— Не думаю, что они скоро справятся с этим, — с удовлетворением сказал Хиларион. Он говорил медленно, с паузами. Такие интервалы между словами и невнятность речи бывают у людей, телом и духом дошедших до крайности.
— Каттея! — позвал он из темноты.
— Я здесь, — ответила я быстро. Мне показалось, что он окликнул меня то ли для уверенности, то ли для помощи, и это страшно изумило меня. Разве что сражение за свободу и в самом деле истощило его силы.
— Мы должны выбраться на поверхность. — Запинки в его речи усилились, и я слышала его тяжелое дыхание. Я протянула руку и коснулась крепкой, горячей плоти. Он схватил мои пальцы — не сильно, только, чтобы удержать — и я сразу почувствовала, что моя сила переходит от меня к нему и наоборот.
— Нет! — Я попыталась вырвать руку, но тщетно.
— Да! — В его голосе теперь было больше энергии. — Маленькая волшебница, мы еще не вышли из этой шахты, и наша первая схватка может оказаться последней. Я должен иметь то, что ты можешь дать мне, поскольку ты не можешь вести меня, если даже захочешь. Ты не знаешь здешних ловушек, как знаю их я, ведь я сам невольно участвовал в их создании. Я слишком много лет провисел на столбе, чтобы теперь держаться на ногах и быть крепким, как меченосец. Ты дашь мне то, что необходимо, если хочешь выбраться от Зандора.
— Но машины… они в огне, — добавила я к своему упорному сопротивлению.
— Такое с ними бывало и раньше. Есть быстрые методы ремонта, и Зандор уже принялся за дело. Не забывай, что здесь была война, такая война, какая тебе и не снилась, леди волшебница. Такой войны люди нашей крови никогда не видели. В этом месте множество защитных приспособлений, и большинство из них теперь обернется против нас, как только Зандор сумеет пустить их в ход. Так что дай мне свою силу, и поторопимся.
Я вспомнила о своем долгом спуске и подумала, сможем ли мы подняться. Айлия шла довольно охотно, но ее, как и раньше, надо было вести. Я не пыталась снова контролировать ее мозг.
— Дай ему то, в чем он нуждается, — пришла мысль моей матери. — Напитай его, а мы будем питать тебя. Он прав, теперь против нас всех выступает тяжело вооруженное войско!
Я оставила свою руку в его руке и почувствовала, как выходит из меня энергия, а он впитывает ее, как губка воду. В то же время в меня входило то, что передавали мне Джелит и Симон, так что я не истощалась. Я снова подумала, что без них Хиларион просто ограбил бы меня, и тогда что стало бы с Айлией и со мной? Мое недоверие к нему усилилось. Мы дошли до подножия лестницы, но маг не повернул к ней, а указал на какую-то часть стены. Этот сегмент начал медленно опускаться, и я узнала платформу. Только двигалась она очень медленно, и Хиларион беспокоился, хотя и не говорил ничего. Он повертел головой, как бы прислушиваясь, но шагов за нами не было слышно. Я горела желанием отступить, даже вернуться к лестнице, лишь бы не зависеть от превосходящего знания Хилариона, но поняла, что он выбирает самый лучший и легчайший путь, и осталась на месте. Платформа в конце концов опустилась, мы втроем взобрались на нее, и она начала подниматься, причем, значительно быстрее, чем опускалась. Как только мы поднимемся, мы сможем укрыться в развалинах построек, если достаточно быстро пересечем кратер. Но до поверхности мы не добрались. Платформа остановилась, значительно не дойдя до края. Сначала я подумала, что это временная остановка, но затем увидела, что Хиларион указывает жезлом в центр платформы. На этот раз голубая искра погасла, не коснувшись пола, он попробовал снова, уже с заметным усилием, и, наконец, повернулся ко мне.
— У нас есть две возможности, — сказал он с бесстрастным выражением на лице. — Я выбрал одну — думаю, что и ты выберешь ее же.
— А именно?
— Прыгнуть. — Он указал вниз. — Это лучше, чем быть взятым живым. Я говорил тебе, что здесь сильные защитные устройства. Мы теперь пойманы, к радости Зандора, так же надежно, как если бы он поставил вокруг нас свои силовые поля. Прыгай, пока он и в самом деле этого не сделал! — Сказав это, Хиларион двинулся, чтобы привести свои слова в действие. Я ухватилась за него, а он был так истощен, что покачнулся и чуть не упал.
— Нет! — воскликнула я.
— Я не желаю снова стать его вещью!
Но мой зов уже ушел, и я получила ответ.
— Идет поддержка, которую я обещала, — сказала я Хилариону. Я оттащила его к центру платформы. — Здесь те, кто несет нам помощь. — В эту минуту я не знала, какого рода помощь идет с моими родителями. Я только верила, что они ее окажут.
— Это безумие!
Его голова склонилась на грудь, и он качнулся на меня, как будто последние силы ушли от него. Я опустилась на пол от тяжести его ослабевшего тела. Айлия упала рядом со мной, и я сидела, поддерживая Хилариона, и смотрела на край колодца, мучительно ожидая появления своих родителей. Я не знала, какие еще защитные условия и устройства есть у Зандора, и боялась, не слишком ли их много. Вполне могло быть, что Хиларион предлагал правильное решение — пусть зловещее, но лучшее. Время, как всегда бывает в минуты стресса, ползло бесконечно медленно. Я прислушивалась к звукам внизу и время от времени бросала быстрый взгляд на стену: не опускаемся ли мы по приказу Зандора. Если да — мы пропали. Затем я заметила движение наверху и в страхе ожидала, что кто-то спрыгнет сюда, увидев нас. Свет стал менее тусклым. Может быть, мы пришли сюда на заре, и теперь наступает день? Наконец, я увидела, что сверху что-то спускается и стукается о стену с таким металлическим звоном, что я встревожилась, как бы не услышали там, внизу Когда эта вещь опустилась пониже, я увидела, что это висячая лестница на цепи, какой пользовались на складе транспорта. Она коснулась платформы, и пришла мысль матери:
— Быстрее, наверх!
— Айлия! — Я снова повлияла на ее мозг. Она встала и полезла по лестнице.
— Хорошо! — одобрила мать. — Теперь помоги магу!
Я уже сделала это. Сила тех, кто был наверху, входила в меня и выходила. Хиларион освободился от моих рук и медленно встал. Я подвела его к лестнице. Как только его руки ухватились за нее, он снова ожил и стал подниматься, но не так быстро, как мне хотелось. Когда он поднялся выше моей головы, я, в свою очередь, пустила в ход руки и ноги в надежде, что цепь выдержит троих, так как Айлия все еще была ниже края колодца.
— Держись! — пришла команда матери. Я вцепилась крепче. Теперь лестница поднималась вместе с нами. Снизу послышался скрипящий звук. Я посмотрела вниз на темную платформу. Поднимается? Нет, она опускалась в глубину, где ее, наверняка, ждали люди Зандора. Помощь пришла вовремя. Мы поднимались все выше, и я скоро поняла, что не нужно смотреть вверх, а тем более вниз, следует только изо всех сил надеяться на эту качавшуюся опору. И вот наконец мы по одному выбрались в серый пасмурный день.
Впервые после долгой разлуки я увидела тех, чей союз дал мне жизнь. Мать была такая же, как и в мысленном изображении, а отца я не видела так давно, что почти забыла его лицо. Он стоял, рядом с ней, шлема на нем не было, но на теле была кольчуга Эсткарпа. Он тоже выглядел едва достигшим середины жизни, но черты его лица носили вуаль усталости и страданий. У него были черные волосы, как у представителей Старой Расы, но лицо не такое правильное, как у наших людей от узкородственных связей, а резкое, немного тяжеловесное, и глаза были необыкновенные. Они пугали, когда он широко раскрывал их и внимательно смотрел на кого-нибудь. Сейчас он так смотрел на меня. Это была смущающая встреча. Хотя они и были моими родителями, в детстве я не была близка с ними. Поглощенные своими обязанностями охраны границ, они редко бывали с нами. К тому же мать после родов долго болела, и Кимок однажды говорил, что из-за этого отец не любил нас. Во всяком случае, когда она почти касалась пальцами финального занавеса, и никто не знал, уйдет она или останется, он вообще не мог смотреть на нас. Матерью нам стала Анграт из Фальконеров, а не Джелит Трегарт. И теперь я чувствовала себя чужой и далекой им, поэтому не спешила открыть свои объятия и сердце. Но похоже, что им и не приходило на ум делать такие жесты, по крайней мере, мне так показалось тогда. Отец поднял руку в приветствии, которое тут же перешло в жест, приглашавший всех нас к одной из медленно ползающих машин.
— Давайте туда! — сказал он. Он свернул лестницу и положил ее на плечо. Сбоку в машине была открыта дверь, и мы забрались внутрь. Там было очень тесно. Отец захлопнул дверцу, прошел к своему месту впереди и сел за такую же полку с рычагами, какие были в подземелье у экранов. Рядом с ним села мать и повернула к нам голову, пока мы втроем усаживались.
— Нам надо побыстрее убираться, — сказала она. — Каттея и Хиларион, держите со мной связь. Это может понадобиться для поддержки иллюзии, которую мы оставим за собой.
В полутьме этой крошечной комнатки я видела, что Хиларион кивнул. Он взял жезл за один конец, а другим коснулся спинки сидения Джелит. Левую руку он протянул ко мне через Айлию, и я сжала ее. Мать положила локоть на руку Симона, так что мы четверо были в одной цепи. Наш объединенный мозг шел к одной цели, хотя у нас с Хиларионом это был просто посыл силы, которая будет сформирована и использована Симоном и Джелит, когда они найдут нужным. Не знаю, что они сделали снаружи нашего ползущего ящика, но атаки на нас пока не было. Наверное, они создали имитацию нашей машины и послали ее в другом направлении. Перед передним сиденьем находился экран. На нем появилось изображение кратера, через который мы ехали. Когда я проходила здесь следом за Айлией, я была в таком напряжении, что почти не обращала внимания на местность. Теперь на экране я видела колеи от машин, идущие от колодца и к нему. Мы скоро отклонились от их курса и свернули на грунт, где не было следов.
«Но разве мы сами не оставляем колею, по которой нас легко выследить?» — подумала одна часть моего мозга, в то время как другая посылала энергию для поддержки иллюзии. Мой отец был известен как хитрый и находчивый воин. Его предприятия, казавшиеся почти безнадежными, обычно кончались успешно, как, например, его выступление против Колдеров, принесшее им конец. Так что следовало теперь положиться на него, он знал, что делает, пусть даже со стороны его поступки казались безумной ошибкой. Айлия была погружена в тот же сон или беспамятство, в каком находилась в подземелье, и лежала без движения между мной и Хиларионом. Маг прислонился к спинке кабины. Глаза его были закрыты, ка лице были признаки переутомления, как у моего отца, но руки, державшие жезл и мою руку, оставались крепкими. Мы могли рассчитывать на его помощь, пока находились в этой проклятой стране, поскольку, если нас захватят, его ждет ужасная судьба. Но что будет, когда мы вернемся в Эскор? Не принесет ли его возвращение такую великую опасность моим братьям в Долине, против которой они не выстоят? У меня не было хрустального шара для предвидения, не было и доски Утты для видения возможного будущего — никто ведь не может видеть будущее настолько точно, чтобы сказать, что то-то и то-то обязательно случится. Тут есть множество факторов, способных меняться, так что человек, видящий возможное будущее, может соответственно изменить его какими-то своими действиями. Я решила, что надо будет поговорить с матерью наедине и не мысленно, потому что мысленную речь Хиларион легко уловит. Я буду умолять ее и отца помочь мне удостовериться, что мы не принесем новой опасности — конечно, предполагая, что Хиларион сможет найти и открыть Ворота. Я не была уверена, что найду то место, где мы прорвались в этот мир. Разве что удастся проследить мысленным поиском некую концентрацию в этом месте. Такое нарушение структуры пространства-времени должно оставить «запах», который человек с талантом уловит.