Сейчас, в своем лагере над Иггарсдейлом, Брикса гадала, глядя в огонь: что сталось с ней в ту ночь между двумя знаками молодой луны? И почему это воспоминание вернулось таким ярким и точным именно сейчас, ведь раньше у нее никогда не возникало желания вспомнить? И почему ей чудится, что все, что было в ее жизни до того часа, почти ничего не значит, а то, что произошло с тех пор, важно и еще пригодится ей?
Отчего, зачем и почему?
– Сколько вопросов! – вслух обратилась она к Уте. Кошка умывалась, но при этих словах остановилась и взглянула на девушку. – Я Брикса из Дома Торгуса – или уже нет, Ута? Я не про то, чтобы носить тонкие платья, сидеть на почетном месте за столом, говорить людям: сделай то или это – и знать, что будет сделано. Все это не настоящие признаки благородства. Взгляни на меня… – Она рассмеялась и вздрогнула, осознав, как давно не слышала своего смеха. – В таком виде впору выпрашивать объедки с пира, а из деревни меня бы пр гнали камнями как подозрительную бродяжку. Да, правда, я Брикса из Дома Торгуса, и этого я могу себя лишить, только совершив что-то столь недостойное моего рода, что мне придется осудить саму себя и саму себя приговорить к наказанию.
Твой юный приятель в долине судил меня со стороны, Ута. – Она покачала головой. – Я думала, что отбросила гордость как ненужную вещь. Гордость тебя не накормит, не укроет спину плащом, не сохранит дыхание в груди. Но я о другой гордости. Может быть, мне просто нужно сказать: «Ты не победишь меня, тень страха!» Вот с такой гордостью расставаться нельзя, Ута. Это, по-моему, хорошая гордость.
Она покивала самой себе. И все же внутри осталась какая-то неудовлетворенность. Слишком многое она помнила, пусть даже воспоминания затуманились и отдалились. А как смотрел на нее этот мальчишка! Его взгляд сейчас колол ее сильнее, чем когда коснулся Бриксы в первый раз.
– Пусть так! – Брикса сжала кулак и ударила им по ладони другой руки. – Эти двое для меня никто, Ута. И меня не касается, что они обо мне думают. С рассветом мы уйдем и оставим их хозяевами этой кучи камней.
Эти слова были самыми разумными. И все же…
Устраиваясь на ночлег – отыскивая на гребне закуток между камнями, устилая его сухими листьями и травой, чтобы устроить гнездо, – она то и дело останавливалась и поглядывала вниз, на башню. Сейчас Брикса не пряталась и не скрывалась. Она была уверена, что мальчику незачем ее выслеживать, он слишком занят заботами о своем господине.
Сверху девушка видела, как он ведет лошадь к ручью. Напоил и отвел на огороженный луг. Потом вернулся на берег, наполнил кожаную седельную флягу и отнес в башню. Наверх он не смотрел, словно уже стер Бриксу из памяти.
И это тоже почему-то кололо, как заноза в нежной коже. Хотя Брикса сама не понимала, какое ей до него дело. Расхрабрившись от его равнодушия, она не искала укрытия, направляясь к ручью со своим потертым мехом для воды. И еще задержалась, чтобы умыть лицо и шею, пожалев, что здесь нет заводей, куда можно было бы посмотреться. Хотя, может, это и к лучшему, решила она, расчесывая пальцами космы волос и выбирая из них листья и прутики, напа́давшие, когда она ползала через изгородь.
Зачем она тянула время – хотя лагерь был уже готов к ночи, – Брикса не сумела бы объяснить. Задерживаться здесь было незачем, но, обдумывая дальнейший путь, она забеспокоилась, и эта тревога долго не давала ей улечься спать. Брикса принялась мерить шагами гребень. Даже рассеянно сбив камнем еще одного прыгунца, она не порадовалась ни своей ловкости, ни нежданному пополнению запасов.
Вернувшись в свое гнездо, она нашла Уту на одном из окружавших нишу камней – голову кошка держала так, чтобы озирать не башню, а гребень, тянувшийся на запад к месту, где долина открывалась в сторону пугающего запада.
– Что там?
Брикса уже замечала за Утой такую сосредоточенность и знала, что́ она предвещает.
Как ни обострились все чувства девушки за время пути, им было далеко до кошачьих. Брикса подняла голову, напрягая зрение, обоняние и слух в попытке понять, что так увлекло Уту.
Из какого-то отверстия в башне поднималась струйка дыма. Как видно, укрывшиеся там люди не научились отбирать сухой хворост, чтобы дым не обозначил костра, или же им не было дела, увидит ли их кто. Нет, кошка смотрит не на замок… значит…
Брикса упала на колени в тени камня, прижалась к выбранному Утой насесту левым плечом, чтобы не выдать себя, оглядывая долину. Остатки стен отмечали очертания полей, садов и лугов. Кое-где заросшие кустарником стены создавали полупрозрачную завесу. На западе поля замыкались рощей, в которую, кроме как с птичьего полета, не мог проникнуть взгляд.
И вот из этого перелеска вырвалась стая птиц. Они закружили, хрипло крича. Брикса схватилась за копье. Она хорошо знала, что означает такой переполох. В лесу кто-то был, и мало кто мог бы так напугать птиц, кроме… человека!
Пришельцы… с пустошей? Будь они заодно с людьми в башне, подъехали бы по старой дороге с востока. Разбойники – крысы и волки, собравшиеся с запада, чтобы дограбить разграбленное имение, как она сама недавно собиралась порыться в развалинах?
Даже если это крысы и волки – у них есть клыки и когти.
Мальчик с мечом и полоумный мужчина – и оба не ждут опасности.
Эти двое ей никто. Да и что у нее в руках – сточенный, пальцами сломаешь, нож и охотничье копьецо? Глупо… полная дурь…
Пока эти мысли бились в голове, Брикса выскользнула из норы и, применяя все свое умение скрываться, двинулась вниз по склону. Рядом с неменьшей осторожностью кралась Ута.
Глупо, но иначе она не могла.
3
Отлично понимая, что за башней уже наверняка наблюдают из расположенного по другую сторону перелеска, Брикса скрючилась в последнем укрытии, обдумывая следующий шаг. Чтобы добраться до затененной двери, ей не миновать открытого места. Вот будь она Утой…
Ута! Пушистая головка толкнула ее под локоть, и, оглянувшись, девушка наткнулась на кошачий взгляд. Затем Ута сдвинулась вправо и растаяла, как только она умела, в путанице травы. Брикса на четвереньках двинулась за ней, с трудом проталкиваясь сквозь густые заросли.
Плетень из стеблей разорвали камни – подножие стены, когда-то служившей внешней обороной замка. Стена была сложена из грубых необтесанных валунов. По ним Ута как по лестнице добралась до вершины.
Брикса ощупала руками ее путь. Трещин и уступов хватало, чтобы взобраться. Она помедлила, крепко упираясь ладонями в камень. Глупо! Еще можно было повернуть назад и незамеченной вернуться к гребню. Зачем она это делает?
Ответа не было, но что-то внутри неудержимо толкало ее вперед. Подвесив копье к плечу за сплетенный в пути ремешок, девушка, цепляясь пальцами рук и ног, принялась взбираться по стене.
Ута мохнатым ковриком распласталась наверху и заглядывала вниз, словно проверяя, следует ли за ней Брикса. Как только та начала подъем, кошка, махнув хвостом, скрылась.
Защитят ли ее руины замка от глаз тех, в роще? Этого Брикса не знала, могла только надеяться. До нее доносились крики потревоженных птиц, и, судя по их гомону, пришельцы еще не вышли на опушку.
По ту сторону стены начинался мощеный двор, протянувшийся к укрепленному, но почти снесенному теперь дому и к башне. Брикса приземлилась в заросли каких-то растений, укоренившихся в нанесенной ветром земле.
Отсюда она метнулась к останкам усадьбы и вдоль стены прокралась к дверям башни. Ута обогнала ее и уже скрылась в проеме. Глубоко вздохнув, Брикса сняла с плеча копье. Едва ли ее встретят как друга – или хотя бы как союзницу.
Рывком добравшись до двери, она нырнула внутрь, не дав тем двоим времени насторожиться на шум. Свет очага едва разгонял сумрак. Перед очагом, глядя на пламя, сидел мужчина, и Ута пристроилась рядом с ним. А вот мальчик оказался уже на ногах и стоял перед Бриксой с обнаженной сталью в руках.
Девушка, опережая его движение, поспешила заговорить. Ей не хотелось с ним драться.
– В лесу кто-то прячется. Может, дым вашего костра привлек… – Она, не выпуская копья, другой рукой махнула на очаг. – Или за вами следили. У вас конь, у него кольчуга. – Она кивнула на мужчину. – Богатая приманка для мародеров.
– Тебе-то что? – огрызнулся мальчик.
– Ничего. Только я не из разбойников. – Брикса сделала шаг назад. Мысли у нее смешались. Зачем она помогает этим людям, которые ей никто?
Мальчик, не спуская с нее глаз, передвинулся так, чтобы заслонять мужчину.
– Ты один, – продолжала Брикса. – В драке он тебе не помощник. Они сцапают тебя проще, чем Ута мышку, и еще быстрее, потому что охотятся не для забавы.
Он смотрел по-прежнему недоверчиво.
– А если я тебе не верю?
Она пожала плечами:
– Как хочешь. Я не стану гнать тебя в бой силой.
Она оглядела помещение, в котором укрылись эти двое. Справа у стены – лестница на верхнюю площадку. Внизу у одной стены стояли лавка, табуретка, занятая мужчиной, лежала пара переметных сумок. Два плаща, наброшенных на груду веток и травы, изображали постель на двоих. И больше ничего.
Взгляд Бриксы вернулся к лавке. Слабая защита, но другой у них нет. Предлагать им бегство она не решилась: один мальчишка мог бы добраться до укрытия, но отягощенный этим мужчиной – никак.
– Ею, – она ткнула копьем в сторону лавки, – можно загородить дверь. Если бы не огонь, вы могли бы укрыться там. – Она кивнула на лестницу. – Это если они за вами не следили и не знают, как вас мало.
Мальчик сунул меч в ножны и уже направлялся к лавке. Брикса, закинув копье за плечо, взялась за другой конец. Мальчишка, наклоняясь, бросил на нее взгляд исподлобья:
– Брось! Мы в тебе не нуждаемся. Я отстою господина Марбона…
– Валяй. Мне вот отстаивать некого, кроме собственной жизни.
Она потянула скамью за свой конец. Вдвоем они подтащили ее к двери и опрокинули, устроив невысокую стенку – почти бесполезную, подумала про себя Брикса.