— Ты это ты, и она тоже — ты, часть тебя. И пока вы обе малые и слабые части одного целого. Вот если бы ты погибла, тогда она стала бы полноценной для целей Хальзе. Мои братья по отряду боятся тебя, потому что тебя нельзя удалить, как других. Поэтому они воздействуют на тебя с помощью колдовства, Джиллан, которым могут удалить тебя.
— И если ты… — Он снова прочитал мои мысли. — Если я убью тебя, как они рассчитывали. Им было все равно, узнал бы я правду или нет. Они, видно, не боятся меня, но если бы я сделал с собой что-нибудь из-за этого вынужденного убийства, это было бы для них только правильно. Для них это был тонкий план.
— Но ты же не убил меня.
Выражение его лица оставалось мрачным.
— Посмотри на свою руку, Джиллан. Нет, я тебя не убил, но я тебя ослабил, и это тоже пригодится им. Время — наш враг, Джиллан. Чем дольше вы будете разделены, тем сильнее ты ослабеешь и, может быть, объединяться вам будет уже слишком поздно. Будет лучше, если ты узнаешь Правду.
— Я думаю, что ты можешь больше, чем думаешь о себе, — мужественно произнесла я. — Иначе почему ты не выполнил возложенное на тебя задание? Колдовство — могущественная сила, и ее нельзя так легко преодолеть.
Херрел посмотрел на меня.
— Не думай обо мне так хорошо, Джиллан. Я благодарю высшие силы за то, что так вовремя очнулся от околдовавших меня сил. Или это ты меня разбудила, потому что твой голос донесся до меня в бесконечную тьму, куда они меня загнали… Если ты сможешь ехать, то мы должны немедленно отправиться в путь и должны настичь отряд…
Он помог мне встать, но накрыл меня не моей тяжелой меховой подстилкой, а своим плащом. Потом он взял меня на руки и понес по склону холма к дороге. Лунный свет померк, рассвет был уже недалеко. Херрел свистнул, и его конь подошел к нам. Херрел усадил меня в седло, а сам сел сзади. Его жеребец, казалось, и не заметил двойного груза.
Пока мы ехали, мне было тепло и удобно в объятиях Херрела.
— Не понимаю, почему Хальзе так домогается меня, — начала я. — Только ли это уязвленная гордость и досада от того, что ты получил невесту, а он — нет?
— Так было вначале, — ответил он. — А потом он делал это из-за того, что ты не такая, как остальные. Это была единственная возможность привязать тебя к нам, когда это не удалось, ты стала жертвой того, что они захотели с тобой сделать.
— Последняя возможность?
— Той ночью, когда ты отвергла меня, ты не отдалась мне, потому что все наши заклинания оказались бессильными.
Я была рада, что он сидел позади меня и не мог видеть моего смущения.
— Ты тогда назвал меня колдуньей, — сказала я после долгого молчания. — Ты сделал это в гневе?
— В гневе? Какое право я имел сердиться? И назвал тебя так потому, что думал, что ты и есть колдунья. И поэтому тебе не оставалось ничего другого, как только отвергнуть меня.
— Колдунья, — повторила я задумчиво. — Но я изучала только искусство врачевания, а это не колдовство. Если бы я была тем, что ты сказал, то никогда бы не жила в монастыре. Они выгнали бы меня оттуда через час после моего прибытия.
— Колдовство — это не так плохо, как думают люди Дейла. В тебе есть какая-то другая кровь, которая ответственна за все это. Она должна дать тебе не только умение пользоваться своими силами, но и власть над ветром и водой, землей и огнем —.это твое естественное дарование, и никто не может тебя этому обучить. В старые времена Арвон не был закрыт от остального мира, и мы знали о других народах по ту сторону моря, которые, как и мы, рассматривали колдовство как образ жизни. Там есть страна, в которой живут колдуньи. И пока мы странствовали по степям, то много слышали об этой стране. Она тоже находится на закате своего существования, потому что так же стара, как и Арвон. Но в Эсткарпе все еще есть колдуньи, и Ализон ведет с ними войну.
— И ты думаешь, что во мне течет кровь этих колдуний?
— Да. Ты не изучала искусства колдовства, но в тебе есть силы. И еще одно. Если колдунья отдаст свое тело мужчине, она утрачивает свои колдовские способности.
— Но если все это именно так, то как же существует их народ?
— Говорят, что они вымирают. Но это тоже не совсем так. Время от времени колдуньи выбирают тех, кто готов принести себя в жертву. И потом, не все женщины в этой стране колдуньи, хотя они рожают дочерей, у которых есть такие способности. И каждой, которая обладает ими, нелегко от них отказаться.
— Но я же не знала обо всем этом. Я не настоящая колдунья.
— Если в тебе есть способности, они сами постараются направить тебя на правильный путь.
— А другая Джиллан?
— Джиллан, которую они постарались создать — не колдунья. Они не решились идти на такой риск.
С каждым словом Херрел все глубже проникал в пустыню моего опустошения.
— Херрел… когда я на мгновение вернулась к другой Джиллан там, в палатке, и звала тебя… ты меня узнал?
— Да, я тебя узнал и понял также, что произошло.
— Они уволокли тебя прочь и тогда Хальзе прогнал меня от нее.
— Да.
— Если бы они не послали тебя, ты отправился бы, чтобы отыскать меня?
— Я пошел по их приказу, — он отклонил мой вопрос.
И внезапно я поняла.
— Ты пошел, потому что они использовали твое желание найти меня, поэтому они и смогли заколдовать тебя. Если бы между нами не было никакой связи, они, должно быть, не смогли бы тебя послать, — я услышала позади себя тяжелое дыхание. — И потому, что ты все время думал обо мне, Херрел, ты и смог разрушить это колдовство. Не забывай этого! Потому что я никогда не слышала о человеке, который смог бы воспротивиться наложенному на него колдовству, — я положила свою руку на его, которой он держал повод. — Слишком долго ты признавал эту мою оценку, Херрел. Благодари меня за то, что я взяла твою накидку, в то время как другие смеялись, когда ты клал ее. И до сих пор нам удавалось разрушить все их злое колдовство. И ты тоже не отказался от борьбы, иначе ты не стал бы догонять свой отряд, — я замолчала. Но когда он ничего не ответил, продолжила. — Я видела тебя, как должна была видеть заколдованными глазами невеста, видела как Всадника-Оборотня, как зверя, и думаю, что, может быть, есть и другие Херрелы, которых я не знаю, но все они настоящие. Потому что у правды множество лиц. Но я выбрала тебя и не раскаиваюсь в своем выборе.
Он долго ничего не говорил, только его руки крепко обняли меня. Серый рассвет вокруг нас становился все ярче, и жеребец равномерной рысью нес нас к нашей цели.
— Ты все еще живешь надеждой, — наконец тихо произнес Херрел. — Но в конце концов все мы живем надеждой, а это самая ненадежная вещь на свете. Джиллан, худшее еще впереди. Колдовство сломлено, но они не сложат оружия, Джиллан. И нам придется пойти за ними. И чтобы что-то сделать, нам придется выступить против Всадников.
— Они встретят нас в обличье зверей?
— Тебя они могут встретить в обличье зверей, но меня — нет. Мы должны потребовать от них соблюдения устава отряда, если у меня есть шансы что-нибудь потребовать. Я могу потребовать у Хальзе удовлетворения мечом за то, что он взял себе другую Джиллан. И имея тебя, я могу это доказать.
— И если тебе удастся добиться этого?
Если я добьюсь этого, то могу потребовать у Хальзе сатисфакции, а может быть, и у других. Но они всеми силами постараются помешать этому.
— Почему я могу видеть только иллюзию этой страны, если я не напрягаю всю свою волю? — спросила я у Херрела немного погодя.
— Ты пришла сюда не через Врата, а через горы. — Он снова крепко обнял меня, — А горы эти полны ловушек. То, что ты там прошла и уцелела — это тоже колдовство — твое колдовство. Расскажи мне, каким путем ты пришла.
Я рассказала ему все с момента моего пробуждения в покинутом лагере и, когда я рассказывала ему о прибытии ализонцев, то услышала, как изменился ритм его дыхания. И после того, как я рассказала ему, каким образом мне удалось избавиться от них, он сказал:
— Это и было настоящее колдовство! Ты не можешь отрицать свою одаренность. Я почти убежден, что таким же образом ты можешь вызвать на борьбу весь отряд и все же невредимой ускользнуть от них…
Когда я рассказала ему о своей борьбе между изменчивыми камнями, он кивнул:
— Это были руины Кар Ре Доган, созданной с помощью колдовства как крепость против зла, которое когда-то бродило по всей пустынной местности, но с тех пор прошло много времени. Ты нашла очень древний путь, которым представители нашей расы не пользовались вот уже много тысячелетий.
Я рассказала ему о световом барьере и каким образом его преодолела, а потом о дороге, которая привела меня к площадке охранников.
— Место захоронения Королей, — объяснил Херрел, — Они царствовали здесь в прежние времена. Когда мы впервые пришли в Арвон, в народе, еще жившем там, было немного их крови. Мы смешались с ними и переняли некоторые из наиболее ценных их обычаев. У них была привычка хоронить своих королей стоймя, чтобы они могли смотреть на происходящее снаружи. И если их потомкам требовался хороший совет умершего короля, они шли туда и оставались там на ночь, чтобы воспринять во сие их мудрость. Они также выполняют роль охранников этой страны.
— Я чувствовала, что меня проверяли, но мне позволили пройти.
— Потому что они узнали о родстве своих сил с твоими…
Я рассказала ему остальное. Потом мы сделали остановку у ручья, где я утолила свою жажду. Все же я чувствовала себя очень ослабевшей и сказала об этом Херрелу.
Он избегал моего взгляда.
— Теперь они уже знают, что я не выполнил их приказа, и теперь они вытягивают из тебя жизненные силы, чтобы влить их в другую Джиллан и сделать ее более сильной. Время — наш враг, Джиллан. Они не могли убить тебя никакими способами, но они смогут ослабить тебя так, что будет уже поздно что-либо предпринимать.
Я взглянула на свои руки. Они дрожали.
— Херрел, эта страна, по которой мы едем, действительно пуста, или здесь есть жизнь, которую они могут использовать против нас?