Я был горд, что он считает меня способным проделать опасное путешествие без вооруженного эскорта. По всей вероятности, мои рейды доказали, что я вполне зрелый воин и не нуждаюсь в опеке.
— Я могу поехать один, — коротко сказал я и начал пить бульон прямо из тарелки, так как ложку мне не дали. Он согревал меня и я наслаждался вливающимся в меня теплом и сытостью.
Лорд Имгри не стал возражать.
— Хорошо, поедешь утром. Я сам сообщу твоим людям, так что можешь спать здесь.
Я провел ночь на полу в доме, закутавшись в плащ. А утром выехал, взяв два куска хлеба и усевшись на отдохнувшую лошадь, которую подвел ко мне оруженосец. Его лорд не попрощался со мной и не пожелал мне счастливого пути. Дорога на север не была прямой, и мне приходилось сворачивать на овечьи тропы и нередко спешиваться, чтобы провести лошадь за повод по крутым горным склонам. У меня был с собой горючий камень, так что я мог разводить костер, чтобы согреть и осветить заброшенные пастушеские хижины, где я останавливался на ночь. Но я так не поступал, так как опасался волков. Собиравшихся громадными стаями. Шла война и на месте боев им оставалось много поживы. Иногда я проводил ночи в маленьких крепостях, где перепуганные люди, открыв рты и замирая от страха, выслушивали последние новости. Изредка я останавливался в придорожных гостиницах. Путешественники не так жадно расспрашивали меня, как жители крепостей, но слушали очень внимательно. На пятый день пути после полудня я увидел Кулак Великана, самую высокую вершину моей родины. Над головой плыли густые облака, холодный ветер рвал одежду. Я решил ускорить движение. Каменистые тропы, по которым я скакал, весьма утомили лошадь, но воспользоваться другой, более легкой дорогой было невозможно, так как если бы я спустился к торговым путям, то потерял бы массу драгоценного времени. Я продолжал движение по горным тропам, внимательно всматриваясь в окружающий пейзаж, но это не спасло меня. Вероятно, они имели часовых на всех дорогах в долину, и я шел прямо в ловушку. Да, я шел в ловушку с беспомощностью овцы, которую ведут на бойню. Тут сама природа создала прекрасные условия для западни. Я ехал по узкой тропинке по самому краю пропасти. Неожиданно моя лошадь опустила голову и тревожно заржала, но предостережение запоздало. На мои плечи опустился сокрушающий удар. Я выронил поводья и обмяк, после чего свалился с лошади. Я не мог думать, а только чувствовал. И все же какой-то инстинкт, желание выжить, заставили меня пошевелить руками. Мой затуманенный мозг воспринял информацию рук, переработал ее, натужно скрипя, и я понял, что лежу лицом вниз, голова и плечи ниже остального туловища и весь я в гуще кустов. Тут я понял, что после падения с лошади, покатился вниз в пропасть, и эти кусты спасли, меня, остановив падение. Если напавшие смотрели на меня сверху, то они наверняка подумали, что я разбился насмерть. А может быть, сейчас они спускаются вниз, чтобы добить меня. Но я думал только о боли во всем теле и хотел переменить позу, чтобы мне стало полегче. Я долго барахтался, прежде чем осознал, что мне нужно предпринять. Но тут я вновь покатился вниз и на меня снова обрушился мрак. Второй раз я очнулся от того, что ледяная вода горного источника заморозила мне щеку. Я со стоном приподнял голову, пытаясь отползти от ручья, но руки не держали меня и я упал лицом в воду. От жгучего холода я задрожал еще сильнее, но вода прояснила мой разум и привела в порядок мысли. Сколько времени я находился без сознания, я не знал, но было уже темно, и этот мрак не был причиной моего тяжелого состояния. Поднялась необычайно яркая и чистая луна. Я с трудом сел, схватившись за голову. На меня напали, конечно, не преступники Пустыни, так как они наверняка постарались бы захватить кольчугу и оружие, а со мной покончить. И тут меня охватил ужас. Неужели подозрения лорда Имгри подтвердились так быстро? Неужели нападение на Ульмдейл уже свершилось и я наткнулся на отряд передовых разведчиков? Да, но западня была устроена так искусно, что я не верил, что это дело рук тех, с кем я воевал на юге. Нет, здесь было что-то иное. Я принялся исследовать тело и с радостью обнаружил, что все кости целы и серьезных повреждении нет. Но я был весь в ссадинах и с большой раной на голове, что было хуже всего. Возможно, от более серьезных последствии падения меня защитили кольчуга и кусты. Я весь дрожал от холода и нервного возбуждения, а когда попытался встать на ноги, то обнаружил, что ноги не держат меня. Я снова рухнул на колени и судорожно схватился за камень, чтобы tie полететь вниз. Моей лошади нигде не было видно. Может, напавшие на меня забрали ее? Где же она теперь? Мысль об этом заставила меня вытащить меч. И я лежал, тяжело дыша и положив меч на колени. Я был неподалеку от крепости. Если бы я мог встать и идти, то смог бы добраться до первых пастбищ. Но каждое движение приносило мне невыносимую боль. Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы, и я прикусил нижнюю губу так сильно, что ощутил во рту вкус крови. Только тогда я взял себя в руки. Мне здорово повезло, что я остался жив. Но сейчас я был в таком состоянии, что не мог даже защитить себя. Выходит, пока я не окрепну и не наберусь сил, мне необходимо передвигаться очень медленно и осторожно. Я слышал лишь обычные ночные звуки — птицы, звери… Ветер совершенно стих и ночь была неестественно тихой. Она как будто выжидала. Но кого? Чего? Я менял положение тела, тщательно проверял свои мышцы и, наконец, встал на ноги и не упал, хотя земля уходила у меня из-под ног Стояла тишина. Только мирно журчал ручеек. Никто не смог бы подобраться ко мне сейчас и остаться незамеченным. Я сделал пару шагов вперед, стараясь твердо ставить ноги на каменистую почву и хватаясь руками за чертополох и сучья, чтобы не упасть. Затем я заметил стену. Луна заливала серебряным светом ее камни. Я направился к ней, постоянно останавливаясь и прислушиваясь. Вскоре я добрался до открытого пространства и опустился на четвереньки. Потом пополз между камнями, не теряя бдительности. Невдалеке я заметил стадо овец и эта мирная картина успокоила меня. Если бы здесь появились пришельцы, долина была бы уже разграблена. Но реальные ли это были овцы? У нас говорили о том, что многие пастухи видели стада фантомных овец, которые изредка даже смешивались с настоящими.
А ночью и туманным утром ни один пастух не мог сосчитать овец и дважды получить одинаковое количество. Тогда пастух не имел права гнать овец в деревню, так как если реальных и фантомных овец разместить в одном помещении, то все они превратятся в призраков. Но я отбросил эти фантастические бредни и сосредоточился на первоочередной задаче — проползти до стены и войти в крепость. Вскоре я добрался до места, откуда мне отлично была видна дорога, крепость, стоящая на каменном холме над дорогой в Ульмпорт. Луна светила ярко и света было достаточно, чтобы можно было увидеть знамя лорда на башне крепости. Flo я не заметил знамени там, где оно должно было находиться. Но затем, как бы для того, чтобы все объяснить мне, подул ветер с востока. Он шевельнул полотнище, висящее на шпиле и развернул его на короткое время, но и этой доли секунды мне хватило, чтобы все увидеть и понять. Не знаю, вскрикнул ли я или нет, но внутри меня все задрожало. Потому что только по одной причине знамя лорда могло быть так изодрано в клочья. И эта причина — его смерть! Знамя Ульмдейла разорвано, это означает, что мой отец… Я ухватился за стену, но не мог удержаться и упал на колени. Ульрик из Ульмдейла мертв. Зная это, я мог предположить, почему на меня была устроена засада. Вероятно, они поджидали меня. Но если о смерти отца мне было послано сообщение, то почему оно не нашло адресата? Те, кто хотел схватить меня, должно быть перекрыли все дороги в долину, чтобы быть уверенными, что я не миную засад. Теперь надо вступить на тропу, ведущую к опасности, но я еще не был готов к этому. Сначала я должен обрести твердость духа, а уж потом шагать вперед.
ДЖОЙСАН
Хотя я и решила отправить Торосса и его родственниц из Икринта, это было не так-то легко осуществить. Торосс все еще был прикован к постели. Не могла же я отправить его на носилках? Но я больше не заходила в его покои. С Ислайгой и Инглидой я тоже не разговаривала. Хорошо, что у меня было много дел и мне редко приходилось оказываться с ними в одной компании. В костюме для верховой езды, захватив хлеб и сыр на обед, я в сопровождении оруженосца объезжала поля, проверяла посты в горах и совершала другую работу. Теперь я не снимала кольчугу и не расставалась с мечом, который подарил мне дядя. И никто не говорил мне о том, что такой костюм не подходит для девушки — тяжелое время обязывало каждого делать все, что в его силах. А затем на нас обрушилась болезнь — с жаром и глубоким, раздирающим горло кашлем. По какой-то случайности я не заболела и в мои руки перешло все управление замком. Дама Мат заболела одной из первых. Но она все же изредка покидала постель и, несмотря на слабость, старалась помочь мне и больным. Маршал Дагаль тоже заболел и его люди получали приказы от меня. Мы постоянно держали часовых в горах и в то же время старались убрать урожай. Это было трудное время — дел было очень много, а рабочих рук не хватало. Дни и ночи слились для меня в океан усталости и изнеможения. Времени для отдыха совершенно не оставалось. Все, кто держался на ногах, работали. Даже малыши выходили в поле с матерями и помогали им, чем могли. Но силы наши были на исходе и мы собрали небольшой урожай, а посадили гораздо меньше, чем в минувшем году. В середине лета вместо традиционного пира, я собрала всех, кого наметила отправить в Норетид, и они направились на север. Шли они, в основном, пешком, так как лишних лошадей у нас не было. Торосс не поехал с ними. Его рана уже достаточно зажила и он мог бы перенести тяжести путешествия. Я надеялась, что у него хватит здравого смысла уехать, но он остался. Он даже стал другом маршала Дагаля и его ближайшим помощником, когда маршал поправился и приступил к выполнению своих обязанностей. В те дни я не чувствовала себя счастливой. И хотя Торосс не искал со мной встреч, я обостренно ощущала его взгляды, а его воля невидимыми путами пыталась захватить меня в плен. Я могла лишь надеяться, что у меня хватит сил, чтобы воспротивит