После целого дня пути она, укрывая девочку плащом, кое-как отоспалась в гнездышке из сухой травы и листвы, которое устроила себе среди бурелома. Второй день выдался пасмурным, туманным, с пропитывавшей одежду моросью.
Она поравнялась с Нордендейлом – уже достижение. Герта позволила себе постоять, всматриваясь вниз, отмечая перемены в полузаброшенном бесхозном поместье, которое видела в прошлый раз. В садах виднелись люди, на склоне паслись овцы. Но ее глаза сами отыскали одну из башен замка. На свежем ветру не бился стяг. Стало быть, в замке хозяина нет. Где же он? Герта прикусила палец под перчаткой. Одно место, куда он мог бы направиться, она хорошо знала. Литендейл! Если он вздумал ее искать… Она встряхнула головой, как будто от этого могли улечься взбаламученные мысли. Нет, сейчас она не хотела думать ни о чем другом, только о том каменном колесе над Гриммердейлом.
Здесь было мало пропитания для коня и пони. Оба тянулись к зелени, покрывшей уже склоны холмов. Все ее умения и твердость уходили на то, чтобы удержать их на дороге. В полдень она подкупила животных раскрошенными на камне дорожными галетами – те жадно съели их и слизали все до крошки.
Морось так и не перешла в дождь, хотя окутавшая путников знобкая мгла не расходилась. Мелкая докука, но и такие подтачивают решимость. Одежда липла к телу. Герта все время дрожала в седле. К вечеру – если не слишком задерживаться для еды и отдыха – она должна подобраться вплотную к Гриммердейлу и с утра сразу взяться за дело. Это удачно вышло, решила Герта. Силы Тьмы питаются ночным сумраком. Дневной свет станет ей подмогой. Если только она сумеет закончить дело до новых сумерек.
Смерклось рано. Она снова устроилась на ночлег так, чтобы видеть фонарь над дверью гостиницы – той самой, где она терпеливо служила мужчине, которому жаждала отомстить. Как ее тянуло к теплу, к горячему питью, к человеческим голосам! Вместо этого она сидела в одиночестве, рядом с двумя беспокойными животными, сосала полоску вяленого мяса и укачивала дочь. В последних отсветах дня она снова заметила тот понимающий, оценивающий взгляд Эльфанор. На нее смотрело что-то нечеловеческое: смотрело хитро, злорадно предвкушая.
Герта твердо решила, что ей это мерещится. Покормив девочку грудью, она баюкала ее, нашептывая старые-старые колыбельные, которыми ее старая нянюшка отгоняла ночь и все, что прячется в ее тенях.
В ту ночь она не спала. От близости цели все тело рвалось вперед, и она лишь огромным напряжением воли сдерживалась, чтобы не покинуть свое жалкое убежище, не помчаться туда, где ждали они.
Это влечение обладало такой силой, что ей пришлось встать на колени, противясь желанию двигаться, идти…
Сколько бы ни тянулась та ночь – год, век или целую жизнь, – но наконец сероватые лучи рассвета показались из-за холмов. Герта разогнула занемевшие ноги. Она окоченела от холода, изнуренные внутренней борьбой мышцы сводила судорога. А дело было еще впереди.
Опустив корзинку-колыбель наземь, девушка открыла полученный от травницы Ингелы мешочек. Там были сухие листья, рассыпавшиеся в порошок, и другие – хоть и засохшие, но еще цеплявшиеся за свои ветви.
Герта выбрала нужные, поднося каждую щепотку к носу, чтобы увериться по запаху. Пять щепоток замешала она в густой жир, налитый в маленький горшочек, добавила еще две и, наконец, последнюю, самую душистую. Герта расчихалась от ее запаха, а поднеся к носу, едва не задохнулась.
Получившуюся мазь она широкими кругами нанесла вокруг глаз. Состав бусинками собрался на лбу, заставляя щурить глаза от острого аромата. Мазь еще оставалась. Сняв отсыревшую шапку, Герта нетерпеливо отбросила косы и намазала себе уши. Остатки растерла между ладонями рук. Подготовившись и не нарушая необходимого поста, Герта подняла корзинку, унесла Эльфанор в ближайшее укрытие – под густой куст, опускавший ветви до самой земли. Просунув корзинку под их навес, Герта загородила просветы, повтыкав в землю те ветки с сухими листьями, и подперла их мелкими камешками.
Конь и пони от нее не отставали. Герта, уже не скупясь, раскрошила для них последние галеты, и животные радостно уткнулись носами каждый в свою кучку крошек. Герта же, поднявшись, двинулась вперед и запретила себе оглядываться. Для защиты Эльфанор она сделала все, что могла. Надо думать о том, что впереди, не то в душу закрадется страх.
Каменный круг, составлявший обод Жабьего колеса, ясно виднелся перед ней. Герта сложила смазанные душистым жиром ладони и указала вперед кончиками пальцев, ощутив сильный запах трав.
Она осторожно двинулась по окружности колеса. Девушка запретила себе заглядывать на дорожки между каменными рядами-спицами, а смотрела только в землю. Первый камень-запор она увидела в начале третьего прохода.
Герта запнулась. Это был грубый валун, не обтесанный хотя бы в подобие колонны и даже ушедший в землю, он доходил ей до колен, а целиком был, верно, еще больше. Герта, облизывая кончиком языка облупившиеся губы, соразмеряла величину камня со своими силами. Сумеет ли сдвинуть?
Оставалось только найти недостающий и попробовать. Девушка скинула плащ, чтобы сырая ткань не связывала плечи и руки. Она уже высмотрела то, что ей требовалось. Вот он. Острый угловатый камень резко выделялся среди остальных голубоватым отливом. Герта уперлась в него ладонями, толкнула и сразу убедилась, что камень врос в землю глубже лесного дерева. Пусть так… но сдвинуть его можно. Что побывало на месте, можно туда вернуть. Она налегла сильнее, попробовала раскачать камень, обдирая ладони о шероховатые выступы. Камень шевельнулся!
Совсем маленькая победа, но и такая придала ей бодрости. Пыхтя и тужась, чуть не в кровь обдирая руки (она знала, что здесь не годится защищать ладони свисающими на запястьях перчатками), Герта сдвинула камень, подтащила его к оставшемуся незапертым проходу и, отдуваясь, прислонилась к глыбе. Что-то скапливалось вокруг – подобие неслышного смеха, насмешки над ее тщетными усилиями. Герта выпрямилась. Сжала губы, выпятила подбородок… Теперь следующий.
Она отыскала второй камень, но тот оказался наполовину засыпан мелким щебнем. Его пришлось сначала откопать, а уж потом волочить. Камень не давался, отказывался покидать свое гнездо, и она раз или два отчаивалась с ним справиться. Когда же девушка наконец подтащила камень к проходу, который ему предназначено было запирать, на нем остались кровавые отпечатки ладоней. Два… Ее грыз голод. Герта, шатаясь как пьяная, отправилась на поиски последнего. Она не сомневалась, что найдет и дотащит. Широкая раздвоенная юбка спутывала ноги. Она словно брела по топкой трясине, за каждый шаг приходилось бороться.
Камня не было! Но ведь должен быть! Видение в святилище не могло лгать! Силы Света не способны на такую жестокую шутку. Они могут отказать в помощи, но обманывать не станут. Камень должен быть где-то поблизости. Герта медленно повернулась кругом, вглядываясь в землю. Камни, да, целые россыпи камней, больших и малых, но голубого отлива не видно.
Может быть, он целиком ушел под осыпь, какая наполовину скрывала второй? Герта не заметила такой большой груды щебня, чтобы могла его укрыть. И снова она побрела вдоль внешнего обода колеса. С каждым шагом в ее сознании нарастал тот злорадный смешок – словно первое дуновение поднимавшейся бури. Наверняка Жабы знали, что она затеяла, наблюдали за ней и веселились в уверенности, что ничего у нее не выйдет. Но они ошибаются!
Она закладывала круги все шире, удаляясь от каменного колеса. Потом вернулась к Эльфанор, покормила и успокоила хнычущую девочку, забыв о собственной усталости, хотя ноги у нее подгибались и окровавленные ладони неудержимо дрожали.
От голода осталась только тупая боль – Герта, склонившись над дочерью и сдерживая нетерпение, ждала, пока ребенок насытится. Конь и пони стояли по сторонам куста-укрытия. Они опять подъели все до крошки, но не ушли.
Ее ездовой конь вдруг вскинул голову и заржал – Герта не успела ему помешать. Ему ответило ржание. Герта напряглась, отняла девочку от груди, поспешно уложила в корзинку. Эльфанор разинула ротик и отчаянно завопила.
Герта не помнила, как оказалась на ногах, одной рукой запахивая одежду, а другую положив на рукоять кинжала. Дождь больше не моросил, но тучи нависали низко. И все же сумрак был не столь густым, чтобы скрыть подъезжающего всадника.
В растерзанной войнами стране хватало разбойников, от отчаяния или просто по прихоти отваживавшихся ездить древними дорогами. Вспомнились Герте и жуткие истории о тварях, рыскавших по хребтам, закрывая, как говорили, пути пришельцам. Понятно, с добрыми намерениями сюда никто не придет – слишком дурная слава у этих мест.
Всадник подъехал к склону, ей уже видна была боевая кольчуга и шлем с выступом, скрывавшим почти все лицо. На луке седла висел щит с ярким, недавно выведенным гербом. Единственное яркое пятно, потому что лошадь была такой же серой, как легкие доспехи, и ее тусклая грива сливалась с плащом.
В прежние времена Герта узнала бы его по гербу на щите, но теперь лорды Долин лежали в безвестных могилах по всей земле, а новые люди, приходя к власти, выбирали для своих владений новые знаки. Этого, на щите, Герта не помнила. Рисунок был неумелым, будто неопытный художник выводил его по словесному описанию. Она вроде бы распознала какую-то чудовищную голову, перечеркнутую куда лучше выписанным клинком обнаженного меча, как бы заслоняющего от чудовища его жертву. Холодное железо…
Мысль прозвучала в голове так ясно, словно подъехавший всадник громко выкрикнул эти слова. Холодное железо – многие из Древних его боялись, оно противостояло их магии.
Кто же это – разбойник, храбрее и безрассуднее своих собратьев? Или странник, забравшийся в эти места по неведению? Похожий на звериную морду козырек шлема скрывал лицо не хуже маски. Но вот окликнувший ее голос!.. Герта захлебнулась от негодования. Да, голос ей знаком!
Его жеребец, породистый боевой конь, медленно шагал вперед. Поводья лежали у него на шее, словно всадник предоставил коню полную волю. Герта бежала бы, но здесь не было ни укрытия, ни убежища, куда бы он за ней не последовал, даже в логове Жаб они уже побывали вдвоем.