— Так что ж вы тогда ждете? Сами избавьтесь от князя. Вот не пригласили бы меня, так и отдал бы Богу душу ваш старичок. А коль и пригласили для отвода глаз, так только шепните, я и напрягаться не стану. На одной злобе княжеская душонка держится. Помрет, так вы сразу на меня стрелки переведете. Один черт, дальше леса не сошлете, а удавить меня по-тихому — еще постараться надо!
— Ох и змей же ты, Аред! Умом тронулся! Боярину свои поносные замыслы выказывать! — заорал Дмитрий и, оглянувшись, перешел на шепот: — У князя, небось, тоже своя рать! Они воеводе люди верные. А воевода Ингвару родня.
— Делайте что хотите, — махнул я рукой, — вот только меня больше не просите вам подсобить. Я крайним в этой забаве быть не хочу! Это как в детской игре, когда бегаешь под музыку, а как музыка смолкнет, садишься на стул. Вот только стульев всегда меньше, чем желающих сеть. А кто стоять остался, тот и проиграл.
Боярин явно не понял и половины из того, что я сказал, но все же утвердительно кивнул головой. Не знаю, что у него было на уме в тот момент, но видно, что мое возмущение его сейчас беспокоило меньше, чем происходящее в покоях князя. Он нетерпеливо отмахнулся от меня, кликнув стражу.
Один из охранников боярина отвел нас с Мартыном в его дом. Торчать в палатах князя больше не имело смысла: острую фазу отравления местному правителю удалось пережить с моей помощью, а вот как его дальше выхаживать будут — то не мое дело. Я поучаствовал, как мог, надеясь на обещанное вознаграждение, а все прочее — не моя забота. Я кузнец, а не лекарь.
В доме боярина меня ждал весьма неприятный сюрприз. Я уж было раскатал губу, надеясь, что смогу еще раз увидеться с Ярославной и продолжить знакомство, как мне казалось, не без взаимности, тем более заручившись согласием отца, но, увы, дом был подозрительно пуст. Важную информацию вытрясли из конюха. Вися вниз головой над бадьей с навозной жижей и беспомощно извиваясь в могучих лапищах Мартына, срываясь на визг от страха, он поведал, что вся боярская родня в полном составе, в сопровождении старших сыновей, отправилась в Муром к родственникам. Хитрый «депутат» княжеской думы облапошил меня! Обещал дать согласие и не противиться моим встречам с Ярославной, а сам припрятал дочку подальше от меня! Такого коварства я не ожидал и с трудом сдержался от немедленных необдуманных действий. Развернувшись от ворот, я быстрым шагом направился к пристани, бормоча себе под нос самые страшные ругательства, которые только мог вспомнить. Мартын, ничего не понимая, следовал за мной, волоча на плечах тяжелую сумку и сомлевшего от ужаса конюха.
— Что за спешка, мастер? Нет бы в баньку, поесть, отдохнуть, с людьми поговорить, медом угоститься…
— Дома в баньку, и водки пол-литра! Ноги моей больше в этом городе не будет! Они еще не знают, с кем связались! Вот ведь подстава… Да брось ты бедолагу! — закричал я наконец, заметив, кого тащит Мартын. Он недоуменно вытаращился на очнувшегося конюха в своей руке. Бедняга только разинул рот, чтобы завопить, как, получив мощного пинка, исчез в заросшей крапивой канаве.
— А может, прав боярин, что дочь у родни схоронил, ан ну как Юрий действительно рать соберет да пожжет град.
— Это называется — разборки по понятиям! Пусть они хоть до пупочной грыжи делят местный заповедник, плевать я хотел на все их дележки! Боярин Дмитрий за свои невыполненные обещания еще ответит! Еще слово давал, индюк облезлый! Сейчас идем домой. Передохнешь пару дней и соберешься в дорогу.
— Куда это? — спросил Мартын, забегая вперед.
— В Муром, куда еще! Хочешь один, хочешь с братом Наумом. Возьмете гостинцев, подарков, соберетесь в дорогу. Если хотите — купите лошадей, только не красть! Нет — так пешие или по реке! Землю ройте, но сыщите мне Ярославну! Считают меня дикарем, так пусть так оно и будет! Выкраду невесту — и дело с концом! Да не шуточно, как на свадьбах со сватами, а в действительности, силой уведу!
— Не беспокойся, мастер! Все сделаем как надо! Только вот… ежели кого пристукнуть нужда заставит — не серчай!
— Сами целыми вернитесь, дуболомы! — проворчал я, прибавляя шаг.
Пока добирались до Железенки, я все не прекращал ругаться и строить планы на то, как буду отнимать у боярина обещанную мне Ярославну. Почти десять часов дороги заметно вымотали, но я шел как заведенный, не сбавляя темпа. Мартын не спеша вышагивал за мной, умудряясь на ходу высматривать какую-то живность и швырять в нее шишками.
Дома ждал неприятный сюрприз. Проведя год в новом мире, я отвык от общения с людьми, отвык от толпы и посторонних. А тут… вокруг моего хутора толпилось не меньше сотни людей. Кто с телегами, кто пеший, кто верхом, кто на лодках, но все они держались примерно в полукилометре от домов, не решаясь подойти ближе. Мысли о красавице Ярославне как-то сразу сами собой отошли на второй план.
Посреди хутора, на вытоптанной площадке между домов сидел на полене Наум, лениво обсасывающий здоровенный мосол, слева и справа частоколом торчали приготовленные к метанию пики, небрежно натыканные в землю, вдобавок лежали горкой сложенные арбалеты и, видимо, как последний весомый аргумент, в ногах лежала здоровенная оглобля. Завидев нас с Мартыном, идущих по тропинке, он радостно заорал, вскочил и, запустив обглоданной костью в приблизившуюся толпу, побежал навстречу.
— Что за напасть, мастер?! Со всех окрестных деревень люди идут. От каждой семьи староста приходит, тебя спрашивает! Я ответствовал, что боярин от князя явился, в гости зазвал, что нескоро будешь, а они уходить не хотят!
— Что им нужно?!
— Совет с тобой держать, Аред, — ответил мне дед Еремей, вышагивая от кузницы мне навстречу. — Так уж повелось, что люд к тебе за спасением идет. Как недобрым словом вспомнить, так Ареда поминают, а как беда случается, то про всех забывают, к Ареду-батюшке торопятся.
— Уж думал, за рекой от вас схоронюсь, не достанете, а вы и здесь меня нашли!
— Побил нас Юрий с дружиной своей. Ночью, как тать, пришел, пограбил, побил. Ратники все те же, что с ним от Владимира Распутника явились. Стадо взяли, коров взяли, амбары опорожнили, пожгли. Тех мужиков, что оружие подняли — убили, других плетьми били, лошадьми топтали.
— Беда, конечно. А сюда вы зачем пожаловали? Не думаете же вы, что я вас один оберегать от вашего же князя буду! — возмутился я, совершенно недовольный таким наплывом страждущих.
— Старый князь налог драл, скот брал, серебром за землю в прокорм данную, за оленя в лесу битого — тож плати. А тут и братец его за тоже самое, и столько же брать хочет. У Ингвара рать да бояре, у Юрия рать да товарищи, а нам что же? С голоду пухнуть? Прошлый год сушь стояла такая, что и скот тощ, и зерна жмень с аршина. А нынче и последнее отнял.
— От того, что вы все, обиженные, скопом ко мне пожаловали, ваших проблем не убавится! Защитить я вас не смогу, да и не стану. С местными князьями да боярами бодаться не горю желанием. Я чужак, варяга сын, Аред, пришлый, и живу в долг на земле этой.
— Мы у тебя и не просим защиты. Приюта молим. Дай обиженным места у своей кузни, у своей дурной славы, — уж прости меня, но за всех скажу, — может, хоть тогда дадут нам спокойно пожить хоть год, хоть два.
— Думаешь, княжеские ратники моей дурной славы испугаются?
— Да сам черт испугался, когда ты всех бесов лютых, что место это прокляли, изгнал.
— Ох, наживу я с вами, люди добрые, неприятностей, как пить дать! И много вас пожаловало? — спросил я, пристально вглядываясь в тень деревьев, только-только накинувших на себя свежий покров молодой листвы.
— Тридцать дворов, — пояснил Еремей. — Мы, может, и куда еще пошли, к муромскому князю Игорю, к Мстиславу в Суздаль, вот только пока идти будем — время упустим, а как там примут, никто не ведает. А тут место знакомое. Железенка со всех сторон рекой огибается, только с леса зайти и можно. Если в лесу на дороге да на тропах поставить дозоры, то и вовремя знать будем, когда гости к нам пожалуют. А в дальнем болоте схрон устроим, чтоб ратники княжьи, ироды, до нитки не обобрали.
— Тоже мне Робин Гуды! Лесное братство! Вот всегда русский народ так — как где какая беда, так сразу в лес, да поезда под откос! Партизаны чертовы! Даже догадаться могу, дед Еремей, кто всех их надоумил к Железенке идти.
— Владимир Распутник приходил — грабил. Игорь со своими варягами приходил — грабил. Мордва приходит — грабит. Родной князь приходит — и тот грабит, и брат его, и бояре его, а защитить некому.
— Домов-то все равно на всех не хватит. Строить будете?
— Нам не впервой, — отмахнулся Еремей, — целы будем — живота наживем, зерна запасем, купцов привадим, а там и дружину собрать недолго. За твоим мастерством многие купчишки придут. Аким, дружинник, твоим мечом похвалялся, отцовскую корову за него отдал и не жалеет. Как коломенских босяков подрали, так ему взамен того меча уж и двух предлагают, не тощей, а он все нос воротит, во какую цену набил!
— Ладно, устраивайтесь, ведь все равно же вас не выгоню. Мы с Наумом да Мартыном сами по себе. Вон те три крайних дома возле кузни — те я себе оставлю и один под склад, тот, в котором крыша худая, а остальное все ваше.
Дед довольно хмыкнул, еле заметно поклонился и пошел к своим, рассказывать, чем разговор со мной кончился. А я подумал, что очень кстати этот люд в Железенку пожаловал. Они народ ушлый, быстро освоятся, за мастерской моей присмотрят, а я пока в Муром смотаюсь, а то близнецы снесут город к чертовой матери, пока мою Ярославну отыщут. Удастся мне вырваться из цепких лап этого времени или нет — вопрос без ответа, а вот в одиночестве век коротать — это ненормально, неправильно.
С парой помощников я дело быстро налажу. Организую свой собственный бизнес, товару своему цену набью, снабжу всех местных добротным оружием, а со временем, глядишь, и больше технологий наработаю.
8
— Я пегого возьму, а ты сивого! — гаркнул Наум, уперев руки в бока.