Перёд столбом по широкой дуге располагались лавки купцов, а чуть подальше, на старых полях, раскинулись палатки и временные навесы гостей. Группа из Упсдейла тоже устроила там временное жилище.
— Десять торговых флагов, сестра! — Эннет, раскрасневшаяся, блестя глазами, хлопала перчатками по ладони. — Значит десять купцов, может есть даже из Ульмпорта! Подумать только!
Действительно, купцы из таких мест уже очень давно не приезжали в Верхние Долины. Юсмей, как и все остальные, жаждала увидеть, что выставлено в этих лавках. Покупать она ничего не могла, но даже просто посмотреть — и то праздник для глаз, будет о чем вспомнить в скучные будущие дни.
Эннет, Юсмей и две леди из Марчпойнта пошли посмотреть лавки купцов. То, что те предлагали, было, возможно, бедным после долгих лет войны и паденья заморской торговли, но все равно там было много разных хороших товаров.
Леди Марчпойнта оставила кружок серебра в лавке узорчатых тканей.
— Это пригодится, — с гордостью прошептала леди Дайрин на ухо Юсмей, — хотя бы на нижнюю тунику, и будет храниться до моей свадьбы.
Такой расход, по мнению Юсмей, требовал осторожности и долгих споров с продавцом.
Они посмотрели несколько отрезов тяжелого шелка. Шелк был не новым, на некоторых кусках были следы игл от прежнего шитья.
— Награбленное, — подозревала Юсмей, — может, найденное в покинутых захватчиками лагерях. Ей нравились богатые расцветки, но она считала, что не дело носить краденое. Ее постоянно тревожили бы мысли о прежних владельцах.
Были и кружева, но они тоже выглядели бывшими в употреблении. Торговец имел несколько рулонов менее богатых тканей, например, один теплый, прекрасной выделки и хорошо выкрашенный материал. Он пленил Юсмей гораздо больше, чем те куски, что выторговала леди Марчпойнта.
В лавке было жарко, хотя переднее полотнище было поднято. В конце концов Юсмей вышла, чтобы не соблазняться товаром, который она все равно не могла купить. И тут она стала свидетельницей приезда Хайла. Впечатляющее зрелище, потому что за ним тянулся целый обоз людей и вьючных животных, как за каким-нибудь лордом Долины… На его фургоне не было флага, и он не подъехал к уже поставленным палаткам, а махнул спутникам, чтобы остановились в стороне, подальше от других.
Его люди были ниже ростом, чем большинство жителей Долин, и в необычной одежде: неуклюжей и толстой, хотя работали они быстро и уверенно — поставили шесты, сделали крышу и стены из шкур, натянутых на каркас. Несмотря на жару, они были в низко надвинутых капюшонах, так что Юсмей не видела их лиц, ей это было неприятно.
Но хозяин их был полностью на виду. Он не сошел с лошади, а лошадь у него была такой, что любой лорд Долин мог ею гордиться. Он сидел, положив руку на бедро, а другой играл поводьями, и внимательно следил за работой своих спутников.
Даже в седле он выглядел высоким и больше напоминал воина, чем купца, хотя сейчас любой человек должен быть воином, чтобы защищать свое добро. Меча он не носил, а к седлу была прикреплена блестящая булава.
Он был с непокрытой головой, а его головной убор висел на луке седла. Его волосы были очень темные, а лицо удивительно белое для человека, проводящего много времени в дороге в любую погоду. Он не был красив по стандартам жителей Долин, хотя от него нелегко было отвести взгляд. Хотелось рассмотреть его более внимательно и постараться понять, что это за человек.
У него были резкие черты лица, черные сросшиеся брови. Цвет его глаз Юсмей не разглядела, потому что он опустил веки, будто дремал, хотя она не сомневалась, что он видит все вокруг и думает о том, что видит.
Почему-то казалось, что он не таков, каким кажется. Юсмей решила, что ей пора обуздать свою фантазию, но оставалось впечатление, что об этом человеке вряд ли можно много узнать. Тем не менее она подумала, что он, вероятно, достоин известности. Она чувствовала жар, поднимающийся к ее щекам, и внутри было какое-то неизвестное ей доселе беспокойство.
Юсмей резко отвернулась, поняв, что смотрит на него излишне внимательно, заторопилась обратно в лавку и там уставилась на кусок розового шелка, что выбрала леди Марчпойнт. В этом не было ничего унизительного. Они не пошли в лавку вновь прибывшего, потому что он еще не открыл ее. Когда они ужинали, Юсмей узнала, какие товары он привез и как зовут его.
— Он с Севера, — сказал Джерард. — У него янтарь. Говорят, целое сокровище. Но он неудачно выбрал товар. Не думаю, чтобы здесь было больше денег, чем на пару бусин! Зовут его Хайл. Люди у него какие-то странные — держатся все вместе и даже не потратились на кувшин осеннего эля!
Янтарь! Руки Юсмей нащупали амулет под платьем. Да, этот купец вряд ли найдет на этой ярмарке покупателей. Но, возможно, он держит путь в Ульмпорт и остановился тут по дороге, услышав о ярмарке. Янтарь… Юсмей владела местом, где его добывали — ручьем, вытекающим из расщелины холма. Когда-то там было много янтаря. Лет пятьдесят назад он принес успех и богатство Упсдейлу, но йотом скала обрушилась и закрыла источник.
Юсмей печально улыбнулась. Кабы не эта скала, она могла бы носить не только янтарь, но и золото. Она не стала бы торговаться за кусок старого шелка из награбленной добычи… но этот голый холм теперь навсегда похоронил янтарь, и это случилось еще при матери Юсмей. От матери это место перешло к Юсмей: голый камень и несколько чахлых деревьев на ничего не стоящем участке земли — вот и все ее наследство!
— Янтарь! — повторила Эннет, и глаза ее загорелись, как раньше, когда она смотрела на шелк. — Милорд, янтарь — это могущественная вещь, целебная… У леди из Грейфорда было янтарное ожерелье, и те, у кого была болезнь горла, носили его с молитвой и это им помогало. И как он красив! Он — как застывший мед, и такой же благоухающий! Пустите нас посмотреть на товар Хайла, милорд!
Джерард рассмеялся:
— Моя милая, такого благоухания не вынесет мой кошелек. Даже заложив весь Упсдейл, я не соберу столько, чтобы купить ожерелье, о котором ты говоришь.
Рука Юсмей сжалась. Амулет принадлежит ей, но если Эннет его увидит, останется ли он у Юсмей? Эннет забрала все, но эта вещь не для ее загребущих рук.
— Нет, он не найдет здесь покупателей, — задумчиво повторила Эннет. — Но раз он поставил лавку, значит, он может показать, что у него есть… И может быть… поскольку покупателей почти нет…
— Ты думаешь, что он отдаст подешевле? Пожалуй, ты права, миледи. Только не делай больших глаз и не вздыхай — это бесполезно. Не потому, что я не хочу отказать тебе — просто у меня нет возможности.
Они пошли к лавке Хайла в сумерках. Они были встречены с факелами в руках двумя людьми в капюшонах. Проходя мимо, Юсмей пыталась вглядеться, но так и не различила их лиц, но вздрогнула как бы от чего-то уродливого — не внешнего уродства, а внутреннего.
И снова побранила себя за фантазии.
Ее поразило то, что лежало на столах: обработанный янтарь. В таком количестве, что Юсмей даже не думала, что его может быть так много.
Янтарь был подобран по чуть заметным оттенкам в порядке усиления цвета: каждый цвет на своей подкладке — светлый, почти белый, светло-желтый, как масло, красноватый, голубоватый, зеленоватый… Янтарные ожерелья, браслеты, подвески… Янтарь был вставлен в рукоятки мечей и ножей, в кольца, в головные обручи. Были также янтарные чаши, и стаканчики, и маленькие фигурки богов и демонов. Глядя на эту выставку, группа из Упсдейла застыла в изумлении, как застыл бы какой-нибудь батрак, неожиданно перенесенный в праздничный холл лорда.
— Добро пожаловать, лорд и леди! — Хайл поклонился, но не угодливо, как обычно торговцы, а как равный равным. Он хлопнул в ладоши, и двое его закутанных людей поставили табуреты к среднему столу, а третий — поднос с чашами приветственного напитка.
Юсмей неуверенно посмотрела на брата. Он был ревнив к своему рангу и требовал должностного почтения от низших, но тут он принял чашу, поблагодарив Хайла, и женщины последовали его примеру.
Напиток был более пряным, чем сладким, и Юсмей задержала его во рту, стараясь определить смесь трав. Но при всем ее знании она не смогла этого сделать. Держа чашу, она огляделась.
Здесь было больше ценностей, чем стоил бы выкуп Высокого Лорда, и она удивилась безумию — или мужеству — человека, рискнувшего ехать с ними через всю страну в такое тяжелое время. Безумный? Она взглянула на Хайла. В его лице не было безумия, а только мужество и еще что-то — уверенность и надменность.
— … богатые, торговец, — Юсмей пропустила начало фразы брата. — Слишком богатые для нас. Мы здесь слишком тяжело почувствовали руку захватчиков, чтобы быть хорошими покупателями.
— Война — тяжелое дело, — голос Хайла был низким и грубым. — Она не жалеет людей и даже победителей. И наносит тяжелые раны торговле. Много лет прошло с тех пор, как кейтский янтарь выставлялся в каком-нибудь торговом месте. Надо поддерживать торговлю, чтобы она укоренялась и росла, тогда и цены будут низкими, даже на такие вещи. — Он взял в руки ожерелье с множеством подвесок.
Юсмей услышала вздох Эннет и в ней тоже проснулся голод. Но было что-то… Она снова прижала руку к своему талисману Гуппоры и внезапно почувствовала отвращение ко всему, что видела тут — может быть, потому, что здесь было слишком много всего. Янтарь, собранный в таком количестве, терял свою красоту.
— …Это на Севере, милорд. Как вам известно, янтарь находят на берегу моря в определенных местах, или вдоль ручьев. Невежды говорят, что это кал драконов, но это неверно. Это затвердевшая смола деревьев, погибших тысячелетия назад. В Кейте, по — видимому, были обширные леса, потому что янтарь там встречается часто… Я хочу сказать, часто по сравнению с другими местами.
Вы видите здесь плоды многолетнего коллекционирования, потому что из-за войны янтарь вообще не продавали. Так что здесь его больше, чем полагалось бы иметь в одном месте при естественном порядке вещей. — Он положил ожерелье и достал с полки подвеску, форму которой Юсмей не могла разглядеть. — Это талисман Громового Щита, древняя вещь. Вы видите разницу? Он поднес подвеску к браслету. — Чем старше вещь, тем больше она выставляется на воздух и носится, тем глубже и богаче становится цвет янтаря. — Он положил браслет, но подвеску все еще держал в руке. Выражение лица его слегка изменилось. И Юсмей показалось, что он особенно внимательно посмотрел на Джерарда, а потом на Эннет. Наконец его темные глаза, цвета которых Юсмей не могла назвать, повернулись к ней, словно вытягивая из нее против ее воли ответ на неизвестный вопрос.