сильева дни и Богоявления Господня клички бесовские кличут – коледу, и таусен, и плугу, и многие человецы неразумием веруют в сон, и встречу, и в полаз, и во птичей грай, и загадки загадывают, и сказки сказывают, небылные, и празнословие с смехотворением и кощунанием, и души свои губят такими помраченными и беззаконными делами, и накладывают на себя личины и платье скоморошское, и меж себя нарядя бесовскую кобылку водят: и в таких в позорищах своих многие люди в блуд впадают, и незапною смертью умирают, а в той прелести крестьяне погибают, и с качелей многие убиваются до смерти.
Да в городских же и в уездных людех у многих бывают на свадьбах всякие безчинники, и сквернословцы, и скоморохи со всякими бесовскими игры; и уклоняются православные крестьяне к бесовским прелестем и ко пьянству, а отцов духовных и по приходом попов и учителных людей наказанья не слушают, и за наказание отцом своим духовным, приходным попом и учителным людем наругание, и укоризны, и безчестья, и налогу делают.
И мы, великий государь, желея о православных крестьянех, велел о тех богомерских делех заказ учинить, чтоб православные крестьяне от такова от бесовскаго действа отстали».
Далее говорится, что людям следует все это воспретить, о чем сообщить публично на представительном собрании. Воеводе поручалось следить за исполнением:
«А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гуденные бесовские сосуды, и ты б те бесовские велел выимать и, изломав те бесовские игры, велел жечь. А которые люди от того ото всего богомерскаго дела не отстанут и учнут впред такова богомерскаго дела держатся, и по нашему указу тем людем велено делать наказание».
Для начала уличенных в бесновании следовало бить батогами, а в случае рецидивов в третий или четвертый раз – ссылать на Украину: «ссылать в Украйные городы за опалу»[328].
Этот указ знаменовал целую эпоху гонений на колдовские потворы и сатанинские обряды. Он же впервые подробно законодательно перечислил их виды. Были учтены гуляния, катания и многочисленные игрища, включая шахматы и кулачные бои. Впервые легальный статус утратили скоморохи. После этого они просто исчезли из упоминаний в источниках. В целом действия правительства оказались эффективными.
Последовал ряд дополнительных актов, отразившихся в переписке с регионами. Полагают, что эти законодательные меры вообще были инициированы челобитными с мест, в которых запрашивалось, что делать с ведьмами и разгулом язычества. Много жалоб поступало с юго-восточных окраин Московского государства. В Польше тогда полыхала гражданская война, и с территории нынешней Украины прибывали беженцы, в обозе которых находили еретические и магические книги, прежде на Руси неизвестные. Они же приносили традиции бесовского вольнодумия и религиозную крамолу.
Ревнители благочестия начинали с проповедей, мягко указывали людям на их прегрешения, призывали прекратить и исправиться. Впрочем, долготерпением не отличались. Уже вскоре возникли предписания об обязательной смертной казни колдунов.
В главном юридическом акте страны, Соборном уложении 1649 г., чародейство не упоминается, но имеются статьи о «богохульниках», которых следовало сжигать. С этих положений начинался основной закон – глава 1, статья 1:
«Будет кто иноверцы, какие ни буди веры или и русской человек, возложит хулу на господа бога и спаса нашего Иисуса Христа, или на рождьшую его пречистую владычицу нашу богородицу и приснодеву Марию, или на честный крест, или на святых его угодников, и про то сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет сыщется про то допряма, и того богохулника обличив казнити, зжечь».
Смертная казнь предполагалась также за «умысел» на здоровье государя, о чем в главе 2 статья 1:
«Будет кто каким умышленьем учнет мыслить на государьское здоровье злое дело, и про то его злое умышленье сыщетца допряма, что он на царьское величество злое дело мыслил и делать хотел, и такова по сыску казнить смертию»[329].
Положения подтверждались далее в разделе о смертных казнях, в том числе за отравление «зельем» (гл. 22, ст. 23). «Новоуказные статьи» 1669 года поясняли, что колдуны приравниваются к отравителям:
«Будет кто кого отравит зельем, и от тоя отравы тот, кого отравят, умрет, и того, кто такое злое дело учинит, пытать накрепко, наперед того он над кем такого дела не делывал ли, и у кого тому злу учился, и пытав его казнить смертию. А в градских законах написано: иже сотворивый чародеяния, и на погубление человека, или у себя имый, или продав, яко убийца по закону мучится» (ст. 99).
Еще хуже, если жена отравит или испортит мужа. Уложение предполагало, что ее следует в землю закопать и ждать, пока умрет. Хотя вот если только беременна, то перед казнью позволить родить (ст. 100–101)[330].
Никто не собирался терпеть доктринальных отклонений, колдовства и потравы, особенно от женщин, особенно с политическими последствиями.
Влияние кружка ревнителей благочестия («боголюбцев»), которому благоволил царь Алексей, способствовало радикализации борьбы с нечистью. Уже в 1647 г. царский указ на имя шацкого воеводы Г. С. Хитрово предусматривал смертную казнь через сожжение чародеям Агафьице и Терешке, промышлявшим лечением килы и невстанихи: «и ты б женке Агафьице и мужику Терешке, дав отца духовного, велел их причастити святых Божьих тайн, будет достоин, а причастя святых Божьих тайн велел их вывесть на площадь и, сказав им их вину и богомерзкое дело, велел их на площади в струбе, оболокши соломою, сжечь»[331].
В 1649 г. один из лидеров «боголюбцев» архимандрит Никон стал митрополитом Новгородским, а в 1652 г. его возвели в патриархи. Начались интенсивные церковные преобразования, которые, к сожалению, вскоре стали причиной раскола и утратили поддержку царя. Тем не менее в отношении колдовства власть и вера выступали единым фронтом. В начале 1653 г. появился специальный царский указ, где за чернокнижничество и ведовство предусматривалось сожжение. Он сохранился в составе трех документов – черновик 14 января, письмо в Тулу 9 февраля и отписка воеводы Карпова 13 марта 1653 г. Текст везде схожий: «Ведомо нам [царю] учинилось, что в польских и украинных землях многие незнающие люди, забыв страх Божий, и не помятуя смертного часа, и не чая себе вечные муки, держат у себя отреченные и еретические и годателные книги и писма и заговоры и коренья и отравы, и ходят к вядунам и к ворожеям и на гадателных книгах костьми ворожат. И тем кореньем и отравы и еретическими заговоры многих людей портят и от тое их порчи многие люди мучатся розными болезньми и помирают. И мы, великий государь, милосердуя о тех погибших и заблудших душах, которые такое злое дело делают, не помня страха Божия, велел им наш государев милостливой указ сказати, чтоб они с нынешнего указу от таких от всех злых и богомерских дел отстали, а у ково какие отреченные и еретические писма были и они б те писма сожгли и в нынешний в Великои пост ко отцом духовным приходили безо всякого сумнения и впредь никаких богомерских дел не держали и те отреченные и еретические писма и заговоры и гаданья и книги и коренья и травы пожгли и к ведуном и к ворожеям не ходили и никакова ведовства не держались и костьми и иными ничем не ворожили и людей не портили.
А которые люди с сегоднешнего указу от таких злых и богомерских дел не отстанут таких злых людей и врагов Божиих велено во обрубех, обложивше соломою, жечь на смерть безо всякие пощады и домы их велено разорить до основания, чтоб впредь такие злые люди и враги Божии и их злые дела николи не воспомянулись»[332].
Борьба с колдовскими потравами приобрела государственный характер, но роль церкви оставалась ключевой. Многое зависело от инициативы архиереев, а в окружении Никона активистов было достаточно. Ревнители ратовали за усиление духовного контроля в обществе. Запылали костры, которые теперь оправдывались не только традицией, но и законом. Однако всегда требовалась следственная процедура, отсутствие которой могло привести к наказанию тех, кто ею пренебрег. Обвинения в колдовстве встречались нередко и часто были недостоверными. Требовалось внимательно разбирать каждый случай.
Это были годы становления Великой России. В 1653 г. на Покров 1 октября Земский собор постановил принять в подданство Войско Запорожское. В начале 1654 г. украинцы во главе с гетманом Богданом Хмельницким присягнули на верность Москве. Алексей Михайлович внял мольбам единоверцев и взял их под свою могучую руку во имя сохранения православия. С тех пор он «царь Всея Великия и Малыя Росии». Началась война с Польшей, которая в первые годы развивалась триумфально. За первый год были заняты Витебск, Полоцк и Смоленск. Но Враг рода человеческого опять напустил своих козней. Осенью 1654 г. Москву накрыла эпидемия моровой язвы.
В это время царь находился в походе на Запад и не пострадал, но умерли многие его ближние бояре, оставленные на правительстве. Город обезлюдел. Еле спаслась царица Мария с малолетним царевичем Алексеем, укрывшись за Волгой в Калязине. Бежал из столицы и новоизбранный патриарх Никон, уже развивавший тогда свои церковные преобразования. В частности, они касались иконописных канонов, исправлявшихся чуть ли не прямо поверх старинных ликов. Как докладывал 29 августа 1654 г. шведский поверенный Иоганн де Родес, свидетель событий, по городу ходила монахиня, «повесив икону на грудь», и говорила, «что ей сама икона открыла, что некоторый святой образ обесчещен, осквернен и брошен под лавку в доме патриарха, и так как это случилось, то икона сказала, плача, что из-за этого люди так и умирают». Действительно, в резиденции патриарха нашли образы, у которых «были выцарапаны глаза, или они были иначе мерзко осквернены». Народ требовал вернуть в город первоиерарха, которого называл «еретиком» и «колдуном». Де Родес не решился прямо написать слово «колдун» (Zauberer) – оно у него зашифровано («4.3.20.39.21:24.36.24.26») и раскрыто только надстрочной записью получателя