ьной молитвы. И умылся этой водой. Никаких заметных изменений не последовало, но этого и не должно было случиться - заговоренная вода должна была уберечь меня от "легких" проклятий, которых, надо полагать, у Зо имелось предостаточно. Напившись, я стал подниматься вверх по не слишком крутому склону поросшего высокой травой холма. С каждым шагом я все сильнее чувствовал сопротивление неведомых сил, вынуждавших меня тратить собственные силы на их преодоление. Причем, раз в несколько больше чем, если бы мне пришлось взбираться на какой-нибудь Пик Коммунизма. Добравшись примерно до середины холма, я остановился и, оттерев рукой градом катящийся со лба пот, огляделся. В сгущающихся сумерках уже терялись очертания холма, на котором я нашел руту, а речки, берега которой скрывали густой кустарник и высокая трава, и вовсе не было видно. Я посмотрел на башню - в изменившемся освещении мне показалось, что башня стала еще выше, но вряд ли это было связано с каким-нибудь оптическим обманом зрения - скорее сейчас, когда солнце уже сменилось ночным светилом, "вступили в свои права" таинственные силы Гекаты, и я наблюдал не материальную форму башни, а ее ауру. Темную и могучую ауру храма Гекаты - такую же темную и могучую, как сама покровительница Луны и одну из самых жестоких мстительниц...Отдышавшись (для чего пришлось несколько раз повторить про себя легкий восстановительный заговор), я вновь двинулся по ставшему чуть менее крутым склону. Конечно, можно было и не утруждаться так, а просто обойти холм с другой стороны и подняться на него с пологой стороны, но времени на это не было. Я вообще не знал, сколько его осталось и, судя по усиливающейся боли в руке, можно было предположить, что речь идет уже о нескольких часах, если не минутах. Боль нарастала с каждым шагом, и уже не помогали никакие молитвы и заговоры - наведенное проклятие (а в этом не было ни малейших сомнений) приближалось к своему пику, что для меня должно было означать только одно -смерть. Естественно, что я категорически был с этим не согласен, и поэтому даже прибавил ходу, стремясь добраться до села как можно быстрее. Вновь показался высокий деревянный забор, и я остановился, пытаясь высмотреть в темноте возможных дозорных - кто его знает, что приготовила для меня Зо, которая уже должна была почувствовать мое приближение. Мне показалось, что справа мелькнула чья-то фигура, но это были лишь кусты, шевелящиеся от легких порывов зарождающегося вечернего ветра. На небе уже были видны первые звезды - ночь быстро вступала в свои права, причудливо меняя форму предметов, превращая кусты в диковинных зверьков, описания которых не найти ни в одной энциклопедии, а оставшийся позади холм в огромного кита, чудом оказавшегося в наших краях. В другое время я, может быть, нашел бы эту метаморфозу занимательной, и даже смог бы рассказать о "вывертах" человеческого подсознания, но сейчас меня занимало совсем другое. Я успел сделать еще несколько шагов, когда слева послышался шорох. Я замер, стараясь превратиться в одного из тех самых "зверьков" и всмотрелся в темноту - там определенно кто-то был. Чувство опасности накатило с новой силой, но мне удалось быстро успокоить так некстати забившееся сердце - пара тихих и глубоких вдохов и мысленная молитва, обращенная к моему ангелу-хранителю, и сердце вновь застучало в обычном режиме. Шорох повторился - это явно был кто-то большой - мелкие грызуны и полуметровые ужи, водившиеся в этой местности, не могли ступать как потерявшие ориентацию слоны. Конечно, это мог быть случайно забредший из леса медведь, но это вряд ли - медведи не имеют привычки таиться. Волк - это другое дело, но один волк, если это не какой-нибудь переросток, не решился бы в одиночку напасть на взрослого человек - эти умные животные уже давно поняли, что от людей лучше держаться подальше. Оставалось одно - человек. И этот хищник был опаснее и медведя и целой стаи волков. Шорох повторился и на этот раз еще ближе. Я напряг мышцы, готовый в любое мгновенье прыгнуть на крадущегося ко мне человека, но этого делать не пришлось - я почувствовал ауру приближающегося еще до того, как увидел его. Точнее, ее. Это была Анна. Я сделал ей навстречу два шага и негромко произнес:- Анна, тихо, это я, Серафим.Раздался сдавленный всхлип, и Анна, еле сдерживаясь от переполнявших ее чувств, оказалась в моих объятиях. - Батюшка! Серафимушка мой! Господи, что же делается?! - Тихо, тихо Анна, - я погладил ее по спине, вращая головой во все стороны, чтобы не упустить появление настоящего врага, - все хорошо. Рассказывай, что ты здесь делаешь?- Ой, - Анна еще раз всхлипнула, но в этот раз потише, - Серафимушка, родненький! Они Ванечку утащили! А я, дура старая, ничего не могла сделать! - Сколько их было? Ты видела?- Видела! - Заторопилась Анна, - Все видела! Ванечка успел в окно выпрыгнуть, но там его ждал ирод этот проклятый, чтоб его черти взяли! Он схватил мальчонку, скрутил... - Кто? - Времени на долгие разговоры не оставалось, и мне пришлось перебить Анну. - Да, черт какой-то, черный, страшный! А с ним и Володька наш, алкаш проклятый! А с ними еще двое мужиков здоровых! Ну, что я могла сделать?! - Она тихо всхлипнула, - Прости меня, батюшка! Я так перепугалась, как увидела их, что у меня чуть сердце не остановилось! Руки-ноги онемели...- Сколько их? - Мне вновь пришлось перебить ее.- В доме было двое, да за окном двое! Ванечка только и успел крикнуть что-то, как они его оглушили, и потащили в лес. А те, что были в доме, тоже за ними побежали! Я, как смогла, бежала за ними, но куда мне?! Так рванули, что через пять минут я уже и не видела их! Но здесь они, вон за тем забором! Это точно! Я по следам их и пришла сюда! - Значит, четверо?- Так, батюшка, четверо. Те, что в доме были, те местные, из Верхнего, дружки Володькины - я их и раньше видела, алкаши несчастные, а "черного" в первый раз видела. Видать, пришлый какой-то. На черта похож! - Она быстро перекрестилась, - встреть его в лесу, так и померла бы со страху! Что-то шевельнулось в моей памяти, при ее словах - перед глазами, вот уже во второй раз за последние сутки я вспомнил тот злосчастный шабаш, где хватало всяких - и рыжих, и черных, и белых. Я снова посмотрел на Анну.- А женщины не видела?- Женщины? - Переспросила Анна, глядя на меня снизу вверх, - Видела, Серафимушка, видела! Высокая такая, худая! Чисто, как ведьма, - она быстро перекрестила рот, - Я к забору подходила, так она там что-то этим нелюдям говорила, а потом ушла в эту башню чертову, и больше не выходила оттуда. - Так, - я старался выглядеть спокойным, чтобы успокоить забившуюся в нервной трясучке Анну, - а мужики эти, где они сейчас? - Сейчас?! Володька и "черный" с женщиной внутрь пошли, а те двое, дружки Володькины - они с другой стороны сейчас, где ворота у них! Полчаса назад там были!Я еще раз провел рукой по спине перепуганной женщины, "снимая" окутавший ее страх. - Ты, вот что, Анна, - я посмотрел ей в глаза, - сможешь вернуться в село? Анне не нужно было здесь оставаться. Помочь она уже ничем не могла, а вот подвергнуться серьезной опасности вполне. - А как же ты, Серафимушка?! Я тебя здесь не оставлю одного! - Анна! - Мне пришлось немного сдвинуть брови, что, впрочем, она вряд ли могла увидеть в наступившей темноте, - Ты вернешься в село, найдешь там Тараса Иваныча, и расскажешь ему все, что знаешь, поняла? Он сейчас, наверное, там еще - на речке Катерину убитую нашли, так что там сейчас не только он, но и милиция из района.- Катьку?! - Анна обеими руками закрыла рот, борясь с едва не вырвавшимся наружу криком.- Да, - я кивнул, - иди, Анна. Времени нет. - А ты как же, Серафимушка?! А?! - Я попробую выяснить, что с Ваней, а там видно будет. Все, иди Анна! Она попыталась что-то сказать но, отчаянно махнув рукой, побежала вниз по склону холма. Проводив ее взглядом до тех пор, я обернулся и посмотрел на ставшую абсолютно черной башню, и впервые пожалел, что не взял с собой никакого оружия - магия магией, но ружьишко бы мне сейчас точно не помешало. Впрочем, долго сокрушаться было некогда и, пригнувшись, чтобы не выделяться над кустами, я двинулся к забору. Я добрался до него через минуту и остановился, прислушиваясь к царящей вокруг тишине. Это было странно - даже если предположить, что все жители села, до которого было метров пятьсот, решили сегодня лечь спать сразу после захода солнца, то объяснить, почему не слышно собачьего лая я не мог. Хотя, если быть точным, то у меня имелось одно предположение, в которое мне трудно было поверить - я предположил, что собак в селе не осталось. Куда они могли деться, я не знал. Может, убежали, почуяв непостижимым людьми чувством бесконечно злую ауру высящейся башни храма, а может.... Мне показалось, что я когда-то слышал о том, как некоторые маги используют в своих ритуалах несчастных животных, особенно их кровь. Вспомнился и тракторист из Верхнего, которого укусила бешеная собака, но это было, скорее всего, совпадением. И вновь моя память "выдала справку" по интересующему вопросу: кровь животных, которых истязали перед смертью, привлекала астральные сущности, не имеющие иного способа придти в наш мир, как только через пролитую на землю кровь животного и его страх перед смертью. Страх умирающего животного, как звон колокола манил к себе эти сущности, а кровь, которую выпускали не сразу, а строго дозированными порциями, являлась для них этакой "веревочкой", держась за которую, можно было попасть в наш мир. И собачья кровь подходила для этого так же хорошо, как и медвежья или кровь любого другого существа независимо от его размеров и количества красной жидкости. Главным была содержащаяся в ней эктоплазма - не изученная до сих пор форма энергоинформационной структуры, позволявшая астральным сущностям материализоваться в физическом мире. Кровь также служила и пищей для этих существ, чаще называемых духами. Питаясь ею, сущности обретали форму и становились верными слугами мага, проведшего жертвенный ритуал. Кровь была необходима им постоянно, и сущности могли стать неуправляемы, если маг вдруг