л думать о случившемся. Я не сомневался в том, что убийства сестер как-то связаны со мной, с моим приездом в село - анонимный звонок в милицию красноречиво свидетельствовал об этом, но каким образом и почему они - на это у меня не было ответа. Объяснение могло быть только одно - у меня появился страшный, не останавливающийся ни перед чем враг. И им могла быть только Зоя! Но как она могла узнать обо мне? Какой бы знающей ведьмой она не была, узнать обо мне в наведенной, даже не на нее, а на дядю Тамары порче, было бы не под силу даже моей бабке Серафиме. Хотя, кто знает, что она могла....________________________________________________________________...Я вспомнил нашу единственную встречу с Зоей. Это случилось лет пятнадцать назад, в Халдеевке. Меня пригласили на свадьбу. Не на простую свадьбу, колдовскую. Апулий, известный алтайский шаман, перебравшийся в наши края, женился на малоизвестной тогда ведьмице Зое. Получив приглашение, я долго не мог решить, хочется ли мне ехать туда, где будут и другие представители нашей, с позволения сказать, профессии, и где будет такое скопление энергетик, причем самых разных, что это, наверняка, отразится на мне. И когда я уже решил, что не поеду, ко мне приехала Юлия - цыганка и гадалка. До этого у нас был с ней короткий роман, завершившийся быстро - ее цыганская кровь оказалась слишком горячей для меня. К тому же я тогда еще не отошел от воспоминаний о Марии (как, впрочем, и многие годы спустя), и всех женщин, вольно или невольно всегда сравнивал с ней. Юлия приехала неожиданно, застав меня в самый неподходящий момент - я тогда пытался вылечить впавшего в молчание Антипа, соседа, онемевшего от испуга, который он испытал, когда ходил на охоту. Антип совершенно не мог говорить, и я бился с ним, используя разные методы, чтобы взрослый мужик, в свое время в одиночку ходивший на медведя, смог избавиться от своего страха. У меня ничего не получалось, и я уже сомневался, что это вообще удастся, когда услышал шум подъезжающего автомобиля. Через пару секунд, в сопровождении своей сестры Яны и ее мужа, цыгана Кольки, в дом влетела шумная и веселая Юлия. Я помню, как округлились глаза Антипа, когда он увидел вбегающих в светлицу цыган, и свое раздражение их бесцеремонностью, но Юлия вдруг легко дотронулась рукой до Антипа, и произнесла:- Ой, миленький, кто ж это тебя так напугал?! Уж не черта ли ты встретил в лесу?Антип быстро посмотрел на меня и, открыв рот, промычал:- Ам-ммм! Цыганка провела рукой перед его лицом и произнесла несколько слов по-цыгански, которых я не понял. Она повернулась ко мне и, обвив руками мою шею, прошептала уже по-русски:- Отпусти, не мучь его - у него все само пройдет. Скоро. Трудно объяснить почему, но я поверил ей. Я повернулся к Антипу и сказал:- Иди домой, Антип. Я сам к тебе приду. Антип ушел, испуганно поглядывая на веселых цыган, а я, попытавшись сделать строгое лицо, посмотрел на Юлию, и спросил:- Каким ветром вас сюда занесло?- Цыганским, милый, цыганским! - Весело воскликнула Юлия и быстро поцеловала меня в щеку. Колька протянул свою волосатую руку и, улыбаясь золотым ртом, сказал:- Не любезно гостей встречаешь, Серафим. Не дело так встречать.- А он цыган не любит, - сказала Яна, сощурив и без того узкие глаза, в глубине которых сверкали маленькие антрациты, - боится и потому не любит. Я пожал плечами - это была явная напраслина! Какое-то время назад я собирался породниться с ее семьей, так что она была абсолютно неправа. Хотя сказать, что я любил их шумные, а порой просто дикие сборища, тоже было бы преувеличением. - Нет, он меня любит, - произнесла Юлия, и еще раз поцеловала меня. На этот раз в губы. Я почувствовал, как потеплело в моей груди - вспомнились наши горячие ночи, и ответил на ее поцелуй. - Видели?! - Весело воскликнула Юлия, оторвавшись от меня так же быстро, - А говоришь, не любит! - Ну, садитесь, раз пришли, - сказал я, с трудом отходя от горячего поцелуя.- Не, сесть мы всегда успеем, - хохотнул Колька, - да и некогда засиживаться - мы за тобой. Я посмотрел на Юлию.- Да, милый, собирайся, нас ждут, - сказала она улыбаясь.- Кто? - Я не мог сообразить, кто мог ждать меня, да еще в сопровождении цыган.- Как кто? - Удивленно спросила Юлия, - А разве тебя не пригласили на свадьбу к Апулию? - Я не могу, у меня дела тут, больные, - я попытался с ходу придумать какую-нибудь отговорку, но с Юлией такие номера не проходили. - Никуда твои дела не убегут! - Она взяла меня за руку, - А если ты про этого, - она кивнула в сторону двери, в которую недавно вышел Антип, - так поверь мне, он скоро сам заговорит. Точно тебе говорю. Давай, переодевайся и поехали...И я согласился. До Халдеевки было довольно далеко, к тому же ночная пора, да кривые дороги не позволяли Кольке, управлявшему разбитыми "Жигулями", разогнаться, и в Халдеевку мы прибыли только к следующему утру. Там уже вовсю шла подготовка к свадьбе. Апулий, которого до этого я видел всего пару раз, когда он приезжал к бабке Серафиме, тепло приветствовал нас и, подведя к длинным столам, установленным прямо на улице, указал наши места и сказал, глядя мне в глаза:- Похож. И глаза, точь-в-точь как у Серафимы...А потом повел нас знакомить с гостями, среди которых, как нетрудно догадаться, было много известных в нашей (да и не только) среде колдунов-урожденцев и ведьмиц. Там я познакомился с Юрием Лонго, который произвел на меня сильное впечатление, но в первую очередь знаниями - никаких энергетических вихрей исходящих от него я не почувствовал. Я познакомился с Праксиным, Дагомиром, тогда еще малоизвестным колдуном, с Чернокнижником, с молодой еще Вандой, Вероной, с Ильей Германом, Черкасом и другими. Апулий, представляя меня, всегда произносил одну и ту же фразу:- Это Серафим, внук Серафимы. По их глазам было понятно, что о моей бабке слышали все. Я видел с каким интересом меня разглядывали все эти люди, и чувствовал некоторую неловкость оттого, что пользуюсь славой своей бабки, но Юлия, не отходившая от меня ни на шаг, все время говорила, чтобы я не тушевался, потому что все они скоро будут гордиться, что знакомы со мной. Я не был в этом так уверен и, как показало время, был ближе к правде - я даже на йоту не приблизился к славе своей бабки но, честно говоря, никогда и не стремился к этому, потому что всегда предпочитал лечить людей, а не заниматься всякими темными, колдовскими делами. А потом меня познакомили с Зоей. Апулий и Зоя уже некоторое время жили вместе, и их свадьба была, своего рода, причиной пригласить на нее известных колдунов и ведьмиц, чтобы, как это принято называть сейчас, пропиариться, а заодно и провести большой шабаш. Мы с Юлией подошли к высокой, худощавой женщине с серыми глазами, которая довольно спокойно относилась к царящей вокруг нее суете и, пожав ее руку, я вдруг совершенно четко понял, что никто из присутствующих даже близко не стоит рядом с ее внутренней силой и энергетикой. Она взглянула на меня своими серыми, почти бесцветными глазами, и я испытал чувство, похожее на то, которое испытывал, когда на меня смотрела бабка Серафима, рассерженная на мою ленивость и нежелание учиться ее премудростям. Не выдав охватившего меня напряжения, я вежливо пробормотал несколько приличествующих случаю слов, и хотел убрать руку, когда почувствовал, что не могу этого сделать. Нет, Зоя не держала меня - это я не мог оторваться от нее! Юлия, почуяв своим цыганским сердцем неладное, незаметно ущипнула меня, и это, как ни странно, помогло мне. С трудом улыбнувшись, я смог отойти от Зои, но даже спустя несколько часов, когда все уже веселились за столом, распевая странные, незнакомые мне песни, я продолжал чувствовать ее руку, словно до сих пор сжимавшую мою ладонь.Это была странная свадьба, на которой мало кто налегал на спиртное, или мясные блюда и закуски. Кто-то пел песни, кто-то танцевал, не забывая при этом дуть и сплевывать в разные стороны. Черкас, одетый в черный полушубок, странно выглядевший в это время года, периодически осыпал "молодых" рожью, насыпанной в большую корзину, которую он поставил возле себя. И все ждали наступления ночи, чтобы приступить к главному действу - свадебному обряду, который должен был начаться в полночь. Около десяти часов жених, невеста и все гости, среди которых не было ни одного простого человека, отправились в сторону темнеющего на фоне летнего неба холма. Холм, как рассказал Апулий, с незапамятных времен назывался Колдун-гора, и я, подходя к нему, чувствовал, что это не просто название. От холма исходила какая-то неведомая мне сила, и Юлия, внезапно прижавшаяся ко мне еще сильнее, подтвердила мое предположение, негромко прошептав, почти касаясь моего уха губами:- Ты ничего не чувствуешь? Я кивнул головой и так же негромко ответил:- Да, что-то есть.Я немного кривил душой - "что-то есть" это было вовсе не то, что я чувствовал. Чем ближе мы подходили к Колдун-горе, тем сильнее я ощущал, как в меня проникают какие-то невидимые токи, заставляя тело покрываться крупными мурашками. В конечностях я чувствовал покалывание, и списывать это на ночную прохладу было, по меньшей мере, наивно - ночь была по-летнему теплой. Апулий и Зоя шли где-то впереди и, в свете многочисленных факелов, которые несли многие колдуны, я порой видел, как держась за руки, они медленно поднимаются на холм. Яна и Колька, чувствовавшие себя как рыбы в воде, весело перешучивались с другими гостями, предоставив нам с Юлией возможность побыть вдвоем, поэтому поинтересоваться что чувствуют другие, у меня не было возможности - не мог же я подойти к тому же Юрию Лонго и спросить, нет ли у него каких-нибудь непривычных ощущений. Колдун-гора, издали казавшийся невысоким холмом, на деле оказался гораздо выше и, к тому моменту, когда мы добрались до вершины, где уже были приготовлены сложенные домиком дрова, я слегка запыхался. Впрочем, это вряд ли могло быть вызвано недостатком кислорода, или довольно долгим подъемом - наверняка дело было в самом месте, хотя я так и не смог объяснить себе, что это было за чувство.А вспыхнувший вскоре огонь и начавшийся обряд отвлек мои мысли. Я внимательно наблюдал за тем, что происходило у костра, вокруг которого, выкрикивая незнакомые мне слова, плясали колдуны и ведьмы, постепенно входя в трансцендентальное состояние, которому больше подошло бы слово иступленное. Юлия, некоторое время державшаяся рядом со мной, вскоре присоединилась к общему веселью и, скинув с себя одежду, пыталась утянуть меня с собой. Какое-то время я сопротивлялся, не чувствуя в себ