатемненным!
— Оставайтесь здесь! — приказала я Джервону. Может быть, он и не послушается, но мне надо думать только об Эйлине, о его спасении, больше ни о чем. Джервон сделал выбор — пусть принимает последствия.
С кубком в одной руке и с одним из тех предметов, что дала мне дама — жезлом из очищенной от коры рябины, вымоченной в соке ее же ягод и затем выставленной на несколько ночей на полный лунный свет в месте Древней Власти, я пошла вперед. Жезл был легким, никакого сравнения с мечом, висевшим у моего бедра. Я не сняла с себя меч, потому что он был выкован из металла, принесенного моим отцом из чужих мест, и значит, является здесь талисманом.
С жезлом и кубком и сознанием того, что я одна встречусь с Находившимся Здесь, я прошла мимо первой колонны и начала свой путь.
Сначала меня потянуло как бы течением, а затем стало резко отталкивать назад. То, что следило здесь, видимо, чувствовало, что я не ошеломлена и не столь податлива, как другие жертвы. Затем пауза, во время которой я твердо пошла вперед, держа кубок и жезл, как щит и копье, готовая к битве. Затем…
Сильный толчок, вроде удара. Я устояла. Это не заставит упасть меня на колени или повернуть назад. Я сражалась, как сражаются с порывом штормового ветра.
Я легко и твердо шла вперед, но покачиваясь из стороны в сторону, несмотря на все свои усилия: я делала большой шаг, но выигрывала лишь дюймы. Но я заставила себя думать лишь о том, что должна сделать, отбрасывая в сторону все помехи, потому что брешь, которую мог сделать в моей борьбе страх, оставила бы меня беззащитной.
Меня поддерживала горящая искра надежды. То, что я встретила здесь, сильно — много сильней того мастерства и энергии, которые могли противопоставить Эфрика и я. Но оно шло не в полную силу адепта: видимо, дело было в том, что все эти годы Оно не встречало сопротивления. И именно то, что я боролась, могло поколебать эту уверенность, что все пойдет по его воле.
Я обнаружила, что хотя колонны отстояли друг от друга довольно далеко, их связывало силовое поле, так что, попав в спираль, уже нельзя было вырваться.
Я чуть было не попала в простейшую ловушку из-за своей минутной оплошности. Я шла по шаблону, ровным шагом, не подумав, что это служит чужим целям. Сообразив, я стала разбивать чары — шла то быстро, то медленно, иногда даже делая прыжки, чтобы уберечься от гипнотизирующего мозг и тело влияния. Я приготовилась к новой атаке. То, что ждало, дважды пыталось положить меня, и оба раза проваливалось, а значит, третий удар будет много сильней.
Лунный свет погас, но гигантскими свечами светились колонны. Они давали зеленоватый свет, отчего мои руки выглядели неприятно грязными. Зато жезл и незамутненная часть кубка горели теперь как два факела: они светились голубым светом, какой дают свечи, защищающие от чар.
Еще раз началось нападение, на этот раз через зрение. Что-то скользило, свиваясь меж пылающих колонн, показывались лица и фигуры, столь отвратительные, какие могут быть только у Темных Сил. Я защищалась только тем, что не отводила глаз от кубка или жезла.
К видениям добавился звук. Знакомые голоса то умоляли меня, то приказывали или предупреждали. Этой зрительной и звуковой осадой здешние силы пытались опутать меня узором своих плетений. Но моя способность к борьбе росла, и я была как меченосец, окруженный врагами, который, однако, держит их всех на расстоянии.
Я продолжала свой путь. И внезапно все прекратилось: и звуки, и видения, и давление. Но это была не победа, а только передышка. Глава этого места собирал силы и ждал меня в центре спирали, прежде чем бросить на меня всю свою мощь. Я воспользовалась этой передышкой и пошла быстро.
Я вошла в центр этой спирали, которую сплела или по крайней мере пользовалась та, что наложила заклятие на лорда Ущелья Фрома. И я была не одна: здесь стояли мужчины, повернув головы к центру круга. Их было двенадцать, последний из них Эйлин. Ни в ком из них не было искры жизни. И они походили на статуи, сделанные столь искусно, что им не хватало только теплоты и дыхания, чтобы ожить, но как раз этого и не было. Они были скованы тем, на что смотрели.