очистки.
Меня удивило, что я не замечала семейного сходства раньше: после того как эта девушка помогла мне в бассейне, когда я приехала в город, а также во время крещения. Вчера в поместье Бернеттов для меня было ударом снова увидеть ее. Я попыталась выразить ей свою немую благодарность, но она избегала моего взгляда.
– Кора любит есть в одиночестве, – отметила Изобель.
– Почему?
Изобель пожала плечами.
– Не спрашивай меня. Она ни с кем не тусуется, кроме Максвелла Эверстоуна.
– Может быть, ей этого достаточно.
Мы направлялись в буфет. Изобель скептически приподняла бровь, потянувшись за графином с молоком.
– Коре восемнадцать. Максу девять. А с ним особо не поболтать. Он немой. – Изобель наполнила свой стакан молоком и вздохнула. – Большую часть времени мальчик проводит в облике орла.
– Думаю, у него есть на то свои причины, – выдохнула я, доставая свой термос из джутовой сумки и наполняя его кофе. При этом я сама удивилась своему спокойному голосу. Мы говорили о мальчике, который превращался в орла, как будто это действительно было нормально. – Должно быть, ей интересно тусоваться с орлом.
– М-м-м. Без понятия. Мальчик… Что это такое?
– Что?
Указательным пальцем Изобель ткнула в мою шею. Пульс резко участился. В течение прошлой бессонной ночи я выполняла безнадежную миссию – найти в уборной Натаниэля что-нибудь, чем можно было бы прикрыть отметину на шее. Когда после собрания я наконец смогла взглянуть на нее в зеркале своего туалетного столика, у меня чуть не остановилось сердце.
Прямо за левым ухом, на позвонках атласа, моя кожа была изуродована заостренным крестом. Он оказался меньше, чем я предполагала, но зато был черным как смоль и ярко выделялся на коже. Я прочесала все уголки коттеджа, пока в самой дальней щели туалетного столика не обнаружила выцветший тюбик тонального крема. Он, должно быть, принадлежал моей матери. А, следовательно, ему было уже несколько десятилетий. Метка темного народа, которую я скрывала под ним, зудела целое утро.
– Какой-то грязный макияж.
Я усердно пригладила волосы и села за первый свободный столик, до которого мы добрались. От меня не ускользнуло, что Изобель продолжала наблюдать за мной. Но она промолчала и откусила от своего долгожданного яблока. Незаметно я взглядом окинула зал.
– Его здесь нет.
– Что?
– Тираэля.
Она посмотрела на свое яблоко, прежде чем снова надкусила его.
– Он никогда не ходит в столовую.
– Никогда?
– Никогда.
– А когда же он ест?
– Когда он спит, Хелена? Когда он тренируется? Когда он учится? Вопросы за вопросами. – Она откинула назад длинные волосы и поиграла с голубым драгоценным камнем в ухе. – Никто не знает, чем он занимается, и тебе лучше не пытаться.
Нахмурившись, я сделала глоток кофе.
– На семинаре по истории его тоже не было.
Изобель окинула меня критическим взглядом. Затем вздохнула.
– Хорошо, Хелена. – Она наклонилась и посмотрела мне в глаза. – Сейчас я открою тебе элементарное основное правило. И я хочу, чтобы ты запечатлела это в своих мозгах и никогда больше не забывала, если тебе дорога жизнь.
– Как драматично. – Я взболтала кофе в своей кружке и подняла бровь, забавляясь происходящим. – Что ж, рассказывай.
– Тираэль играет не по правилам. Это правила игры выстраиваются в соответствии с Тираэлем.
– Ага.
– Я серьезно. – Изобель положила ладонь на стол и опустила взгляд. – Если он не придет на семинар, он не придет на семинар. Если он исчезает на несколько дней, значит, он исчезает на несколько дней. И если кто-нибудь попытается сказать ему, что Тираэль должен делать… – Она взяла огрызок от яблока, бросила его на пол и растоптала. Яркий сок окропил пол, прежде чем Изобель заставила жидкость исчезнуть одним легким движением руки. – Поняла?
– Ты преувеличиваешь.
Изобель пожала плечами и откинулась на спинку стула.
– Проверь сама, если хочешь. Я тебя предупредила.
– Предупредила о чем? – спросила Силеас, которая в этот момент подошла к столу. Она поставила полностью наполненную тарелку на деревянную поверхность и отошла в сторону, чтобы освободить место для Камрин. Ее сестра-близнец, как всегда, являлась безмолвной тенью Силеас.
– О Тираэле, – ответила ей Изобель.
Силеас прислушалась.
– Что он натворил?
Камрин молча села, сложив руки на коленях.
– Ничего, – возразила я.
– То ли еще будет. – Силеас сунула в рот пирожок с капустой. Она с удовольствием причмокнула губами, прежде чем облизать жирные пальцы. – Тираэль всегда что-нибудь вытворяет.
Я тихо рассмеялась.
– Изобель ведет себя так, как будто он последний всадник апокалипсиса.
– Сравнение подходящее, – прошептала Камрин.
Вздохнув, я притянула к себе книги и встала.
– Хватит Тираэля. Мне пора идти. Сейчас начнется лекция по кельтским сагам.
– Интересно, – пробормотала Изобель. – Расскажи своим сокурсникам, что ты из кельтской саги, детка.
Я широко улыбнулась ей, прижала книги к застегнутому пиджаку униформы и вышла из столовой. Чем дальше я отходила от массивной деревянной двери, тем менее слышным делался шум голосов. Солнечный свет пробивался сквозь высокие соборные окна и заливал малиновую декоративную плитку фойе. Время от времени по дороге попадались студенты. Некоторые из них, как и я, держали в руках толстые тома книг. На мгновение мой взгляд остановился на большой акриловой картине, на которой одинокая женщина стояла перед бирюзово-голубым морем и грустно смотрела на зрителя. В руках она держала увядший гиацинт.
В вестибюле было не так много народу. Я повернула ручку своего шкафчика и потянула за нее, но дверцу заклинило.
– Может, мне тебе помочь?
Я подняла взгляд и посмотрела в зеленые глаза Мерлина. Гнев вспыхнул во мне, но я с удовлетворением отметила, что Кораэль кулаком попала точно в цель. Синеватая припухлость украшала заостренный нос Мерлина.
– Спасибо, но нет. – Я посмотрела на дверцу шкафчика и ударила кулаком по поврежденному месту под циферблатом. Моя кожа лопнула. Супер.
Мерлин вздохнул, отвел мою руку в сторону и прижал к двери, прежде чем осторожно потянуть за нее.
– Насилие – не выход. – Дверца шкафчика распахнулась, и он улыбнулся. – Будь чуткой.
– И это говоришь мне ты? – Я положила туда свои книги, закрыла дверцу и собралась уходить, но…
– Хелена, подожди. – Его пальцы обхватили мое запястье. Я выдернула руку и развернулась. – Ты бросил меня в воду! – крикнула я. – Я была чертовски напугана!
– Мне очень жаль! Это было крещение и… – Он скривил рот. – Я думал, ты посчитаешь это забавным.
– Забавным? – Я моргала. – Мерлин, я кричала!
– Все кричат перед тем, как полететь в бассейн. Забавы ради.
– А я нет. – Его близость доставляла мне дискомфорт. Я обвила руками свое тело. – Я умоляла тебя отпустить меня.
Мерлин выглядел обеспокоенным.
– Прости, Хелена. Я говорю сейчас серьезно. Мне очень жаль, но я не могу отменить свои прошлые действия. Дай мне второй шанс.
Во мне зародилось желание послать его к черту. Мне нужно было идти. Но потом я услышала голос своей матери, и во мне пробудилось воспоминание. Она несла меня на руках, и я зарылась носом в ее распущенные волосы, чтобы вдохнуть восхитительный солнечный аромат.
– Я хочу, чтобы ты обратила внимание на кое-что важное, Хель. – Хель. Мама всегда называла меня просто Хель.
– На что же, мамочка?
– Гнев приходит легко и быстро. Но ты не сможешь почувствовать покой, когда гнев затмевает собой все остальные чувства. Будь хорошей девочкой, Хель. Постарайся простить любого, кто искренне просит об этом.
На мгновение я закрыла глаза, а когда снова открыла их и посмотрела на опухшее лицо Мерлина, я почувствовала, как во мне вспыхнуло что-то вроде жалости. Почти.
– Ладно. Я прощаю тебя.
Его плечи опустились с облегчением.
– Благодарю. Клянусь, я не разочарую тебя во второй раз.
Я не могла сделать ничего больше, кроме как выдавить из себя слабую улыбку.
– Тебе не следует давать обещаний, которые ты навряд ли сможешь сдержать, Мерлин.
– Но я знаю это, – настаивал он, ухмыляясь. Но затем появилось более серьезное выражение лица. – Изобель рассказала мне о собрании.
– Чт… – Какое-то мгновение я недоуменно моргала, пока пелена не слетела с моих глаз. Мерлин был одним из них. – О. Я совсем запамятовала, что ты ее брат.
– Да, такое часто случается.
– Итак… ты тоже азлат?
Мерлин кивнул.
Я потерла лицо и выдохнула.
– Это безумие. Совершенное безумие. Как…
– Пойдем со мной. – Его пальцы коснулись моего локтя, направляя меня в западный коридор.
– Мерлин, что…
– Подожди, сейчас.
Он пошел вперед и потянул меня за собой. Я, спотыкаясь, следовала за его широкими шагами, пока Мерлин не отодвинул тяжелый гобелен и мы не скрылись в мрачном коридоре. Квадратное решетчатое окно пропускало внутрь несколько солнечных лучей. Они разбивались о небольшую лужу на полу.
– Куда ведет этот путь?
– В банкетный зал. Это короткий путь, и он, должно быть, служил в качестве служебного коридора много веков назад. Во всяком случае… – Мерлин расстегнул пряжки своей замшевой сумки и вытащил книгу. Королевский переплет был украшен орнаментом. Он излучал благородство и изящество. Мерлин вручил его мне. – Это тебе.
Осторожно я взяла книгу. Страницы были тяжелыми и переливались золотом по краям. Я открыла обложку книги и попыталась расшифровать архаичную надпись.
– «Ветхий и Новый Заветы азлатов», – прочитала я.
– Это Библия, не имеющая аналогов в нашем мире, – пояснил Мерлин. – В ней изложены одиннадцать основных законов последних азлатских детей, Кровавый век, викторианские годы и новый модернизм. – Он колебался. – Книга заканчивается предательством твоей матери.
Я почувствовала укол в сердце.
– То же самое вчера сказал и Арчибальд Бернетт.