Юсмей надела ожерелье и подошла к зеркалу, притворившись очень довольной, она пригласила Нэнк и двух служанок, принесших ужин, полюбоваться на чудесный подарок ее лорда, и надеялась, что ее действия были достаточно ловки, чтобы обмануть Нэнк. Она туго укрепила обшлага рукава, чтобы Нэнк случайно не заметила браслета. Сев за стол, она наполнила чашу, поднесла к губам и покачала головой.
— Не хочу ничего плохого сказать о вашем напитке, — сказала она беспечно, — но если добавить в него мяты, будет еще лучше. Вы когда-нибудь пробовали такой?
— В наших краях мало знают о южных травах, миледи, — ответила Нэнк. — Наш Кейт стоит на пути холодных ветров. Я слышала о мяте, но не знаю, как ее употребляют.
— Вы сама сейчас попробуете и скажете — права я или нет. Сегодня у моего народа канун Праздника. Поскольку милорд не мог провести его со мной, не согласитесь ли вы…
Женщина на секунду заколебалась, но затем ее всегда выслеживающие глаза обратились к кувшину на столе.
— Здесь слишком мало для второй чаши, о, леди. Вы всегда отказывались от большого количества питья, поэтому служанка и принесла…
— Так велите ей принести еще, Нэнк. Не отказывайте мне в этом скудном пире в канун Праздника.
Нэнк неохотно повернулась к лестнице, как человек, который рад бы отказаться, но не может. Юсмей снова подняла чашу. Она умела по запаху определить, хорош ли напиток.
В этом питье что-то было, она была уверена, как если бы слышала за своим плечом предупреждение. Яд? Нет, вряд ли. Но есть такие травы, которыми пользуются в коварных целях — они вызывают глубокий сон, туманят разум, дают фальшивую память. Откуда взялось у нее такое внезапное подозрение? Она не знала этого… знала лишь, что ее предупредили. Как только Нэнк ушла, Юсмей начала действовать, сама не понимая как. Она освободила рукав и подержала браслет над чашей.
Змея тут же зашевелилась, и теперь ее действия интересовали Юсмей, а не пугали, даже возбуждали, как воина перед сражением.
Головка змеи окунулась в жидкость и размешала ее, а затем змея снова взяла в рот кончик своего хвоста и превратилась в браслет.
На лестнице появилась Нэнк с подносом и чашей на нем. Юсмей подошла к своему сундучку, взяла мяты, а также прихватила и другой травы, да так быстро и ловко, что сама себе удивилась. В свою чашу она положила одной мяты, а в чашу Нэнк смесь мяты с другой травой, и маленькой ложечкой тщательно размешала жидкость в обеих чашах.
— По правилам, Нэнк, — Юсмей улыбнулась, — поскольку мы обе женщины, нам нужно было бы окунуть туда веточку плюша — на счастье, а потом бросить ее в огонь, чтоб злая судьба ушла вместе с ней. Для милорда был бы остролист… а для женщин — плющ. Но поскольку у нас его нет, я просто желаю вам счастья.
— И вам тоже, леди, — ответила Нэнк.
Юсмей пила, хотя подозрение все еще оставалось. Насколько эффективна была змея в противодействии всякому злу — этого Юсмей не знала, но решила, что в этом случае змея была бы ее покровительницей, поскольку амулет Гуппоры не оттолкнул ее.
— Ну, что вы думаете о мяте? — спросила Юсмей, допив свою чашу и поставив ее в сторону.
Нэнк тоже отставила свою.
У нее освежающий и приятный вкус. Леди, ваши южные растения, по-видимому, сильны. А теперь извините меня, я пойду пригляжу за горничными. Вы говорили насчет праздника, и милорду было стыдно, что он забыл. Но мы сделаем, что сможем, для завтрашнего дня.
— Очень мило. Но милорд уже высказал мне свою благосклонность. Да, вы можете идти, Нэнк. Я скоро лягу. Мне почему-то хочется спать.
Права ли она в догадке, что в напиток было что-то подмешано? Выражение на лице Нэнк не изменилось.
Как только Нэнк ушла, Юсмей опять освободила руку и подняла змею на уровень глаз. На этот раз никаких видений не было.
— Не знаю, чего хотят от меня, — обратилась она к змее, — но в Кейте много тайн и опасностей, наверное, всех сортов. Я не могу поднять меч, но не подставлю добровольно шею под ярмо. Чтобы ни собиралось свалиться на меня, пусть падет сразу: уж лучше сразу посмотреть в лицо опасности, чем ждать и терять мужество.
После долгого молчания в ее мозг откуда-то пришло указание, что надо делать дальше. Она встала, сняла платье и надела дорожную суконную юбку, которая давала больше свободы движениям, и серый плащ.
На площадке лестницы она прислушалась: внизу было тихо. Юсмей знала, что эта часть строения соединена с башнями, где была комната людей в капюшонах. Можно надеяться, что Нэнк и горничные спокойно спят в своих комнатах.
Юсмей открыла наружную дверь. Ближайший путь к угловой башне шел прямо через двор, но девушка не хотела, чтобы ее увидели из какого-нибудь окна, поэтому пошла вдоль стены. Плащ и юбка волочились по рыхлому снегу, пока она добралась до двери убежища Хайла. Она подняла щеколду левой рукой, на которой была змея.
Дверь была не заперта, и легко — может быть, даже чересчур легко — поддалась под ее нажимом.
Комната с острыми углами была тускло освещена. Юсмей вздрогнула, увидев перед собой закутанную в плащ фигуру, и подняла руку со змеей. Фигура сделала тот же жест и Юсмей поняла, что стоит перед зеркалом.
Кроме зеркала и двух ламп, поставленных высоко в стенных нишах, в комнате не было ничего — если не считать запахов. Юсмей принюхалась. Часть запахов была бы приятной, но все забивал кислый дымок, который Юсмей не могла определить. Она медленно повернулась, вглядываясь в темные углы. А осмотревшись, она поняла, что ее со двора нельзя увидеть, и что башня выстроена в форме пятиугольной звезды. У нее было смутное воспоминание о Древнем учении, связанном с такой звездой.
Но ведь она видела в видении не пустую комнату! Увидев в одном из углов лестницу, она поднялась наверх. Ступени были сильно истерты и весь интерьер башни говорил о том, что она стоит тут века.
Юсмей вошла в комнату, заполненную такими вещами, о которых она не имела представления. Там были столы, уставленные изогнутыми металлическими трубками, ретортами, флаконами. Кое-что она узнала: похожие вещи употреблялись при перегонке трав. Но кое-что другое она вообще не могла назвать. Она боялась прикоснуться к чему-либо, потому что смесь запахов была очень сильна, почти непереносима и говорила об опасности. Юсмей положила пальцы на змею-браслет. Почему-то стало светлее, и Юсмей увидела еще одну лестницу. Она осторожно вошла, крепко запахнувшись в плащ, чтобы ненароком не смахнуть что-нибудь со столов.
Так она вошла в комнату своего видения. Там были колонны, составляющие двойную звезду — внешнюю и внутреннюю. У дальней стены — два стола. В острие каждой звезды стояли подсвечники высотой до плеч самой Юсмей. Пламя в них было не обычное, а синеватое, руки Юсмей виделись в их свете нездоровыми и неприятными.
Ее рука сама вытянулась вперед, словно кто-то схватил ее за цепочку, державшую обшлага, и дернул без предупреждения. Юсмей прошла между колоннами к центру.
Перед ней была женщина из видений и мужчина, что был Хайлом и не Хайлом Их живые глаза жадно смотрели на нее, как будто эти люди хотели сказать вслух, что ей надо сделать. Но если у них хватало силы привести ее сюда, то сила эта была ограничена, потому что никакого сообщения не было передано. Но было ясно, чего они хотели — свободы. Как могут замурованные таким образом люди оставаться живыми? О такой магии Юсмей слышала лишь в сказках.
Что я должна сделать? — спросила она и коснулась столба, в котором была заключена женщина. Столб был крепким. Разбить? Разрезать? Янтарь мягкий и легко обрабатывается. Его можно резать ножом.
Юсмей достала поясной нож и ударила острием, но хорошая сталь отскочила от столба, как от камня, и на его поверхности не появилось и царапины.
Путь к свободе был в этом Юсмей не сомневалась, и он скрывался, по-видимому, в магии. Она отошла и медленно повернулась кругом, оглядывая всю группу столбов, составляющих звезду в центре. Голубое освещение усиливало гротескность лиц и тел, но Юсмей заставила себя внимательно все осмотреть.
Во внешней звезде были не люди, а смесь каких-то жутких форм, во внутренней — фигуры гуманоидные, в основном маленькие, коренастые, в человеческих туниках. Тела их были толстыми, широкими в плечах, руки непропорционально длинные, пальцы на руках и ногах заканчивались длинными кривыми когтями, более напоминающими когти хищной птицы или зверя По их лицам можно было с уверенностью сказать, что они были сродни народу Нэнк.
Юсмей вспомнила людей в капюшонах и в перчатках с когтями спутников Хайла на ярмарке Эти люди держались — или их держали в стороне от людей Долин Может, они такие же как эти? Но почему часть их заключена в столбы?
Каким облегчением было снова посмотреть на вполне человеческие лица мужчины и женщины. Их глаза снова загорелись мольбой. Эх, если бы она могла понять, что должна сделать!
Глаза их закрылись. В лицах чувствовалась глубокая сосредоточенность. Юсмей подняла руку и откинула рукав, чтобы змея была на виду Она сделала это, потому что однажды поглядела в глаза змеи с довольно-таки необычным результатом.
Глаза расширялись, расширялись… И вот она смотрит в один желтый шар. Но на этот раз не было впечатления окна, через которое она видела, теперь был только шепчущий голос Юсмей чувствовала, что ей скажут нечто необыкновенно важное, и старалась уловить слова, увязать их с голосом. Но вразумительного сообщения не было, и в конце концов шепот смолк.
Она покачнулась. Спина и ноги болели и голова тоже. Она ведь не просто стояла, а сосредоточилась на некоем умственном упражнении, непосильном для нее. Юсмей вздохнула и опустила руку.
Глаза людей в колоннах были открыты, но тусклы. В них больше не было настойчивой просьбы. Они попытались, но ничего не вышло.
Но Юсмей все еще не могла оставить их. Нож не сработал, коммуникация — тоже. С неопределенной надеждой найти помощь, Юсмей пошла вдоль столбов к столам, которые она видела, когда вошла в комнату Здесь не было такой посуды, как внизу, но зато на одном из столов лежало то, что ей очень понравилось.